Итогом явились три статьи – Кнорозова, Федоровой и Кондратова, – включенные в тот же том в качестве приложений В, С и D.
Из названных статей явствует, что наиболее объемистые рукописи пасхальцев (рукописи А, С и Е), в создании которых, как мы видели, участвовало несколько островитян, содержат мифы и предания, королевские родословные, календарные сведения, названия важных растений, текст, декламировавшийся в связи с дощечкой «Хе Тимо», и другие отрывочные рапануйские тексты, написанные латинскими буквами.
Во всех рукописях есть столбцы знаков ронго-ронго, переведенных на рапануйский язык, причем рапануйские слова написаны латинскими буквами. Некоторые, кроме того, содержат сгруппированные в горизонтальные строки знаки ронго-ронго без перевода. Федорова и Кондратов в своих статьях анализируют рапануйские тексты, написанные латинскими буквами. Однако к нашей теме относятся только страницы с письменами ронго-ронго, также рассмотренные Кондратовым.
В целом толкование большинства знаков в рукописях совпадает с толкованием Жоссана. Казалось бы, это повышает ценность каталога Жоссана. Однако не требуется глубокого анализа, чтобы понять причину совпадения. Первые шесть знаков ронго-ронго в каталоге Жоссана (см. Каталог Жоссана (кат.1), I) вместе с рапануйским переводом их повторяются в той же последовательности в (рукописи А). Хотя дальше в рукописи А появляются отклонения, поправки и вариации, ясно, что составитель опирался на труд Жоссана, он откровенно копировал его, даже не пытаясь это скрыть. Автор рукописи В, составляя первую страницу своего словаря ронго-ронго (см. рукописи В), лишь косвенно скопировал каталог Жоссана: он точно воспроизвел первую страницу (рукописи А).
Список ронго-ронго в рукописи С тоже без труда можно привязать к Жоссану: первая страница списка начинается пятью знаками, взятыми с другой страницы каталога Жоссана в той же последовательности, с одной разницей – улучшен рапануйский перевод и исправлены опечатки. Автор фрагментарного списка в рукописи D не копировал другие рукописи, но имел доступ к каталогу Жоссана, судя по добросовестно воспроизведенным из оригинала французским словам Ciel и Soleil (см. (рис. III) и (кат. 1), II). Другие примеры можно найти у Кондратова.(155) При дальнейшем изучении рукописей, очевидно, добавится еще что-то, но уже то, что бросается в глаза на первых страницах, позволяет сделать вывод: авторы рукописей знали предания, королевские родословные и даже декламировавшийся текст одной дощечки, но для передачи смысла отдельных знаков ронго-ронго островитяне были вынуждены обращаться к каталогу Жоссана.
Рапануйских ученых, например, Уре Вас Ику и Томепику, известных своим интересом к ронго-ронго (причем последний даже писал на бумаге ронго-ронго до прибытия Раутледж), не выручили ни их собственные познания, ни познания других островитян – пришлось искать ответа у епископа Таити.
Это подтверждают исторические свидетельства, приведенные выше: Уре Вае Ику, Томеника и их современники были уже взрослыми ко времени прибытия миссионеров и тем не менее оказывались беспомощными, когда их просили истолковать хотя бы один знак. Они просто декламировали тексты, то ли по памяти, то ли импровизируя, причем продолжали декламацию, если дощечка незаметно подменялась, даже исполняли три разных текста, когда им три воскресенья подряд предъявляли одну и ту же дощечку.
Каталог Жоссана был составлен им самим на основе долгих и невразумительных песнопений Меторо. Жоссан признает, что Меторо ни разу не объяснил ему смысл ни одного знака. Больше того, епископ был единственным среди первых исследователей, кто слепо поверил тому, что исполнил пасхалец. И не подверг его испытанию, как это предложил сделать Крофт, чисто случайно обнаруживший, что его от начала до конца обманывал другой пасхалец, который, подобно Меторо, был отрекомендован своими соплеменниками в качестве человека, умеющего переводить письмена. Крофт и Жоссан одновременно предприняли свои попытки. Есть ли у нас особые основания полагать, что Меторо знал нечто такое, чего совсем не знали другие?
Если поближе взглянуть на биографию Меторо, выясняется, что его уникальные знания были им приобретены явно после отъезда на Таити. Не следует забывать, что и Меторо, и дощечки Жоссана еще находились на острове Пасхи, когда Зумбом собрал наиболее ученых островитян, чтобы получить перевод двух дощечек. Однако версии ученых островитян расходились, и было ясно установлено, что ни один из них не понимал письмен. Именно после этого случая Жоссан получил первую дощечку от Зумбома, а затем фирма Брандера стала вывозить пасхальцев на Таити.
Таким образом, Меторо либо не участвовал в устроенном Зумбомом опросе, так как не считался в своей общине ученым, либо участвовал и, подобно остальным, провалился на этом экзамене. Если бы Меторо в самом деле был единственным на Пасхе знатоком ронго-ронго ко времени прибытия миссионеров, он, несомненно, занимал бы видное место в пасхальском обществе. Им не могли бы совершенно пренебречь, как это было, например, когда Эйро, первый европейский поселенец на острове, докладывал своим начальникам, что никто из его прихожан не умеет читать и писать, хотя во всех домах хранятся дощечки и палки, покрытые «иероглифическими знаками».
Вспомним, что Меторо был в расцвете сил, что фирма Брандера привезла его на Таити как рабочего и отпустила к епископу только на две недели. Престарелых пасхальцев не вербовали, они остались на родном острове, где их опрашивали Салмон и Томсон. Один из тамошних стариков, как и двое молодых, уехавших на Таити, утверждал, будто понимает большинство знаков ронго-ронго, и предъявленные ему фотокопии читал «от начала до конца без запинки».
Хотя его тексты были вразумительными и некоторые из них, вероятно, имели отношение к каким-то дощечкам, проверка показала, что и этот старик при чтении следил за письменами не больше, чем информатор Крофта. Так что искусство Меторо оказывается подозрительно уникальным.
Итак, мы стоим перед примечательным фактом: все предполагаемые тангата ронго-ронго или маори были опрошены поселившимися на Пасхе миссионерами до того, как Брандер стал вербовать островитян. Все, кто вызвался прочесть ронго-ронго, провалились, когда дело дошло до проверки в присутствии других.
Двое островитян, отправленных на Таити, опять-таки объявили, будто умеют читать ронго-ронго. Им поверили, по одному не повезло: чисто случайно он был уличен как выдумщик и импровизатор. Второй, глядя на пять дощечек Жоссана, две недели декламировал бессмысленные тексты, притом настолько длинные, что их оказалось невозможно опубликовать и они не соизмерялись даже с исполнением многочисленных дощечек, которые читали па Пасхе во время ежегодных праздников ронго-ронго.
Бак(156) пишет про декламацию Меторо: «…несмотря на то, что вся композиция преподносилась как песнопение, в ней не было связного смысла; очевидно, она была сымпровизирована на месте, чтобы удовлетворить желание белого человека услышать обрядовое пение по знакам на дощечке. Любой полинезиец умеет импровизировать. Я сам импровизировал песнопение для не понимавшей языка европейской аудитории, чтобы продлить песенный номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Из названных статей явствует, что наиболее объемистые рукописи пасхальцев (рукописи А, С и Е), в создании которых, как мы видели, участвовало несколько островитян, содержат мифы и предания, королевские родословные, календарные сведения, названия важных растений, текст, декламировавшийся в связи с дощечкой «Хе Тимо», и другие отрывочные рапануйские тексты, написанные латинскими буквами.
Во всех рукописях есть столбцы знаков ронго-ронго, переведенных на рапануйский язык, причем рапануйские слова написаны латинскими буквами. Некоторые, кроме того, содержат сгруппированные в горизонтальные строки знаки ронго-ронго без перевода. Федорова и Кондратов в своих статьях анализируют рапануйские тексты, написанные латинскими буквами. Однако к нашей теме относятся только страницы с письменами ронго-ронго, также рассмотренные Кондратовым.
В целом толкование большинства знаков в рукописях совпадает с толкованием Жоссана. Казалось бы, это повышает ценность каталога Жоссана. Однако не требуется глубокого анализа, чтобы понять причину совпадения. Первые шесть знаков ронго-ронго в каталоге Жоссана (см. Каталог Жоссана (кат.1), I) вместе с рапануйским переводом их повторяются в той же последовательности в (рукописи А). Хотя дальше в рукописи А появляются отклонения, поправки и вариации, ясно, что составитель опирался на труд Жоссана, он откровенно копировал его, даже не пытаясь это скрыть. Автор рукописи В, составляя первую страницу своего словаря ронго-ронго (см. рукописи В), лишь косвенно скопировал каталог Жоссана: он точно воспроизвел первую страницу (рукописи А).
Список ронго-ронго в рукописи С тоже без труда можно привязать к Жоссану: первая страница списка начинается пятью знаками, взятыми с другой страницы каталога Жоссана в той же последовательности, с одной разницей – улучшен рапануйский перевод и исправлены опечатки. Автор фрагментарного списка в рукописи D не копировал другие рукописи, но имел доступ к каталогу Жоссана, судя по добросовестно воспроизведенным из оригинала французским словам Ciel и Soleil (см. (рис. III) и (кат. 1), II). Другие примеры можно найти у Кондратова.(155) При дальнейшем изучении рукописей, очевидно, добавится еще что-то, но уже то, что бросается в глаза на первых страницах, позволяет сделать вывод: авторы рукописей знали предания, королевские родословные и даже декламировавшийся текст одной дощечки, но для передачи смысла отдельных знаков ронго-ронго островитяне были вынуждены обращаться к каталогу Жоссана.
Рапануйских ученых, например, Уре Вас Ику и Томепику, известных своим интересом к ронго-ронго (причем последний даже писал на бумаге ронго-ронго до прибытия Раутледж), не выручили ни их собственные познания, ни познания других островитян – пришлось искать ответа у епископа Таити.
Это подтверждают исторические свидетельства, приведенные выше: Уре Вае Ику, Томеника и их современники были уже взрослыми ко времени прибытия миссионеров и тем не менее оказывались беспомощными, когда их просили истолковать хотя бы один знак. Они просто декламировали тексты, то ли по памяти, то ли импровизируя, причем продолжали декламацию, если дощечка незаметно подменялась, даже исполняли три разных текста, когда им три воскресенья подряд предъявляли одну и ту же дощечку.
Каталог Жоссана был составлен им самим на основе долгих и невразумительных песнопений Меторо. Жоссан признает, что Меторо ни разу не объяснил ему смысл ни одного знака. Больше того, епископ был единственным среди первых исследователей, кто слепо поверил тому, что исполнил пасхалец. И не подверг его испытанию, как это предложил сделать Крофт, чисто случайно обнаруживший, что его от начала до конца обманывал другой пасхалец, который, подобно Меторо, был отрекомендован своими соплеменниками в качестве человека, умеющего переводить письмена. Крофт и Жоссан одновременно предприняли свои попытки. Есть ли у нас особые основания полагать, что Меторо знал нечто такое, чего совсем не знали другие?
Если поближе взглянуть на биографию Меторо, выясняется, что его уникальные знания были им приобретены явно после отъезда на Таити. Не следует забывать, что и Меторо, и дощечки Жоссана еще находились на острове Пасхи, когда Зумбом собрал наиболее ученых островитян, чтобы получить перевод двух дощечек. Однако версии ученых островитян расходились, и было ясно установлено, что ни один из них не понимал письмен. Именно после этого случая Жоссан получил первую дощечку от Зумбома, а затем фирма Брандера стала вывозить пасхальцев на Таити.
Таким образом, Меторо либо не участвовал в устроенном Зумбомом опросе, так как не считался в своей общине ученым, либо участвовал и, подобно остальным, провалился на этом экзамене. Если бы Меторо в самом деле был единственным на Пасхе знатоком ронго-ронго ко времени прибытия миссионеров, он, несомненно, занимал бы видное место в пасхальском обществе. Им не могли бы совершенно пренебречь, как это было, например, когда Эйро, первый европейский поселенец на острове, докладывал своим начальникам, что никто из его прихожан не умеет читать и писать, хотя во всех домах хранятся дощечки и палки, покрытые «иероглифическими знаками».
Вспомним, что Меторо был в расцвете сил, что фирма Брандера привезла его на Таити как рабочего и отпустила к епископу только на две недели. Престарелых пасхальцев не вербовали, они остались на родном острове, где их опрашивали Салмон и Томсон. Один из тамошних стариков, как и двое молодых, уехавших на Таити, утверждал, будто понимает большинство знаков ронго-ронго, и предъявленные ему фотокопии читал «от начала до конца без запинки».
Хотя его тексты были вразумительными и некоторые из них, вероятно, имели отношение к каким-то дощечкам, проверка показала, что и этот старик при чтении следил за письменами не больше, чем информатор Крофта. Так что искусство Меторо оказывается подозрительно уникальным.
Итак, мы стоим перед примечательным фактом: все предполагаемые тангата ронго-ронго или маори были опрошены поселившимися на Пасхе миссионерами до того, как Брандер стал вербовать островитян. Все, кто вызвался прочесть ронго-ронго, провалились, когда дело дошло до проверки в присутствии других.
Двое островитян, отправленных на Таити, опять-таки объявили, будто умеют читать ронго-ронго. Им поверили, по одному не повезло: чисто случайно он был уличен как выдумщик и импровизатор. Второй, глядя на пять дощечек Жоссана, две недели декламировал бессмысленные тексты, притом настолько длинные, что их оказалось невозможно опубликовать и они не соизмерялись даже с исполнением многочисленных дощечек, которые читали па Пасхе во время ежегодных праздников ронго-ронго.
Бак(156) пишет про декламацию Меторо: «…несмотря на то, что вся композиция преподносилась как песнопение, в ней не было связного смысла; очевидно, она была сымпровизирована на месте, чтобы удовлетворить желание белого человека услышать обрядовое пение по знакам на дощечке. Любой полинезиец умеет импровизировать. Я сам импровизировал песнопение для не понимавшей языка европейской аудитории, чтобы продлить песенный номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81