Оставалось слишком мало людей, чтобы вести три корабля, поэтому один из них, «Консепсион», испанцы сожгли. Оставшиеся два корабля, «Тринидад» и «Виктория», отправились к острову Тидор. Там шла война между мелкими князьками. Так как вождь соседнего острова Тернате вел торговлю с португальцами и пользовался их расположением, то вождь Тидора поспешил заключить союз с испанцами.
В одной из битв Барбоса и несколько матросов были захвачены в плен. Остальные корабли ушли, будучи не в силах выручить товарищей из неволи и оставив их на произвол судьбы.
Экипаж экспедиции быстро таял. «Тринидад» обветшал и давал сильную течь. «Виктория» оставила его среди островов под командой Эспиноса и ушла вперед. Эспиноса сделал было попытку вернуться в Америку, но затем повернул назад и кое-как сумел добраться до Молуккских островов.
Эль-Кано с сорока семью испанцами и тринадцатью туземцами отправился на «Виктории» через Индийский океан. Корабль давал течь и притом был сильно перегружен приобретенной в дороге большой партией гвоздики. Провизии у моряков было недостаточно. Из шестидесяти человек часть умерла от болезней, некоторые были казнены за провинности, многие убиты в стычках с туземцами. Несколько раз корабль подвергался нападению португальцев. Когда «Виктория» зашла за припасами на острова Зеленого Мыса, португальцы хотели задержать ее под предлогом выяснения истинного происхождения и названия корабля. Тогда Эль-Кано бежал из порта, оставив большинство своих людей на берегу.
8 сентября 1522 года, после трехлетнего отсутствия, «Виктория» причалила к набережной Севильи. Из пяти кораблей, отправившихся в кругосветное плавание, вернулся один, из двухсот сорока трех человек — восемнадцать, причем все они были измучены до крайности.
Моряки сошли на берег. Босые, одетые в лохмотья, по словам очевидца, «более худые, чем самая заморенная кляча», они шли, едва волоча ноги, к церкви Санта-Мария де ла Виктория — туда, где три года назад они присягали на верность королю и Кастилии. Теперь они шли, чтобы вознести молитвы за упокой души Магеллана, погибших товарищей, чтобы возблагодарить Бога за свое спасение.
Сразу после прибытия «Виктории» в Севилью на берегу Гвадалквивира у Торре д'Оро состоялось народное празднество в честь мореплавателей. Возглавляемые священником, оборванные матросы брели по улицам города, неся зажженные свечи, которые им вручили горожане.
Немного времени спустя в Севилью вернулись тринадцать человек, оставленных на островах Зеленого Мыса. Через год до Испании добрались еще четыре человека с «Тринидада».
В день возвращения Эль-Кано написал краткое донесение на имя короля. Он сообщал об итогах экспедиции, о смерти Магеллана, беспокоился о судьбе своих товарищей, оставшихся на островах Зеленого Мыса.
«Обращаюсь к вашему величеству со смиренной просьбой вызволить из плена тринадцать человек, которые так долго служили вашему величеству, потребовать их освобождения, как людей вам нужных. Ведь и их заслуга есть в том, что мы на деле доказали, что Земля есть шар, поплыв на запад, мы обошли вокруг нее и вернулись с востока. Смиренно прошу ваше величество в признание тяжких трудов, голода и жажды, стужи и жары, которые наши люди терпели, верно служа вашему величеству, милостиво споспешествовать их освобождению и приказать выдать им их долю пряностей из груза, который мы доставили в Испанию».
Между тем от продажи привезенных Эль-Кано пряностей испанская корона получила — за вычетом всех расходов на снаряжение флотилии Магеллана — довольно значительную прибыль. Король был доволен главным образом тем, что теперь Испания получила реальные права (с королевской точки зрения) на Острова Пряностей. Через семь лет эти «права» будут проданы португальцам за 350 тысяч золотых дукатов. А пока король наградил всех моряков «Виктории», настоял на выдаче пленных, и через пять месяцев они вернулись на родину. Эль-Кано была назначена ежегодная пенсия в 500 дукатов и пожалован герб с гордой надписью.
Однако спустя некоторое время Карл V вновь начал подумывать об организации экспедиции к Островам Пряностей. Несмотря на все перенесенные тяготы, Эль-Кано был готов вновь уйти на долгие годы в плавание и с полным основанием предполагал, что именно ему будет поручено возглавить экспедицию. Но король предпочел назначить Лоайсу, а Эль-Кано назначил кормчим. Эль-Кано хотел получить «дарованную» пенсию, но король приказал отсрочить ее выплату до возвращения из второй экспедиции. Эль-Кано не было суждено вернуться из этого плавания.
Этот человек был честен в словах и поступках — и тогда, когда давал показания в пользу Магеллана, и тогда, когда согласился принять участие в бунте. Он был хорошим моряком и опытным навигатором, умел сохранять мужество в самых безысходных ситуациях. До нас дошло только его донесение королю, несколько малоинтересных прошений и его завещание:
«Я, Хуан-Себастьян Эль-Кано, капитан, уроженец города Гетарии, больной телом, но здравый духом, изъявляю свою последнюю волю…»
Долго и тяжело умирал он от цинги. Лоайса умер на семь дней раньше, всего семь дней Эль-Кано был капитан-генералом.
Его заслуги не были достойно оценены при жизни. Наследники Эль-Кано четыре десятка лет вели тяжбу с испанской короной, но так и не получили дарованной королем пенсии. А затем Эль-Кано остался в тени Магеллана.
Конечно, нет нужды противопоставлять их имена. Магеллан задумал и добился осуществления экспедиции, он использовал теоретическую идею о шарообразности Земли и повел свои каравеллы на запад, чтобы достичь далеких восточных островов. Только благодаря настойчивости и фанатичной вере Магеллана был открыт пролив, который по праву носит его имя. И он впервые пересек океан, который называют Великим.
Однако первое кругосветное плавание на свой страх и риск осуществил Хуан-Себастьян Эль-Кано. Нужно было обладать исключительным мужеством и настойчивостью, чтобы довести до Испании одинокую каравеллу без заходов в порты.
Еще Колумб верил, что шесть седьмых поверхности Земли покрыто сушей, что от Испании до Сипанго 2400 миль. И только после плавания Эль-Кано стало ясно, какой величины наша планета, сколько на ней воды и сколько земной тверди. Можно без преувеличения сказать: 7 сентября 1522 года перед человечеством открылся мир.
Тогда, 7 сентября, в Севилье было воскресенье. «Значит, мы ошиблись на день» , — записал штурман «Виктории» в вахтенном журнале. На их календаре была суббота. Конечно, он не ошибся. Они впервые установили, что, огибая земной шар с востока на запад, человек выигрывает сутки.
Для набожных моряков «Виктории» это было трагедией. Еще бы! Просчитавшись на день, они «ели мясное по пятницам» и «справляли пасху в понедельник» . Босые, в рваной одежде, шли они в церковь, шли и для того, чтобы принести покаяние, чтобы замолить грехи, в которых повинно было вращение Земли.
Джон Кабот и Себастьян Кабот
История английских исследований на Западе начинается с Джона Кабота и (1450–1498) его сына Себастьяна.
Джон Кабот был итальянцем, уроженцем Генуи, впоследствии он принял венецианское подданство. Настоящая его фамилия была Каботто. С юных лет он совершал морские путешествия, побывал в Мекке, священном городе арабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145