Но в то же время нельзя говорить, что в России якобы нет собственных хищников вовсе, как таковых. (Подобное полное отсутствие хищного компонента характерно для многих т.наз. «реликтовых» народов: северных народностей, айнов, большинства племен южноамериканских индейцев…) Тот же суггестор Г. Распутин даст сто очков вперед любому Казанове. А знаменитый мерзавец Ванька-Каин — это же не меньшая «гордость» России! И как можно забыть «скромного» извозчика ПетроваКомарова, в годы НЭПа исправно зарубившего топором более трех десятков своих седоков?! В сравнении с ним и сам Диллинджер меркнет! Но все же их было всегда мало и не хватало для того, чтобы как бы «взяться за руки» и создать некую «арматуру насилия» в обществе, характерную, например, для «жесткого» Gапада. Здесь же хищные гоминиды не могут даже «сцепиться» друг с другом хотя бы в надежные шайки. Именно поэтому большинство банд в стране обычно «южного направления», а основная ветвь преступности ползет по относительно безопасным тропам коррумпированных структур власти. Российский чиновник испокон веков — «прирожденный мздоимец». "Советская власть, собственно, лишь расплодила эту паразитарную поросль до своих максимально возможных пределов: начал погибать субстрат, на котором все это держится сам народ, в том числе и в первую очередь — великорусский народ. Нынешние власти так же «свято» блюдут эти традиции.
Особенно ярко и очевидно проявились все эти аспекты именно сейчас, когда сорваны покровы с механизмов геноцида российского народа и грабежа страны: народ вымирает, а все богатства России уплывают на Запад. Наживается лишь кучка паразитов-компрадоров, руководимая (= водимая за руку) интернациональными хищными гоминидами. Да и эти все наши аборигенные мафиозные образования, типа «люберецких», «суковских» и прочих удельных группировок, организовались, как хорошо известно, преимущественно на почве рэкета. А как бы там ни было, но чисто логически, рэкет, шантаж — это не что иное, как нищенство, предельно наглая и целенаправленная его разновидность. Так что мало вероятно, что «наши» занимают в мире организованной преступности какие-либо позиции кроме второстепенных или вспомогательных. А широко рекламируемая т.наз. «русская мафия», орудующая на Западе, «почему-то» сплошь представлена лицами с нерусскими фамилиями. Лишь для роли, по-видимому, козла отпущения нашли одиозно русско-фамильного Иванькова (Япончика).
В том обстоятельстве, что Восток не подвергся подобным эффективным «самовыбраковкам», коренится его принципиальное расхождение с Западом. И здесь же, кстати, можно видеть то, что позиция России не является промежуточной между Западом и Востоком, но действительно — особой. Традиционный Восток характеризуется в первую очередь повышенной долей суггесторов. Герой восточных сказок чаще всего обманщик, т.е. суггестор: Алдар-Косе, Ходжа Насреддин, Багдадский вор, в отличие, скажем, от откровенно, «сказочно» диффузного русского Ивана-дурака. (Немецкий Гансдурень оказался приставленным к надежному делу и ушел из сказок, отправившись в социальную психологию, дав там своей роботообразной трудовой дисциплинированностью необычайно эффектную иллюстрацию к главе «Профессиональный кретинизм»). Отсюда проистекает повышенная жестокость (= биологичность) восточных сообществ, удивительное для европейцев обесценение человеческой жизни. (Дополнительным фактором охищнения восточного менталитета является «наркокультура» — многовековая традиция употребления наркотиков, подавляющих тормозные нравственные механизмы практически полностью). И действительно: суггесторному — артистичному и коварному Востоку трудно «встретиться» с эгоистичным, логичным Западом. В этом плане Востоку ближе и «понятнее» Россия с ее парадоксальностью и непредсказуемостью. Но все же пророчество Р. Киплинга, перенесшего «встречу» Востока и Запада в «никогда», скорее всего носит характер более поэтический, нежели социологический. И подтверждением этому может послужить Япония.
Уже стало традиционным и общепринятым утверждение о том, что милитаристская, агрессивная страна «восходящего Солнца» была успешно в свое время переведена на рельсы демократии при помощи мудрой экономической и политической методики США. Не отрицая важной роли американского «патроната» в японском вопросе, следует все же учесть и тот немаловажный вклад, который внесли в дело «умиротворения» послевоенной Японии многочисленные — долетевшие до цели камикадзе, а также наиболее фанатичные самураи, отдавшие решительное предпочтение харакири перед перспективой жить в пусть и процветающей, но «опозоренной» стране.
До некоторой степени показателен в этом же плане и пример Индонезии, добившейся длительного «притихшего» состояния этаким местным, довольно-таки «экзотическим» вариантом Варфоломеевской ночи: откровенно варварским избиением — убийством (по большей части — бамбуковыми палками) не менее полумиллиона коммунистов по всей стране во время смещения одуревшего от власти самовлюбленного суггестора А. Сукарно.
Остальной же Восток остается традиционно консервативным. Но все же различия, и весьма существенные, имеются. Индия удерживается в прочных клетках четырех с лишним тысяч каст, и волнения коснулись лишь северных (мусульмане, требующие создания пропакистанского Халистана на месте нынешних штатов Ассам, Пенджаб, Джамму и Кашмир) и южных (проланкийские тамилы) окраин. Практически однородный Китай не менее прочно удерживает свой метамиллиард (за исключением «крошечного» тайваньского 20миллионного осколка) несокрушимой и легендарной мандарино-командной системой..
Положение же в остальных, в основном мусульманских, регионах Азии и Северной Африки совершенно иное. Институт гарема, даже и лимитированный некогда Мухаммедом в отношении допустимого количества жен, настолько увеличил процент хищных гоминид (главным образом — суггесторов), что здесь стали возможными необычайно затяжные вооруженные конфликты. К настоящему времени достаточно надежно «отстрелялась» лишь Турция, на что ей потребовалось около половины тысячелетия: на весь период от усиления экспансивной агрессивности до достижения величия Блистательной Порты и постепенного ее спада до фазы «умирающего Османа», за чье наследство ожесточенно билась вся Европа.
Это не считая «выхода из игры» Персии, которая «затихла» (и надолго: до пришествия аятоллы Хомейни) еще до новой эры, заодно со своим двухвековым «спарринг-партнером», классическим представителем «детства человечества» Грецией, которая настолько сама себя измордовала в своих, и впрямь по-детски жестоких и неразумных, межполисных войнах, что уже не смогла подняться на ноги самостоятельно. Лишь 500-летняя османская инъекция, помимо сплошного «обрюнетивания», добавила новейшим грекам и солидную дозу хищности, оказавшуюся достаточной для ведения освободительной борьбы (против «доноров»), для участия в двух Балканских войнах, в двух мировых, для установления собственной фашистской диктатуры и активного сопротивления фашистам же (Италии и Германии). Наконец, это внушительное героическое пламя истощилось и — перед тем как ему погаснуть — завершилось яркой вспышкой правления хунты «черных полковников» и агрессией против Кипра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53