Термин «диффузный» охватывает и дополняет понятие конформности — с внешней, поведенческой стороны. Если конформизм — это способность легко верить власть имущим лгунам и другим «авторитетам», то диффузность — это уже «претворение этой веры в жизнь»: всегдашняя готовность (после небольшого раскачивания) маршировать в нужную хищным гоминидам сторону. Отсюда и необычайная адаптируемость этого вида практически к любым условиям — по большей части жутковатым; их способность проникать, «диффундировать» в любые социальные щели и приспосабливаться к ним, влачить существование в самых невероятных, предельно дискомфортных — и психологически и физиологически — социальных средах, безо всякого желания изменить их или вырваться оттуда.
Конечно же, это не может не иметь трагических сторон: при всяких «переходных процессах» или «периодах адаптации» люди в невероятных количествах гибнут, но. в итоге, оставшиеся в живых привыкают ко всему. Задним числом они иногда способны удивляться тому, как это они только могли так раньше жить, хотя их «улучшенное», новое положение опять-таки имеет свою, незамечаемую ими уже теперь, чудовищную составляющую. Хуля умершего тирана, они носятся, как с писаной торбой, со следующим, лишь потом спохватываясь, что и «так жить нельзя» тоже.
Они точно так же способны на хищное научение, как и на любое другое. Именно это смазывает общую видовую картину человечества: хищно ориентированные диффузные люди загораживают собой истинных хищников, подобно тому, как подзуживаемая толпа растворяет в себе «серых иерархов» — подстрекателей. В этом как раз и заключается то важное обстоятельство, что при открывшихся перед диффузными людьми честных позитивных путях, они непременно последовали бы и по ним.
Так что есть достаточно определенная уверенность в том, что по устранении хищной социальной среды диффузный человек точно так же пойдет и к нормальной человеческой жизни, хотя, возможно, и с большей долей сопротивления, чем, например, та, с которой он неосознанно противился тому, как его большевистской «дубиной загоняли в земной рай», который оказался, после более чем 70 лет проверки на соответствие с «материальнотехническим заданием», действительно построенным в проектируемом месте, т.е. на Земле, но только — адом! «Твердая рука» у безумной и безнравственной «головы» неизбежно покрывается кровью безвинных, никому не нужных, напрасных жертв.
[Прибавление. Здесь кроется некий парадокс: на умное дело диффузных людей уговорить труднее, чем подбить на дурость, она им «ближе и роднее». Именно в этом обстоятельстве состоит горькая обоснованность «необходимости твердой руки» властей по отношению к «неразвитому, темному» народу, в противном случае он полностью «распоясывается» — понятно, «под руководством» оппозиционных неотроглодитов и суггесторов. Хотя, в принципе, требуется лишь время, чтобы дать людям возможность «перебеситься», а изолировать и устранить требуется лишь хищных организаторов преступлений и беспорядков, но власти никогда этого не делают, и «вовремя» (это их тактический ход!) «закручивают гайки», вводя ту или иную диктатуру].
Нужно всегда отдавать себе отчет в том, что диффузный вид — собственно, народ — является большинством человечества, и именно он и есть единственный гарант и основа будущего. И если это будущее у человечества состоится, то только благодаря выходу диффузного вида на неоантропический уровень, и первым шагом на этом пути должен явиться полный отказ от хищного научения. Но, к сожалению, удивительные конформно-адаптивные (=диффузные) свойства этого вида пока что способствуют ему в хищном научении, под которым понимается подражание (завистливое или вынужденное) поведению хищных видов. Но получается это у них очень плохо (что и хорошо!), поэтому таких диффузных «выучеников» обычно «видно за версту», ибо у них нет ни врожденного артистизма суггесторов, ни звериной жестокости суперанималов-неотроглодитов.
А самое главное и важное отличие состоит в том, что того психосоматического наслаждения от содеянного, которое и является, собственно, движителем для хищных гоминид, диффузные — хищно ориентированные — люди не получают, больше радуясь, например, позолоченным атрибутам власти (с ее такими «бубенчиками», как спесь, чванство и самодурство), чем самой этой предоставившейся возможности уни(что)жать людей. В итоге они практически всегда приходят к раскаянию — в том, конечно, случае, если остаются достаточно долго в живых, бродя по хищным тропам и успевая, к сожалению, «натворить дел».
И если бы не было этой способности диффузного человека приобретать — пусть и неумело — облик хищника, то положение суперанималов и суггесторов было бы откровенно незавидным. Их отлавливали бы «всем миром» моментально — до такой степени они выделялись бы тогда на общем нехищном фоне своей злобностью и хитростью («умом животного»).
Но наличие таких — способных на искреннее раскаяние (нередко — предсмертное) — диффузных людей, нравственно деформированных тяжелым детством или же дурацкой «романтикой» лихой бесшабашной юности, и в результате приобретших хищную жизненную ориентацию, заставляет общественное мнение (а его, понятно, формирует диффузное большинство, и в этом заключен еще один, и далеко не смешной парадокс утверждения «народ всегда прав») экстраполировать возможность искреннего раскаяния на всех людей без исключения, тем самым оставляя преступления хищных гоминид на их «совести», в понимании которых все эти представления о совести, морали, нравственности есть нечто вроде восходящих степеней безумия, последняя из которых как раз — раскаяние! И весь увещевательный эффект по отношению к хищным гоминидам наиболее точно выражен в известной пословице: «Как волка ни корми, он все в лес смотрит!»
СУГГЕСТОРЫ: ПСЕВДОЛЮДИ
Всякая возможность причинить зло своим ближним доставляет им особое, изощренное удовольствие. (Б.Данэм)
Легко живется тому, кто нахален, как ворона, дерзок, навязчив… (Дхаммапада: 244)
В процессе видообразования суггесторы выделились на втором этапе антропоморфоза, уже после образования диффузной группы «кормильцев». Суггесторы «благополучно» отпочковались от этой — уж очень явно «неблагополучной» — группы, пойдя по пути имитации интердиктивных действий палеоантропов — внутривидовых агрессоров. Суггесторы смогли успешно подражать их агрессивности и смелости, оттесняя при этом свой собственный страх, удачно маскируя его своей противоположностью — видимым бесстрашием, как бы воплотив принцип «лучшая защита — нападение». Это, скорее, то, что ныне именуется «наглостью», «нахальством». Так на свет божий вслед за «злом» выступило «коварство». «Хищническая духовная позиция включает в себя две черты: злобность и коварство» [3].
На протяжении всей истории человечества суггесторы были единственным видом из четырех, большинство представителей которого жили в свое удовольствие практически в любых условиях. Суггесторы всегда образуют общественный слой т.наз. «ликующих» в этом мире. Именно они и составляют подавляющее большинство чудовищного конгломерата «сильных мира сего», создавая собой прихлебательское и «подсиживающее» обрамление при тех, кто находится «в силе», «в законе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53