Через час я почувствовал первые болевые ощущения. Впечатление было таким, словно моя кожа покрылась миллионами микроскопических царапин, которые разъедал пот. И скоро все тело просто горело. Внезапно Журавлев стал как вкопанный. Это было так неожиданно, что я чуть не налетел на старшего лейтенанта. В следующий момент Галкин уже был тут как тут.
— Что-то не так? — спросил он, пытаясь разглядеть впереди то, что увидел Журавлев.
— Мне показалось, что я заметил какое-то движение, — не сразу ответил старлей.
— Где?
— Вон у того чукалака, — выбросил вперед руку Журавлев.
— Боевая готовность для всех! — негромко распорядился Галкин.
Мы тут же скинули с плеч автоматы и передернули затворы. Порядок пришлось изменить. Идти гуськом с оружием, снятым с предохранителя, считалось не совсем разумным. Сейчас мы перестроились клином, или «свиньей», как крестоносцы из фильма «Александр Невский». Во главе теперь двигался майор. В правой руке он сжимал Калашников, а в левой — небольшой прибор с экраном. Судя по тому, какие взгляды он бросал то на приближающийся чукалак, то снова на экран прибора, он явно прощупывал лежащую перед нами территорию на присутствие там источников тепла. Животного тепла. А может быть, я и ошибался. Как бы там ни было, но его угрюмый вид говорил скорее об отсутствии положительных результатов. Когда же с его губ слетело слово «странно», сомнений у меня на этот счет больше не оставалось. В пяти метрах от чукалака, по сигналу майора, мы остановились.
Если верить объяснениям капитана Стрижа, чукалаки встречаются только в соляных впадинах Устюрта. Этакие эндемики местных ландшафтов. Интересно их происхождение. Они состоят из мелкозема и соляной пыли, осевших вокруг куста какого-нибудь растения так, что над чукалаком торчит его верхушка. Благодаря микроклимату в таком оригинальном бугре, растение, которое в нормальных условиях едва ли достигает двух метров в высоту, здесь может вырасти до семи и образовывать кусты до 25 метров в диаметре. На таком своеобразном каркасе и держится чукалак.
Мы с Вороняном остались стоять, в то время как оба офицера стали обходить бугор на безопасном расстоянии. Нервы наши были напряжены до предела. Оно и понятно. После всего, что нам довелось услышать от Валерия и увидеть самим на вершине чинка, другой реакции не стоило ожидать. Моя же фантазия рисовала вообще… жуткие картины. Я, конечно, все еще надеялся, что Журавлев видел не песчаного ската, а, скажем, дикую кошку или шакала. Однако что-то подсказывало мне, что здесь, на Устюрте, я едва ли часто буду иметь возможность находить простые объяснения происходящему. Здесь, конечно, водились и зайцы, и волки, и даже крохотное животное со смешным названием «емуранчик». Но возможное существование на Устюрте огромного и опасного существа, которого люди окрестили «песчаным скатом», превращала этот регион в исключительный, если не сказать в экстремальный. Громада чукалака, а данное природное сооружение было никак не меньше 15 метров в диаметре, скрыла от нас и Журавлева, и Галкина. Мы ждали. Минуты через три мы снова увидели старшего лейтенанта. Он махнул рукой, чтобы мы приблизились. Когда я в очередной раз узрел майора Галкина, он сидел на корточках у основания бугра и внимательно рассматривал поверхность земли. Его автомат покоился рядом на бело-серой поверхности. Вместо него майор держал в руке крупный пинцет и пластиковый пакетик. Я подошел поближе. Галкин осторожно подцепил пинцетом и поднял с земли какой-то предмет, напоминающий сброшенную змеей при линьке кожу. Когда майор сжимал странную вещь, раздавался тихий хруст. Как если бы мяли золотинку от плитки шоколада. Заметив мое присутствие, Галкин спросил:
— На что это, по-твоему, похоже, Майзингер?
— На высохшую яичную пленку, — не задумываясь ответил я.
— Яичную что? — не понял майор.
— Я имею в виду пленку, товарищ майор, которая находится сразу под скорлупой.
— А-а-а! — протянул Галкин, и потом добавил: — Почему бы и нет?
Он задумчиво положил свою находку в пластик и огляделся.
У основания чукалака виднелись провалы, в которых можно было наблюдать усыпанные соляными кристалликами ветки кустарника. Я сделал шаг в том направлении, но тут же замер, остановленный окликом майора. Сердце бешено колотилось. Признаюсь, его окрик меня здорово напугал. Медленно повернув голову, я взглянул на своего начальника. Воронян, Журавлев и Галкин — все они смотрели мне под ноги. Я последовал их примеру. Но поначалу ничего не понял. У моих ног и под ними все было нормально. И лишь когда я повнимательнее осмотрелся, то заметил, что в радиусе полутора метров весь почвенный покров под моими ногами осел минимум сантиметра на три. Странно, что я этого не почувствовал. Теперь и я с интересом разглядывал тонкую соляную корку с обрушившимися краями. В некоторых местах под ней угадывались широкие, но не больше пяти-семи сантиметров в высоту полости. Словно бы кто-то или что-то проползало под самой соляной коркой, оставляя за собой такие оригинальные следы. Галкин наклонился к самой земле и извлек из такого вот своеобразного грота кусок «пленки», идентичную найденной десятью минутами раньше. Я почувствовал, как напряжение неприятным холодком распространяется по телу. Что-то подобное в эти минуты, видимо, испытывали и мои товарищи. Они, как по команде, поднялись на ноги и теперь затравленно озирались кругом. Никто не произносил ни слова. И все же, я мог бы сейчас поспорить с кем угодно, что прекрасно представлял себе, что творилось в душе моих спутников. Каждому из нас не давал покоя один вопрос: Что перемещалось здесь, под нашими ногами? Тишину нарушил Галкин:
— На сегодня хватит нервных переживаний… Мы возвращаемся на… твердую почву.
От Стрижа вот уже восемь часов ничего не было. Самым удивительным являлось, пожалуй, то, что и на наши запросы никто из его группы не отвечал. Связь вроде как и была. Только вот из потрескивающего и постукивающего эфира не доносилось ни слова. Неизвестность угнетала. Мы потихоньку начинали переживать за наших товарищей. Мало ли что может случиться в местах, где под твоими ногами творится черт знает что.
— У меня есть версия, — сообщил старший лейтенант Журавлев, вороша в костре угли.
Вечер был прохладный. А в воздухе носились одурманивающие запахи весенней цветущей степи. Просто удивительно, что даже в таких пустынных районах можно действительно наслаждаться ароматами, по своему букету не уступающим таковым в казахстанских степях.
Мы молча ждали продолжения.
— Я могу предположить, что некоторые чукалаки служат своеобразными инкубаторами для живущих во впадинах существ, — произнес Журавлев.
— Да не ходи ты вокруг да около, — слишком резко оборвал старшего лейтенанта Галкин. — Так прямо и скажи, что мы наткнулись на гнездовье песчаного ската! Их там, вероятно, видимо-невидимо…
— Пусть так… — протянул Журавлев.
Той ночью мне снилось, будто к нашему лагерю со всех сторон катятся странные земляные волны. Мне даже казалось, что я чувствую, как они протискиваются под днищами наших палаток… И даже под тлеющими углями нашего костра. При этом из разворошенного кострища в небо поднимаются облачка мельчайшего пепла. Постепенно они принимают форму нереально огромных спрутов, которые, в свою очередь, набрасываются на нас сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74