Но теперь мы вновь поддаёмся очарованию этой мёртвой страны скал и льда.
Караван медленно движется по зигзагам тропы, и гиганты горного царства проходят мимо нас в обратном порядке. Остаётся позади сахарная голова пика Орджоникидзе, чёрный скалистый отвес пика Ворошилова, широкая, сложенная из розового камня громада пика Реввоенсовета.
В прорыве хребта между пиками Ворошилова и Реввоенсовета высится скала. Её верхушка в точности повторяет контуры памятника Гоголю на Арбатской площади в Москве. Скала носит название «Гоголь на Памире».
К вечеру мы выходим на Бивачный. Нам предстоит пересечь его.
Караван идёт все медленнее, лошади выбиваются из сил. На опасных местах, когда тропа вьётся по краю трещин. Горбунов с нашей помощью слезает с седла и, осторожно ступая на пятки, идёт за лошадью. Гетье слишком слаб, чтобы передвигаться пешком. Со стоическим спокойствием едет он на шатающейся от усталости лошади вдоль трещин и провалов. Исхудалый, с вва — лившимися щеками, он напоминает Дон-Кихота на Россинанте. И когда его конь срывается в узкую трещину, он все так же спокойно раздвигает ноги, упирается ими в края трещины и присаживается на камни, пока его лошадь вытаскивают на верёвках. Надвигается ночь. Абалаков, Гок Харлампиев и я покидаем (караван и уходим вперёд. Мы прокладываем себе путь в полной темноте сквозь хаос ледяных бугров. Мы должны выйти к определённому месту, где в высоком валу боковой морены имеется проход. Иначе придётся перелезать через вал. Гок каким-то непонятным чутьём выводит нас к проходу, и через четверть часа мы лежим на кошмах у костра в подгорном лагере.
Старый Усумбай с добродушной улыбкой на своём лице оперного Мефистофеля радостно жмёт нам руки и гостеприимно угощает каурдаком из киичины.
Понемногу добирается до лагеря и наш караван. Только Горбунов и Гетье не решились в темноте ехать верхом по леднику и вместе с доктором заночевали на морене. Дудин посылает к ним Абдурахмана и Алёшу с горячей пищей и чаем.
На другое утро, ожидая отставших, мы греемся на солнышке, моемся в голубом озере, с наслаждением лежим на траве.
В подгорном лагере гораздо теплее, чем в ледниковом, И легко дышится: высота «всего» 3 900 метров. Я делаю несколько рывков полной силой на 25— 30 метров и вспоминаю, как два месяца тому назад на такой же высоте на Кара — Куле я тяжело болел горной болезнью и буквально не мог пошевельнуться от слабости и сердцебиения.
К полдню до лагеря добираются Горбунов, Гетье и Маслов. Отряд остаётся в подгорном на днёвку.
Горбунов составляет текст телеграмм в Москву, текст рапорта партии и правительству о выполнении 29-м отрядом труднейшего задания, о победе, одержанной советской наукой и альпинизмом.
"Москва, Кремль, товарищу Сталину. С радостью сообщаем Вам, что впервые исследованная нами в прошлом году высочайшая вершина СССР, названная Вашим именем, именем любимого вождя мирового пролетариата, взята 3/IX нашей штурмовой группой.. На пике установлены две научные метеорологические станции. Группа шлёт Вам пламенный привет.
Горбунов".
Дудин, Гок Харлампиев и Абдурахмаи собираются на охоту на кииков.
Каплая и я решаем посетить глациолого-метеорологическую обсерваторию, строящуюся на леднике Федченко у перевала Кашал-Аяк в 20 километрах выше впадения в ледник Федченко ледника Бивачного. К нам присоединяются.Маслаев и все тот же неутомимый Абалаков.
После полудня мы покидаем лагерь. Часть каравана идёт вместе с нами; ослабевшие лошади не могут поднять сразу весь груз, караванщики хотят перекинуть часть вещей к выходу на ледник Федченко и затем вернуться в подгорный лагерь.
Мы идём по тропе вдоль правого борта ледника Бивачного. Невдалеке от слияния его с ледником Федченко нас застаёт вечер. Мы с Капланом осторожно спускаемся по крутым поворотам тропинки, догоняя ушедший вперёд караван. Внезапно из темноты впереди нас раздаётся чей-то тревожный голос:
— Кто идёт?
Меня раздражает этот ненужный оклик и беспричинная паника: кто может идти со стороны ледника Сталина, кроме участников 29-го отряда?
— Кто спрашивает? — отвечаю я на вопрос вопросом.
— Кто идёт? — ещё громче и тревожнее повторяет тот же голос.
Каплан узнает старшего Харлампиева. Обеспокоенный нашим долгим отсутствием, он не дождался нас у базового лагеря и вновь проделал трудный путь вверх по Федченко.
Он расположился на ночлег на маленькой ровной площади на борту ледника. Рядом с ним — ещё две фигуры. Это — художник Котов и его помощник, молодой худощавый фотограф в пенсне. Все трое лежат в спальных мешках.
Мы с Капланом наскоро закусываем. Вскоре подходят Абалаков и Маслаев. Мы разравниваем ногами камни на площадке и расстилаем спальные мешки. Ложимся на них, пробуем, удобно ли лежать. Потом извлекаем из-под мешков наиболее острые камни, раздеваемся и окончательно забираемся в мешки.
Абалаков заводит с Котовым разговор о живописи, о Сибири, где Котов путешествовал в прошлые годы. Котов и сам похож на сибирского хлебороба: плотный, коренастый, с окладистой бородой и широким крестьянским лицом. Котов направляется в наш подгорный лагерь. Оттуда он собирается писать пик Сталина.
Он рассказывает о гибели Зеленского при переправе через Саук-Сай. Все три художника уклонились на несколько шагов от брода, по которому Колыбай вёл караван, и попали на глубокое место. Лошадей подхватило течением. Котова и его помощника, основательно исцарапанных и избитых, вскоре выбросило на берег, а Зеленского река волокла и била о камни добрую сотню метров. На повороте он остался на отмели. Голова его была в нескольких местах пробита, горло перебито, ноги сломаны. Ствол винтовки был согнут дугой, ложе расщеплено.
Беседа затихает. Мы молча лежим в наших спальных мешкгх.
На востоке небо над горами озаряется отблеском восходящей луны. Неверный свет заливает снежные вершины.
На другой день мы выходим на ледник Федченко и сворачиваем направо, вверх по леднику. Около часа мы идём по боковой морене и затем замечаем на дне узкой щели между морёной и обрывом горы несколько навьюченных лошадей.
Мы спускаемся вниз. Тут же юрта и рядом с ней — груда строительных материалов. Деревянные части здания, оконные рамы, доски, небольшие балки квадратного сечения, ящики с оконным стеклом сложены в штабеля и покрыты брезентом. С обрыва по узкому кулуару мимо юрты время от времени летят камни.
Это — «Чортов гроб», промежуточная база 37-го отряда нашей экспедиции, строящей обсерваторию на леднике Федченко. «Чортов гроб» — трудно найти более подходящее название для этой маленькой узкой площадки, зажатой между отвесной скалой и крутым валом морены.
От Алтын-Мазара до Чортова гроба строительные материалы доставляют вьюком. Здесь, на середине глетчера, где лёд не покрыт морёной, их перегружают на сани особой конструкции и везут дальше.
Возле юрты мы нашли нашего старого знакомого Колыбая. Он вьючил лошадь и собирался выводить караван на лёд для перегрузки. Неподалёку паслось несколько исхудалых, разбитых лошадей со следами ранений — почётные инвалиды строительства, получившие повреждения при падениях и провалах в трещины и Временно выбывшие из строя.
В юрте мы встретили молодого красивого юношу, техника Стемпковского, помощника начальника строительства обсерватории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Караван медленно движется по зигзагам тропы, и гиганты горного царства проходят мимо нас в обратном порядке. Остаётся позади сахарная голова пика Орджоникидзе, чёрный скалистый отвес пика Ворошилова, широкая, сложенная из розового камня громада пика Реввоенсовета.
В прорыве хребта между пиками Ворошилова и Реввоенсовета высится скала. Её верхушка в точности повторяет контуры памятника Гоголю на Арбатской площади в Москве. Скала носит название «Гоголь на Памире».
К вечеру мы выходим на Бивачный. Нам предстоит пересечь его.
Караван идёт все медленнее, лошади выбиваются из сил. На опасных местах, когда тропа вьётся по краю трещин. Горбунов с нашей помощью слезает с седла и, осторожно ступая на пятки, идёт за лошадью. Гетье слишком слаб, чтобы передвигаться пешком. Со стоическим спокойствием едет он на шатающейся от усталости лошади вдоль трещин и провалов. Исхудалый, с вва — лившимися щеками, он напоминает Дон-Кихота на Россинанте. И когда его конь срывается в узкую трещину, он все так же спокойно раздвигает ноги, упирается ими в края трещины и присаживается на камни, пока его лошадь вытаскивают на верёвках. Надвигается ночь. Абалаков, Гок Харлампиев и я покидаем (караван и уходим вперёд. Мы прокладываем себе путь в полной темноте сквозь хаос ледяных бугров. Мы должны выйти к определённому месту, где в высоком валу боковой морены имеется проход. Иначе придётся перелезать через вал. Гок каким-то непонятным чутьём выводит нас к проходу, и через четверть часа мы лежим на кошмах у костра в подгорном лагере.
Старый Усумбай с добродушной улыбкой на своём лице оперного Мефистофеля радостно жмёт нам руки и гостеприимно угощает каурдаком из киичины.
Понемногу добирается до лагеря и наш караван. Только Горбунов и Гетье не решились в темноте ехать верхом по леднику и вместе с доктором заночевали на морене. Дудин посылает к ним Абдурахмана и Алёшу с горячей пищей и чаем.
На другое утро, ожидая отставших, мы греемся на солнышке, моемся в голубом озере, с наслаждением лежим на траве.
В подгорном лагере гораздо теплее, чем в ледниковом, И легко дышится: высота «всего» 3 900 метров. Я делаю несколько рывков полной силой на 25— 30 метров и вспоминаю, как два месяца тому назад на такой же высоте на Кара — Куле я тяжело болел горной болезнью и буквально не мог пошевельнуться от слабости и сердцебиения.
К полдню до лагеря добираются Горбунов, Гетье и Маслов. Отряд остаётся в подгорном на днёвку.
Горбунов составляет текст телеграмм в Москву, текст рапорта партии и правительству о выполнении 29-м отрядом труднейшего задания, о победе, одержанной советской наукой и альпинизмом.
"Москва, Кремль, товарищу Сталину. С радостью сообщаем Вам, что впервые исследованная нами в прошлом году высочайшая вершина СССР, названная Вашим именем, именем любимого вождя мирового пролетариата, взята 3/IX нашей штурмовой группой.. На пике установлены две научные метеорологические станции. Группа шлёт Вам пламенный привет.
Горбунов".
Дудин, Гок Харлампиев и Абдурахмаи собираются на охоту на кииков.
Каплая и я решаем посетить глациолого-метеорологическую обсерваторию, строящуюся на леднике Федченко у перевала Кашал-Аяк в 20 километрах выше впадения в ледник Федченко ледника Бивачного. К нам присоединяются.Маслаев и все тот же неутомимый Абалаков.
После полудня мы покидаем лагерь. Часть каравана идёт вместе с нами; ослабевшие лошади не могут поднять сразу весь груз, караванщики хотят перекинуть часть вещей к выходу на ледник Федченко и затем вернуться в подгорный лагерь.
Мы идём по тропе вдоль правого борта ледника Бивачного. Невдалеке от слияния его с ледником Федченко нас застаёт вечер. Мы с Капланом осторожно спускаемся по крутым поворотам тропинки, догоняя ушедший вперёд караван. Внезапно из темноты впереди нас раздаётся чей-то тревожный голос:
— Кто идёт?
Меня раздражает этот ненужный оклик и беспричинная паника: кто может идти со стороны ледника Сталина, кроме участников 29-го отряда?
— Кто спрашивает? — отвечаю я на вопрос вопросом.
— Кто идёт? — ещё громче и тревожнее повторяет тот же голос.
Каплан узнает старшего Харлампиева. Обеспокоенный нашим долгим отсутствием, он не дождался нас у базового лагеря и вновь проделал трудный путь вверх по Федченко.
Он расположился на ночлег на маленькой ровной площади на борту ледника. Рядом с ним — ещё две фигуры. Это — художник Котов и его помощник, молодой худощавый фотограф в пенсне. Все трое лежат в спальных мешках.
Мы с Капланом наскоро закусываем. Вскоре подходят Абалаков и Маслаев. Мы разравниваем ногами камни на площадке и расстилаем спальные мешки. Ложимся на них, пробуем, удобно ли лежать. Потом извлекаем из-под мешков наиболее острые камни, раздеваемся и окончательно забираемся в мешки.
Абалаков заводит с Котовым разговор о живописи, о Сибири, где Котов путешествовал в прошлые годы. Котов и сам похож на сибирского хлебороба: плотный, коренастый, с окладистой бородой и широким крестьянским лицом. Котов направляется в наш подгорный лагерь. Оттуда он собирается писать пик Сталина.
Он рассказывает о гибели Зеленского при переправе через Саук-Сай. Все три художника уклонились на несколько шагов от брода, по которому Колыбай вёл караван, и попали на глубокое место. Лошадей подхватило течением. Котова и его помощника, основательно исцарапанных и избитых, вскоре выбросило на берег, а Зеленского река волокла и била о камни добрую сотню метров. На повороте он остался на отмели. Голова его была в нескольких местах пробита, горло перебито, ноги сломаны. Ствол винтовки был согнут дугой, ложе расщеплено.
Беседа затихает. Мы молча лежим в наших спальных мешкгх.
На востоке небо над горами озаряется отблеском восходящей луны. Неверный свет заливает снежные вершины.
На другой день мы выходим на ледник Федченко и сворачиваем направо, вверх по леднику. Около часа мы идём по боковой морене и затем замечаем на дне узкой щели между морёной и обрывом горы несколько навьюченных лошадей.
Мы спускаемся вниз. Тут же юрта и рядом с ней — груда строительных материалов. Деревянные части здания, оконные рамы, доски, небольшие балки квадратного сечения, ящики с оконным стеклом сложены в штабеля и покрыты брезентом. С обрыва по узкому кулуару мимо юрты время от времени летят камни.
Это — «Чортов гроб», промежуточная база 37-го отряда нашей экспедиции, строящей обсерваторию на леднике Федченко. «Чортов гроб» — трудно найти более подходящее название для этой маленькой узкой площадки, зажатой между отвесной скалой и крутым валом морены.
От Алтын-Мазара до Чортова гроба строительные материалы доставляют вьюком. Здесь, на середине глетчера, где лёд не покрыт морёной, их перегружают на сани особой конструкции и везут дальше.
Возле юрты мы нашли нашего старого знакомого Колыбая. Он вьючил лошадь и собирался выводить караван на лёд для перегрузки. Неподалёку паслось несколько исхудалых, разбитых лошадей со следами ранений — почётные инвалиды строительства, получившие повреждения при падениях и провалах в трещины и Временно выбывшие из строя.
В юрте мы встретили молодого красивого юношу, техника Стемпковского, помощника начальника строительства обсерватории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42