Константинополь, Фракию, Малую Азию, Сирию, Египет. Третий, Констант, 15 лет, получил середину империи: Дунай, Италию, Африку. Все три получили титулы Августов. Все были воспитаны уже христианами.
Братья Августы осенью 337 г. съехались для сговора в Viminacium в Паннонии на Дунае. На съезде решено было ради «мира церковного» амнистировать всех сосланных епископов.
B результате Константин II, правитель Галлии, куда входил и рейнский город Трир (Trevirum), отпустил св. Афанасия из трирской ссылки с письмом к церкви Александрийской, что этим он исполнял волю покойного отца, императора Константина.
Вернулись и другие епископы-никейцы на свои почти всюду уже занятые места: Асклепа Газский, Павел Константинопольский, Маркелл Анкирский и т.д. Положение создалось трудное и запутанное. Паствы делились. Сколько было волнений в Константинополе около имени Павла!
Возвращаясь длинной сухопутной дорогой к себе домой, в Александрию, св. Афанасий по пути во многих местах был свидетелем столкновений старых изгнанных епископов с новыми, на их место поставленными евсевианами. Афанасия вовлекали в эти споры как третейского судью. Впоследствии противники Афанасия укоряли его за это как раздувателя смуты.
? Александрию Афанасий вернулся 23 ноября 337 г. Таким образом, его трирская ссылка длилась два года с небольшим. Александрия приняла возврат Афанасия с радостью. Популярность его еще возросла. Евсевий Никомидийский переживал свое посрамление, ибо постановления Тирско-Иерусалимского собора сводились к нулю. Евсевий Никомидийский начал новую интригу против Афанасия при очень благоприятных для него условиях. Констанций согласился на всеобщую амнистию епископата только под давлением своих братьев Августов Запада. Сам он считал, что надо править в духе местного общественного мнения. A оно, как показал Тирский собор 335 г., было против Афанасия. Рассуждая так, Констанций поддался на внушения Евсевия Никомидийского. И Евсевий с дозволения «свыше» быстро вновь разжег пожар александрийской борьбы партий. Евсевий надумал поддержать борьбу с Афанасием и никейским богословием, объединяя обезглавленных ариан с обезглавленными мелитианами. И не Афанасия, a этого нового возглавителя признавать главой Александрийской церкви. Для этой цели арианствующий пресвитер Пист, от начала бывший с Арием и отлученный еще Александром Александрийским, был поставлен во епископа. Евсевиане писали ему как действительному главе Александрийской церкви и убеждали других епископов признавать его таковым.
Евсевий Кесарийский в это время перестал играть активную роль и около 339 г. уже скончался.
Интервенция папы Юлия
На почве формальной свободы для церковных партий «восточные» теперь не могли неглижировать Рим, который, конечно, уже в кредит был на стороне Афанасия. И вот евсевиане отправляют в Рим осведомительную делегацию с докладом ? деяниях Тирского собора. Текст протоколов повезли в Рим пресвитер Макарий с двумя диаконами. Евсевиане пытались убедить Рим, что Афанасий низложен ими канонически правильно и Рим должен отказаться признавать его. Афанасий тоже не бездействовал. Он послал в Рим тоже пресвитерскую делегацию. Делегация повезла соборное послание от лица всего египетского епископата. B этом послании рассказывается вся закулисная работа Тирского собора, описывается реальное положение в Египте, единодушие его епископата, причем около Писта остается лишь ничтожная кучка. Это послание адресовано было одновременно и западным императорам: Константину II и Константу. A этим Августам доносилось, будто против Афанасия идет народное возмущение, ибо он удерживает в свою пользу хлеб, который Августы именно через Афанасия и жертвовали нуждающемуся населению Египта и Ливии.
Глава посольства «восточных» Макарий очень смутился прибытием в Рим посланцев от Афанасия. Он даже вернулся на Восток за новыми инструкциями. Но оставил в Риме двух своих помощников-диаконов. Te, видя, что донесения Афанасия произвели в Риме сильное впечатление, рискнули на свой страх согласиться на соборный разбор здесь же, в Риме, в их присутствии спорных материалов. Папа Юлий сначала не склонен был вмешиваться в чуждую ему восточную неразбериху. Но затем решился. Посланы были формальные приглашения в Александрию и в Константинополь — пожаловать на Римский собор. Таким образом, из осведомительного посольства, которое имело целью убедить и Римского епископа братски присоединиться к уже соборно выясненному суду восточного большинства, получилась отдача на суд собора Западного деяний собора Восточного (Тирского) как бы в высшую апелляционную инстанцию. Так римокатолики на это и смотрят, что это апелляция всего Востока к суду папы. И римляне формально правы. A «восточные», не юридически мыслившие, формально не правы. Сами виноваты во вмешательстве папы и в создании полезного папскому честолюбию прецедента. Иллюстрация глубоко различной ментальности Востока с Западом, которая и до сих пор плохо сознана и дает опору для бесконечных и бесплодных разговоров ? внешних соглашениях по буквам, a не на трудно выразимой глубине внутреннего понимания — «переживания» догматов.
Итак, произошло вмешательство папы Юлия, но по вине самих «восточных». Тем временем главарь Востока Евсевий Никомидийский собрал в начале 339 г. собор в Антиохии, чтобы соборно и авторитетно (в масштабе «всевосточном») утрясти восточную смуту. Они поняли, что не так просто решить «александрийский вопрос». Но все-таки упорствовали в своем упрощенстве, будто бы весь секрет смуты сводится к личности Афанасия, a не к их богословскому еретичеству, которое при неустранимости «никейства» Рима не могло утвердиться и на Востоке. Евсевиане увидели на опыте импотентность их ставки на какого-то маленького провинциалиста Писта. Нашли другого, «покрупнее», Григория Каппадокийца, поставили епископом и, очевидно с согласия Констанция, отправили его в Александрию. Неканоничность кричащая. Если бы даже Афанасий кем-то был признан незаконным, то заместителя все-таки должен был избирать на месте клир Александрийский. Насилие могло быть проведено только властью местного префекта. A префектом оставался все тот же Филагрий, который провел фальшивую анкету для Тирского собора 335 г. Филагрий и теперь, в марте 339 г., издал указ ? назначении нового епископа с предупреждением, что пресвитеры Афанасия обязаны сдать властям свои церкви. ? первой же отбираемой церкви были убитые, раненые и сама церковь сожжена вместе с баптистерием. Вскоре под военной охраной въехал в Александрию Григорий. Приветствовала его, конечно, антиправославная, угодная полиции толпа ариан, язычников и иудеев. Епископский дом был взят с насилием и взломом. Сам по себе Григорий был человек с качествами, соответствующими его положению, и никоим образом не был ни бандитом, ни насильником, но просто «чиновником» с сознанием своего законного права вступающего в должность. Была четыредесятница. Церковь за церковью отбирались с насилием, с арестами. Наступила Великая Пятница. 34 верных Афанасию клирика были арестованы, биты и засажены в тюрьму. На Пасху продолжались столкновения и аресты. Наконец Афанасий, загнанный в последнюю, еще не отнятую церковь, увидел, что взятие ее неизбежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193