– Я согласен с Ториным, – говорит Жаров, – с ловлей акул та же история, что и с карасем. И если уловы акул у нас и дальше будут такие же солидные, как сегодня, нам надо добиваться организации специального акульего промысла. Кстати, помнишь ли ты ту знаменитую дегустацию в нашем институте?
Эту дегустацию запомнили многие. Тогда на общественное опробование было предложено много новых продуктов, изготовленных из различных пород рыбы. Лаборатория технологии рыбных продуктов, организовавшая эту дегустацию, потрудилась на славу: от одного взгляда на стол уже хотелось сесть за него, да побыстрее. Среди расставленных на столе блюд было и копченое акулье мясо. Однако работники лаборатории не сообщили никому из участников обеда, чье мясо они едят. Секрет был раскрыт лишь тогда, когда ответственные и прочие дегустаторы, облизывая губы, очень лестно отозвались о копченой рыбе: да, очень вкусно, да, такую бы рыбку нужно продавать в магазинах – не залежится.
– Однако акулы акулами, но где же тунцы?
– Найдем, – уверенно говорит Жаров. – Найдем, – повторяет он, засыпая.
Рука его свесилась с койки, и я вытаскиваю из ослабевших пальцев незажженную сигарету.
Ах, до чего же приятно после такого трудного дня полежать в койке! Хорошо бы заснуть. Да, скорее спать, спать... Ну кто это там опять дергает за ногу?
– Станция! Быстрее!.. Разоспался, как на курорте...
ГЛАВА VIII

Снова ярусы. – Голубая акула. – Тунцы. – Ловушка в холодильнике. – Прелести любительской рыбной ловли.
– Дома я всегда вставал в семь, – говорю я Виктору за завтраком. – А ты мало того, что безжалостно будишь меня по нескольку раз среди ночи, так еще в шесть утра сегодня поднял. А наукой установлено, что человеку надо спать не менее восьми часов в сутки. Нет у тебя совести, Витька...
– Крошке захотелось домой? Чтобы сказочку с вечера и кофе в кроватке утром? – поднимает на меня глаза Жаров. – Я ведь говорил: скоро курорт кончится. А то поработали день на палубе – и в сторону. А вечером – смех, веселье на палубе, шахматы и прочее. Кончилось это все. Теперь три месяца подъем для команды – в четыре, для нас – станции и работа на палубе. Так что привыкай подниматься пораньше.
Да, нужно вставать раньше. В программе наших работ записано отдельным пунктом: «Сбор коллекций крупных океанических рыб», – и рукой директора института приписано: «Доставить в порт 20-30 штук шкур акул, тунцов, меч-рыб». Шкуры... Брр! Неприятная работа. Но куда денешься? Одна акула уже ждет меня на палубе – самый крупный «бык».
Надев клеенчатый передник, я в задумчивости стою перед «быком». Рыба злобно скалит окровавленную пасть, настороженно глядит мертвым зеленым глазом с длинным, узким, как у кошки, зрачком.
«За борт бы тебя», – думаю я и оглядываюсь. Мой взгляд замечает Валентин. Решительно натянув перчатку на забинтованную ладонь, он подходит ко мне и пинает акулу ногой.
– Помочь, Николаевич?
Втроем, кликнув еще Викешу, мы взваливаем «быка» на препараторский стол; Валентин остро оттачивает шкерочные ножи, и я делаю первый длинный и глубокий разрез – от самой пасти до кончика хвоста. Распластав рыбину на две половины, мы становимся с Валентином с двух сторон и начинаем вырезать большущие, тяжелые пласты мяса. Кожа у акулы крепкая, от головы к хвосту гладкая, от хвоста к голове шершавая, как терка. Вся она покрыта маленькими, как острые зубки, шипами, которые можно увидеть лишь через увеличительное стекло.
Судно в дрейфе. Матросы отдали ярус и пошли отдыхать. А дела с акулой у нас идут медленно, – около двух центнеров мяса мы уже отправили за борт, но еще не брались за голову, плавники, хвост. Да и самую шкуру нужно чистить да чистить. Кусок за куском, пласт за пластом летят за борт, где уже плавают несколько акул. Они хватают мясо и недовольно посматривают сквозь воду – там кружатся чайки. Птицы отчаянно кричат и хватают все, что мы сбрасываем с палубы прямо на лету. Пока Валентин курит, я подбрасываю мясо в воздух, вверх, птицы ловко его подхватывают и, давясь, проглатывают... Но вот одна неосторожная птица, видать, переоценив свои силы, схватила на лету большущий кусок мяса, весом с килограмм и, не выпуская его из клюва, шлепнулась вместе с ним в воду. Всплеск. Что такое? Поверхность океана чиста – ни мяса, ни птицы. Акулы не зевают.
Загудел ярусоподъемник.
– Сейчас начнется... – говорит Валентин и не ошибается: началось.
Бригадир тоскливым голосом воскликнул, перегнувшись за борт:
– Акула!
Воткнув нож в стол, я поспешил к лазпорту; мы договорились с Валентином, что он будет продолжать чистить шкуру, а я заменю его на багре.
– Ну что? – спрашиваю у боцмана.
– Акуленция, только острокрылая, – сообщает тот, наматывая «поводец» на утку.
Острокрылая? Значит, новый вид? Действительно, в воде неторопливо ворочается длинная, стрелообразная рыбина, окрашенная в ярко-синий цвет. У нее длинная, узкая морда и острый, как кинжал, спинной плавник. Акула почти не сопротивляется; боцман подтягивает ее к борту, я легко зацепляю багром за челюсть.
– Голубая акула, – определяет Виктор.
Да, это голубая акула. Действительно, очень точное и хорошее название – на палубе окраска рыбы поражает своей изумительной голубизной, переходящей в белый цвет на брюхе. Все тело акулы какое-то вялое, дряблое. Пустой живот висит, как мешок. Акула совсем не бьется, лишь раскрывает пасть и как-то неохотно, лениво грызет палубу.
– За борт? – спрашивает боцман.
– Нет, оставим, обдирать буду, а то вдруг больше таких не попадется.
– Тунец! – раздается радостный голос бригадира. – Кто там на багре? Цепляй, Николаевич... Ну! Скорее, дорогой!
Вот он, красавец, крутится в прозрачной воде, мечется, бросается из стороны в сторону. Зацепить багром его значительно труднее – уж очень быстр. Наконец острие туго вонзается в крутую рыбью спину, и мы дергаем за канат.
На палубе его дожидается Виктор. Стукнув рыбу по голове кувалдой, мы измеряем тунца и кладем на весы.
– Ничего поросеночек, – удовлетворенно улыбается Виктор, – сто двенадцать килограммов. Побольше бы таких!
Притихший до этого «поросеночек» неожиданно подскакивает и звонко ударяет наклонившегося боцмана по ногам. Тот валится на палубу и хватает колотушку. Успокоив тунца крепким ударом, боцман взрезает ему живот, и Виктор начинает копаться во внутренностях: нужно посмотреть, чем рыба питается, в каком состоянии гонады, упитана ли. Если рыба нерестовая – значит, тунцы должны водиться в более теплых водах. Если преднерестовая, то искать их надо в более холодных водах, где они усиленно кормятся. Взяв пробы, мы передаем рыбу Михаилу Афанасьевичу. Тот ловким ударом отсекает ей голову, плавники, пластает на две половины и отправляет в трюм.
– Тунец!
Еще тунец, еще!.. Лица у всех повеселели. Хоть Торин и говорил что-то хорошее про акул, но сейчас нам нужны тунцы! Вот они, какие красавцы, – один к одному. Что ни рыбка, то центнер вкуснейшего мяса. Десятка два таких «поросят», выуженных из океана, – вот тебе и две тонны, хороший промысловый улов, ради которого мы и пришли в этот район из северного полушария.
Тунец... Тунец... Еще один! Ох, черти, какие же они тяжелые! Чувствую, что руки мои вытянутся до колен. Пока дотащишь тунца до мерной доски и взгромоздишь на весы, кажется, что все мышцы лопнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55