Вся дальнейшая жизнь Т. представляет собою мучительную борьбу с противоречиями жизни. Если Белинского по праву можно назвать великими сердцем, то к Т. подходит эпитет: великая совесть. – Образование Т. шло сначала под руководством грубоватого гувернера-француза St. Thomas (М-r Жером «Отрочества»), заменившего собою добродушного немца Ресельмана, которого с такою любовью изобразил Т. в «Детстве» под именем Карла Ивановича. Уже 15 лет, в 1843 г., Т. поступил в число студентов казанского университета. Это следует, однако, приписать не тому, что юноша много знал, а тому, что требования были очень невелики, в особенности для членов семей с видным общественным положением. Казанский университет находился в то время в очень жалком состоянии. Профессора были, в большинстве, либо чудаки-иностранцы, почти не знавшие по-русски, либо невежественные карьеристы, иногда даже нечистые на руки. Правда, профессорствовал в то время знаменитый Лобачевский, но на математическом факультете, а Т. провел два года на восточном факультете, два года – на юридическом. На последнем тоже был один выдающийся профессор ученый цивилист Мейер; Т. одно время очень заинтересовался его лекциями и даже взял себе специальную тему для разработки – сравнение «Esprit des lois» Монтескье и Екатерининского «Наказа». Из этого, однако, ничего не вышло: ему вскоре надоело работать. Он только числился в университете, весьма мало занимаясь и получая двойки и единицы на экзаменах. Неуспешность университетских занятий Т. – едва ли простая случайность. Будучи одним из истинно великих мудрецов в смысле уменья вдуматься в цель и назначение человеческой жизни, Т. в тоже время лишен способности мыслить научно, т. е. подчинять свою мысль результатам исследования.
Ненаучность его ума особенно ясно сказывается в тех требованиях, которые он предъявляет к научным исследованиям, ценя в них не правильность метода и приемов, а исключительно цель. От астронома он требует указаний путей к достижению счастья человечества – а философии ставит в укор отсутствие тех осязательных результатов, которых достигли науки точные. – Бросив университет еще до наступления переходных экзаменов на 3 курс юрид. факультета, Т. с весны 1847 г. поселяется в Ясной Поляне. Что он там делал, мы знаем из «Утра помещика»: здесь надо только подставить фамилию "Т. " вместо «Нехлюдов», чтобы получить достоверный рассказ о житье его в деревне. Попытка Т. стать действительным отцом и благодетелем своих мужиков замечательна и как яркая иллюстрация того, что барская филантропия неспособна была оздоровить гнилой и безнравственный в своей основе крепостной быт, и как яркая страница из истории сердечных порывов Т. На этот раз порыв Т. был вполне самостоятельный; он стоит вне связи с демократическими течениями второй половины 40-х годов, совершенно не коснувшимися Т. Он весьма мало следил за журналистикою; хотя его попытка чемнибудь сгладить вину барства пред народом относится к тому же году, когда появились «Антон Горемыка» Григоровича и начало «Записок охотника» Тургенева, но это простая случайность. Если и были тут литературные влияния, то гораздо более старого происхождения: Т. очень увлекался Руссо. Ни с кем у него нет стольких точек соприкосновения, как с великим ненавистником цивилизации и проповедником возвращения к первобытной простоте. Мужики, однако, не всецело захватили Т.: он скоро уехал в Петербург и весною 1848 г. начал держать экзамен на кандидата прав. Два экзамена, из уголовного права и уголовного судопроизводства, он сдал благополучно, затем это ему надоело и он уехал в деревню. Позднее он наезжал в Москву, где часто поддавался унаследованной страсти к игре, не мало расстраивая этим свои денежные дела. В этот период жизни Т. особенно страстно интересовался музыкою (он недурно играл на рояле и очень любить классических композиторов). Преувеличенное по отношению в большинству людей описание того действия, которое производит «страстная» музыка, автор «Крейцеровой сонаты» почерпнул из ощущений, возбуждаемых миром звуков в его собственной душе. Развитию любви Т. к музыке содействовало и то, что во время поездки в Петербург в 1848 г. он встретился, в весьма мало подходящей обстановке танцкласса, с даровитым, но сбившимся с пути немца-музыканта, которого впоследствии описал в «Альберте». Т. пришла мысль спасти его: он увез его в Ясную Поляну и вместе с ним много играл. Много времени уходило также на кутежи, игру и охоту. Так прошло после оставления университета 4 года, когда в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе брат Т., Николай, и стал его звать туда. Т. долго не сдавался на зов брата, пока крупный проигрыш в Москве не помог решению. "Чтобы расплатиться, надо было сократить свои расходы до минимума – и весною 1851 г. Т. торопливо уехал из Москвы на Кавказ, сначала без всякой определенной цели. Вскоре он решил поступить на военную службу, но явились препятствия в виде отсутствия нужных бумаг, которые трудно было добыть, и Т. прожил около 5 месяцев в полном уединении в Пятигорске, в простой избе. Значительную часть времени он проводил на охоте, в обществе казака Епишки, фигурирующего в "Казаках– под именем Еpoшки. Осенью 1851 г. Т., сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ую батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казацкой станице Старогладове, на берегу Терека, под Кизляром. С легким изменением подробностей, она во всей своей полудикой оригинальности изображена в «Казаках». Те же «Казаки» дадут нам и картину внутренней жизни бежавшего из столичного омута Т., если мы подставим фамилию «Толстой» вместо фамилии Оленина. Настроения, которые переживал Т.-Оленин, двойственного характера: тут и глубокая потребность стряхнуть с себя пыль и копоть цивилизации и жить на освежающем, ясном лоне природы, вне пустых условностей городского и в особенности великосветского быта, тут и желание залечить раны самолюбия, вынесенные из погони за успехом в этом «пустом» быту, тут и тяжкое сознание проступков против строгих требований истинной морали. В глухой станице Т. обрел лучшую часть самого себя: он стал писать и в 1852 г. отослал в редакцию «Современника» первую часть автобиографической трилогии: «Детство». Как все в Т. сильно и оригинально, так необычайно и первоклассно начало его литературной деятельности. По-видимому, «Детство» – в буквальном смысле первенец Т.: по крайней мере в числе многочисленных биографических фактов, собранных друзьями и почитателями его, нет никаких данных, указывающих на то, Т. что раньше пытался написать что-нибудь в литературной форме. Нет никаких намеков на ранние литературные поползновения и в произведениях Т., представляющих историю всех его мыслей, поступков, вкусов и т. д.
Сравнительно позднее начало увенчавшегося такою небывалою удачею поприща очень характерно для Т.: он никогда не был профессиональным литератором, понимая профессиональность не в смысле профессии, дающей средства к жизни, а в менее узком смысле преобладания литературных интересов. Чисто литературные интересы всегда стояли у Т. на втором плане: он писал, когда хотелось писать и вполне назревала потребность высказаться, а в обычное время он светский человек, офицер, помещик, педагог, мировой посредник, проповедник, учитель жизни и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270