Зашипел Химу и пополз в тайгу – умирать! Вылез Кальдука из-под котлов. Окружили его орочи. Радуются, что такого богатыря увидали, что от змеи Симу избавились. В свой род Кальдуку приглашают, сыном хотят назвать. Девушки орочские поглядывают на него: любая замуж бы за такого парня вышла!
Говорят ему старики:
– Живи с нами.
– Нет, мне домой надо, – отвечает Кальдука-сынок.
Понравилась ему в этом стойбище девушка одна. Пошел он с нею гулять. До берега реки дошли. На дерево сели.
Говорит Кальдука:
– Будь моей женой, девушка! Со мной поедем! Хлопнул Кальдука рукой – обернулось деревооленем. Полетел олень в родное стойбище Кальдуки.
Уленда дома песни поет, думает – пропал Кальдука.
А Кальдука тут как тут, да еще с молодой женой!
Пуще прежнего озлился Уленда Кривой на брата. Думает про себя: Лучше – мне не быть, а Кальдуку я изведу и жену его себе заберу!
Пошел Кальдука к зангину – судье. Рассказал все. Сказал, что принес он слюну змеи Симу, чтобы отца оживить, как того Уленда Кривой хотел. Говорит ему зангин, одну трубку выкурив:
– Ты, березовый мальчишка, того не знаешь, что люди по два раза не родятся. Зачем старика тревожить? И не за тем тебя Уленда посылал, а за смертью!
Взял зангин слюну змеи и бросил в реку. Забурлила река, зашипела, белый пар пошел из воды. Множество рыбы кверху брюхом всплыло. Мертвая рыба стала.
– Вот видишь! – говорит зангин. – Этой слюной убил бы тебя Уленда Кривой.
Потом посмотрел зангин на Уленду Кривого.
– Иди ты, Уленда, в тайгу, – говорит. – Не место тебе среди людей. Не любишь ты людей… Иди в тайгу. Там в одиночку таежные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе.
И пошел Уленда в тайгу. Пока шел – шерсть выросла на нем. На руках и ногах – когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырех побежал. Медведем стал Уленда Кривой.
А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было, и во всем ему удача…
Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всем стойбище у стариков, столько пальцев не найдешь. Надо у ребят занимать. А ребята бегают, не даются. Вот и узнай, когда это было!
Заяц и сорока
Жил один заяц. Только, кто его знает почему, любил он перед другими похвастать тем, чего у него и не было: и сильный он, и храбрый он, и охотник он…
Вот однажды заяц на поле убитую косулю нашел.
Только подсел зайчишка к косуле – сорока летит.
Увидала, какую добычу заяц упромыслил, подсела на ветку, поздоровалась, говорит:
– Эй, сосед, ты где такую тушу добыл?
– Убил, – говорит заяц. Удивилась сорока: заяц косулю убил! А хвастун не унимается:
– Я охотник такой, что если бы по-настоящему охотился, всех бы зверей давно перебил! Я сколько хочешь могу зверя добыть! Вот косулю съем, пойду медведя добывать.
Поклонилась сорока зайцу:
– Эй, сосед, научи меня! Я всегда несытая.
– Отчего не научить! – отвечает заяц. – Это совсем простое дело – так охотиться-то. Надо только пошире рот раскрыть да крикнуть. Совсем это простое дело. Разве ты кричать не умеешь?
– Как – не умею?! Я кричать хорошо умею, – говорит сорока, а сама думает: Зачем я пойду медведя искать, когда под носом у меня заяц?
Взлетела сорока повыше, рот пошире раскрыла да ка-ак крикнет! Так крикнула, что синицы, которые поблизости на ветках сидели, на землю свалились.
Только сорока зайца и видела… Перепугался он до смерти, кинулся бежать. Куда убежал – никто не знает.
Посидела сорока, подумала: Как так – не упал заяц, а удрал? Видно, мало я кричала. Ну, другой раз, как добычу увижу, сильней кричать буду.
Стала сорока по лесу летать. Как увидит зверя – давай кричать, давай стрекотать что есть силы.
Сама она ни одного зверя своим криком не убила. А охотники приметили, что сорока над зверем кричит. Как застрекочет в лесу – охотник туда! Старается сорока, стрекочет, рот разевает, крылья распустит, хвостом стрижет, думает: Вот я его сейчас убью! Вот-вот А охотник тут как тут – в зверя выстрелит, с собой унесет.
Только бывает и так, что сорока охотника в засаде увидит. Радуется: Ох какой большой! Вот я его сейчас! И всех зверей криком перепугает: ни себе, ни охотнику.
Хвастун
Хвастуну верить – беды себе нажить.
Жил однажды в тайге заяц. По виду он был как и все зайцы: уши длинные, две ноги короткие, чтобы ими еду держать, две ноги длинные, чтобы от врагов бежать. Только был тот заяц хвастун. Таких хвастунов заячий народ еще никогда не видал.
Вот один раз зайчишка маленький корешок сараны съел, а своим родичам рассказывает:
– Бежал я по лесу, еды искал. Вдруг как ударюсь обо что-то! Чуть голову не разбил. Вот, глядите – губу себе разорвал!
Смеются зайцы:
– Да, это верно, губа у тебя раздвоена. У всех зайцев такая губа.
А зайчишка говорит:
– Это у всех зайцев такая губа, а у меня особенная… Хотите слушать – не перебивайте… Ударился я, вижу – сарана стоит, таких еще никто не видал. Стебель у сараны большой-пребольшой! Корешок у той сараны с медведя толщиной! Стал я землю копать. Зубы у меня острые. Лапы у меня сильные. Две сопки земли я накопал по сторонам. Корень откопал. Такой корень откопал, что десять дней подряд ел, а и половины не съел. Вот, смотрите, какой я жирный стал!
Посмотрели зайцы.
– Да ты такой, как все, – говорят, – не толще остальных зайцев.
– Промялся я, – говорит хвастун, – сильно бежал, хотел вам тот корень показать. Добрый я! Сам наелся теперь на всю жизнь, пусть, думаю, и братья мои поедят сладкого корешка.
Потекли у зайцев слюнки. Спрашивают они:
– А как на то место дорогу найти?
– Да я покажу, – говорит зайчишка, – мне не жалко.
Побежали зайцы за хвастуном. Прибежали на ровное место.
Говорит хвастун:
– Вот тут я сарану величиной с лиственницу видал. Вот тут я лапами две сопки земли накидал.
– Где те сопки? – спрашивают родичи у хвастуна.
– Река унесла.
– Где та река?
– В море утекла.
– Где та сарана?
– Повяла. Я ведь корень-то подгрыз.
– А где стебель сараны?
– Барсук съел.
– Где барсук?
– В тайгу ушел.
– Где тайга?
– Пожар сжег.
– А пепел где?
– Ветер разнес.
– А пеньки где?
– Травой заросли.
Сидят зайцы, ушами хлопают: разобрать не могут, так ли было, как зайчишка говорит. А хвастун свое:
– Да такую сарану нетрудно найти! Совсем простое дело такую сарану найти. Надо только вперед бежать да в обе стороны глядеть. Не с одной – так с другой стороны увидишь…
Кинулись зайцы врассыпную! Летят, глаза в разные стороны развели Так, что свой хвост видят, а что впереди – не знают. Развели глаза, боятся ту сладкую сарану с лиственницу величиной проглядеть… Бегали, бегали, пока с ног не свалились. Тут от голода им и простая трава слаще сараны показалась. Только глаза они и до сих пор свести не могут…
Кукушкино богатство
Не бойся к делу руки приложить. Коли рукой не пошевелишь – и счастье мимо пройдет. Только и видел его!..
В одной деревне три брата жили – Халба, Андуга и По-кчо.
Два брата охотничий промысел любили, на охоту ходили. Ловушки для зверя делать умели. Стрелой белке на лету в глаз попадали. А младший брат за старших хоронился. Братья на охоту – соболевать, Покчо – за ними. Братья шалаш сделают, огонь разведут, Таежному Хозяину поклонятся, чтобы удача была, – и в тайгу. А Покчо в шалаше сидит, кашу варит, звезды на небе считает, думает: Вот бы мне столько соболей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Говорят ему старики:
– Живи с нами.
– Нет, мне домой надо, – отвечает Кальдука-сынок.
Понравилась ему в этом стойбище девушка одна. Пошел он с нею гулять. До берега реки дошли. На дерево сели.
Говорит Кальдука:
– Будь моей женой, девушка! Со мной поедем! Хлопнул Кальдука рукой – обернулось деревооленем. Полетел олень в родное стойбище Кальдуки.
Уленда дома песни поет, думает – пропал Кальдука.
А Кальдука тут как тут, да еще с молодой женой!
Пуще прежнего озлился Уленда Кривой на брата. Думает про себя: Лучше – мне не быть, а Кальдуку я изведу и жену его себе заберу!
Пошел Кальдука к зангину – судье. Рассказал все. Сказал, что принес он слюну змеи Симу, чтобы отца оживить, как того Уленда Кривой хотел. Говорит ему зангин, одну трубку выкурив:
– Ты, березовый мальчишка, того не знаешь, что люди по два раза не родятся. Зачем старика тревожить? И не за тем тебя Уленда посылал, а за смертью!
Взял зангин слюну змеи и бросил в реку. Забурлила река, зашипела, белый пар пошел из воды. Множество рыбы кверху брюхом всплыло. Мертвая рыба стала.
– Вот видишь! – говорит зангин. – Этой слюной убил бы тебя Уленда Кривой.
Потом посмотрел зангин на Уленду Кривого.
– Иди ты, Уленда, в тайгу, – говорит. – Не место тебе среди людей. Не любишь ты людей… Иди в тайгу. Там в одиночку таежные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе.
И пошел Уленда в тайгу. Пока шел – шерсть выросла на нем. На руках и ногах – когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырех побежал. Медведем стал Уленда Кривой.
А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было, и во всем ему удача…
Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всем стойбище у стариков, столько пальцев не найдешь. Надо у ребят занимать. А ребята бегают, не даются. Вот и узнай, когда это было!
Заяц и сорока
Жил один заяц. Только, кто его знает почему, любил он перед другими похвастать тем, чего у него и не было: и сильный он, и храбрый он, и охотник он…
Вот однажды заяц на поле убитую косулю нашел.
Только подсел зайчишка к косуле – сорока летит.
Увидала, какую добычу заяц упромыслил, подсела на ветку, поздоровалась, говорит:
– Эй, сосед, ты где такую тушу добыл?
– Убил, – говорит заяц. Удивилась сорока: заяц косулю убил! А хвастун не унимается:
– Я охотник такой, что если бы по-настоящему охотился, всех бы зверей давно перебил! Я сколько хочешь могу зверя добыть! Вот косулю съем, пойду медведя добывать.
Поклонилась сорока зайцу:
– Эй, сосед, научи меня! Я всегда несытая.
– Отчего не научить! – отвечает заяц. – Это совсем простое дело – так охотиться-то. Надо только пошире рот раскрыть да крикнуть. Совсем это простое дело. Разве ты кричать не умеешь?
– Как – не умею?! Я кричать хорошо умею, – говорит сорока, а сама думает: Зачем я пойду медведя искать, когда под носом у меня заяц?
Взлетела сорока повыше, рот пошире раскрыла да ка-ак крикнет! Так крикнула, что синицы, которые поблизости на ветках сидели, на землю свалились.
Только сорока зайца и видела… Перепугался он до смерти, кинулся бежать. Куда убежал – никто не знает.
Посидела сорока, подумала: Как так – не упал заяц, а удрал? Видно, мало я кричала. Ну, другой раз, как добычу увижу, сильней кричать буду.
Стала сорока по лесу летать. Как увидит зверя – давай кричать, давай стрекотать что есть силы.
Сама она ни одного зверя своим криком не убила. А охотники приметили, что сорока над зверем кричит. Как застрекочет в лесу – охотник туда! Старается сорока, стрекочет, рот разевает, крылья распустит, хвостом стрижет, думает: Вот я его сейчас убью! Вот-вот А охотник тут как тут – в зверя выстрелит, с собой унесет.
Только бывает и так, что сорока охотника в засаде увидит. Радуется: Ох какой большой! Вот я его сейчас! И всех зверей криком перепугает: ни себе, ни охотнику.
Хвастун
Хвастуну верить – беды себе нажить.
Жил однажды в тайге заяц. По виду он был как и все зайцы: уши длинные, две ноги короткие, чтобы ими еду держать, две ноги длинные, чтобы от врагов бежать. Только был тот заяц хвастун. Таких хвастунов заячий народ еще никогда не видал.
Вот один раз зайчишка маленький корешок сараны съел, а своим родичам рассказывает:
– Бежал я по лесу, еды искал. Вдруг как ударюсь обо что-то! Чуть голову не разбил. Вот, глядите – губу себе разорвал!
Смеются зайцы:
– Да, это верно, губа у тебя раздвоена. У всех зайцев такая губа.
А зайчишка говорит:
– Это у всех зайцев такая губа, а у меня особенная… Хотите слушать – не перебивайте… Ударился я, вижу – сарана стоит, таких еще никто не видал. Стебель у сараны большой-пребольшой! Корешок у той сараны с медведя толщиной! Стал я землю копать. Зубы у меня острые. Лапы у меня сильные. Две сопки земли я накопал по сторонам. Корень откопал. Такой корень откопал, что десять дней подряд ел, а и половины не съел. Вот, смотрите, какой я жирный стал!
Посмотрели зайцы.
– Да ты такой, как все, – говорят, – не толще остальных зайцев.
– Промялся я, – говорит хвастун, – сильно бежал, хотел вам тот корень показать. Добрый я! Сам наелся теперь на всю жизнь, пусть, думаю, и братья мои поедят сладкого корешка.
Потекли у зайцев слюнки. Спрашивают они:
– А как на то место дорогу найти?
– Да я покажу, – говорит зайчишка, – мне не жалко.
Побежали зайцы за хвастуном. Прибежали на ровное место.
Говорит хвастун:
– Вот тут я сарану величиной с лиственницу видал. Вот тут я лапами две сопки земли накидал.
– Где те сопки? – спрашивают родичи у хвастуна.
– Река унесла.
– Где та река?
– В море утекла.
– Где та сарана?
– Повяла. Я ведь корень-то подгрыз.
– А где стебель сараны?
– Барсук съел.
– Где барсук?
– В тайгу ушел.
– Где тайга?
– Пожар сжег.
– А пепел где?
– Ветер разнес.
– А пеньки где?
– Травой заросли.
Сидят зайцы, ушами хлопают: разобрать не могут, так ли было, как зайчишка говорит. А хвастун свое:
– Да такую сарану нетрудно найти! Совсем простое дело такую сарану найти. Надо только вперед бежать да в обе стороны глядеть. Не с одной – так с другой стороны увидишь…
Кинулись зайцы врассыпную! Летят, глаза в разные стороны развели Так, что свой хвост видят, а что впереди – не знают. Развели глаза, боятся ту сладкую сарану с лиственницу величиной проглядеть… Бегали, бегали, пока с ног не свалились. Тут от голода им и простая трава слаще сараны показалась. Только глаза они и до сих пор свести не могут…
Кукушкино богатство
Не бойся к делу руки приложить. Коли рукой не пошевелишь – и счастье мимо пройдет. Только и видел его!..
В одной деревне три брата жили – Халба, Андуга и По-кчо.
Два брата охотничий промысел любили, на охоту ходили. Ловушки для зверя делать умели. Стрелой белке на лету в глаз попадали. А младший брат за старших хоронился. Братья на охоту – соболевать, Покчо – за ними. Братья шалаш сделают, огонь разведут, Таежному Хозяину поклонятся, чтобы удача была, – и в тайгу. А Покчо в шалаше сидит, кашу варит, звезды на небе считает, думает: Вот бы мне столько соболей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172