Она думала о своих братьях и надеялась, что бог не по-
кинет ее: это он ведь повелел расти диким лесным яблокам, чтобы напитать
ими голодных; он же указал ей одну из таких яблонь, ветви которой гну-
лись от тяжести плодов. Утолив голод, Элиза подперла ветви палочками и
углубилась в самую чащу леса. Там стояла такая тишина, что Элиза слышала
свои собственные шаги, слышала шуршанье каждого сухого листка, попадав-
шегося ей под ноги. Ни единой птички не залетало в эту глушь, ни единый
солнечный луч не проскальзывал сквозь сплошную чащу ветвей. Высокие
стволы стояли плотными рядами, точно бревенчатые стены; никогда еще Эли-
за не чувствовала себя такой одинокой.
Ночью стало еще темнее; во мху не светилось ни единого светлячка. Пе-
чально улеглась Элиза на траву, и вдруг ей показалось, что ветви над ней
раздвинулись, и на нее глянул добрыми очами сам господь бог; маленькие
ангелочки выглядывали из-за его головы и из-под рук.
Проснувшись утром, она и сама не знала, было ли то во сне или наяву.
Отправившись дальше, Элиза встретила старушку с корзинкой ягод; ста-
рушка дала девушке горсточку ягод, а Элиза спросила ее, не проезжали ли
тут, по лесу, одиннадцать принцев.
- Нет, - сказала старушка, - но вчера я видела здесь на реке одиннад-
цать лебедей в золотых коронах.
И старушка вывела Элизу к обрыву, под которым протекала река. По обо-
им берегам росли деревья, простиравшие навстречу друг другу свои длин-
ные, густо покрытые листьями ветви. Те из деревьев, которым не удавалось
сплести своих ветвей с ветвями их братьев на противоположном берегу, так
вытягивались над водой, что корни их вылезали из земли, и они все же до-
бивались своего.
Элиза простилась со старушкой и пошла к устью реки, впадавшей в отк-
рытое море.
И вот перед молодой девушкой открылось чудное безбрежное море, но на
всем его просторе не виднелось ни одного паруса, не было ни единой ло-
дочки, на которой бы она могла пуститься в дальнейший путь. Элиза пос-
мотрела на бесчисленные валуны, выброшенные на берег морем, - вода отш-
лифовала их так, что они стали совсем гладкими и круглыми. Все остальные
выброшенные морем предметы: стекло, железо и камни - тоже носили следы
этой шлифовки, а между тем вода была мягче нежных рук Элизы, и девушка
подумала: "Волны неустанно катятся одна за другой и наконец шлифуют са-
мые твердые предметы. Буду же и я трудиться неустанно! Спасибо вам за
науку, светлые быстрые волны! Сердце говорит мне, что когда-нибудь вы
отнесете меня к моим милым братьям!"
На выброшенных морем сухих водорослях лежали одиннадцать белых лебе-
диных перьев; Элиза собрала и связала их в пучок; на перьях еще блестели
капли - росы или слез, кто знает? Пустынно было на берегу, но Элиза не
чувствовала этого: море представляло собою вечное разнообразие; в нес-
колько часов тут можно было насмотреться больше, чем в целый год где-ни-
будь на берегах пресных внутренних озер. Если на небо надвигалась
большая черная туча и ветер крепчал, море как будто говорило: "Я тоже
могу почернеть!" - начинало бурлить, волноваться и покрывалось белыми
барашками. Если же облака были розоватого цвета, а ветер спал, - море
было похоже на лепесток розы; иногда оно становилось зеленым, иногда бе-
лым; но какая бы тишь ни стояла в воздухе и как бы спокойно ни было само
море, у берега постоянно было заметно легкое волнение, - вода тихо взды-
малась, словно грудь спящего ребенка.
Когда солнце было близко к закату, Элиза увидала вереницу летевших к
берегу диких лебедей в золотых коронах; всех лебедей было одиннадцать, и
летели они один за другим, вытянувшись длинною белою лентой, Элиза взоб-
ралась наверх и спряталась за куст. Лебеди спустились недалеко от нее и
захлопали своими большими белыми крыльями.
В ту же самую минуту, как солнце скрылось под водой, оперение с лебе-
дей вдруг спало, и на земле очутились одиннадцать красавцев принцев,
Элизиных братьев! Элиза громко вскрикнула; она сразу узнала их, несмотря
на то, что они успели сильно измениться; сердце подсказало ей, что это
они! Она бросилась в их объятия, называла их всех по именам, а они-то
как обрадовались, увидав и узнав свою сестрицу, которая так выросла и
похорошела. Элиза и ее братья смеялись и плакали и скоро узнали друг от
друга, как скверно поступила с ними мачеха.
- Мы, братья, - сказал самый старший, - летаем в виде диких лебедей
весь день, от восхода до самого заката солнечного; когда же солнце захо-
дит, мы опять принимаем человеческий образ. Поэтому ко времени захода
солнца мы всегда должны иметь под ногами твердую землю: случись нам пре-
вратиться в людей во время нашего полета под облаками, мы тотчас же упа-
ли бы с такой страшной высоты. Живем же мы не тут; далеко-далеко за мо-
рем лежит такая же чудная страна, как эта, но дорога туда длинна, прихо-
дится перелетать через все море, а по пути нет ни единого острова, где
бы мы могли провести ночь. Только по самой середине моря торчит не-
большой одинокий утес, на котором мы кое-как и можем отдохнуть, тесно
прижавшись друг к другу. Если море бушует, брызги воды перелетают даже
через наши головы, но мы благодарим бога и за такое пристанище: не будь
его, нам вовсе не удалось бы навестить нашей милой родины - и теперь-то
для этого перелета нам приходится выбирать два самых длинных дня в году.
Лишь раз в год позволено нам прилетать на родину; мы можем оставаться
здесь одиннадцать дней и летать над этим большим лесом, откуда нам виден
дворец, где мы родились и где живет наш отец, и колокольня церкви, где
покоится наша мать. Тут даже кусты и деревья кажутся нам родными; тут по
равнинам по-прежнему бегают дикие лошади, которых мы видели в дни нашего
детства, а угольщики по-прежнему поют те песни, под которые мы плясали
детьми. Тут наша родина, сюда тянет нас всем сердцем, и здесь-то мы наш-
ли тебя, милая, дорогая сестричка! Два дня еще можем мы пробыть здесь, а
затем должны улететь за море, в чужую страну! Как же нам взять тебя с
собой? У нас нет ни корабля, ни лодки!
- Как бы мне освободить вас от чар? - спросила братьев сестра.
Так они проговорили почти всю ночь и задремали только на несколько
часов.
Элиза проснулась от шума лебединых крыл. Братья опять стали птицами и
летали в воздухе большими кругами, а потом и совсем скрылись из виду. С
Элизой остался только самый младший из братьев; лебедь положил свою го-
лову ей на колени, а она гладила и перебирала его перышки. Целый день
провели они вдвоем, к вечеру же прилетели и остальные, и когда солнце
село, все вновь приняли человеческий образ.
- Завтра мы должны улететь отсюда и сможем вернуться не раньше буду-
щего года, но тебя мы не покинем здесь! - сказал младший брат. - Хватит
ли у тебя мужества улететь с нами? Мои руки довольно сильны, чтобы про-
нести тебя через лес, - неужели же мы все не сможем перенести тебя на
крыльях через море?
- Да, возьмите меня с собой! - сказала Элиза.
Всю ночь провели они за плетеньем сетки из гибкого лозняка и тростни-
ка; сетка вышла большая и прочная; в нее положили Элизу. Превратившись
на восходе солнца в лебедей, братья схватили сетку клювами и взвились с
милой, спавшей крепким сном, сестрицей к облакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
кинет ее: это он ведь повелел расти диким лесным яблокам, чтобы напитать
ими голодных; он же указал ей одну из таких яблонь, ветви которой гну-
лись от тяжести плодов. Утолив голод, Элиза подперла ветви палочками и
углубилась в самую чащу леса. Там стояла такая тишина, что Элиза слышала
свои собственные шаги, слышала шуршанье каждого сухого листка, попадав-
шегося ей под ноги. Ни единой птички не залетало в эту глушь, ни единый
солнечный луч не проскальзывал сквозь сплошную чащу ветвей. Высокие
стволы стояли плотными рядами, точно бревенчатые стены; никогда еще Эли-
за не чувствовала себя такой одинокой.
Ночью стало еще темнее; во мху не светилось ни единого светлячка. Пе-
чально улеглась Элиза на траву, и вдруг ей показалось, что ветви над ней
раздвинулись, и на нее глянул добрыми очами сам господь бог; маленькие
ангелочки выглядывали из-за его головы и из-под рук.
Проснувшись утром, она и сама не знала, было ли то во сне или наяву.
Отправившись дальше, Элиза встретила старушку с корзинкой ягод; ста-
рушка дала девушке горсточку ягод, а Элиза спросила ее, не проезжали ли
тут, по лесу, одиннадцать принцев.
- Нет, - сказала старушка, - но вчера я видела здесь на реке одиннад-
цать лебедей в золотых коронах.
И старушка вывела Элизу к обрыву, под которым протекала река. По обо-
им берегам росли деревья, простиравшие навстречу друг другу свои длин-
ные, густо покрытые листьями ветви. Те из деревьев, которым не удавалось
сплести своих ветвей с ветвями их братьев на противоположном берегу, так
вытягивались над водой, что корни их вылезали из земли, и они все же до-
бивались своего.
Элиза простилась со старушкой и пошла к устью реки, впадавшей в отк-
рытое море.
И вот перед молодой девушкой открылось чудное безбрежное море, но на
всем его просторе не виднелось ни одного паруса, не было ни единой ло-
дочки, на которой бы она могла пуститься в дальнейший путь. Элиза пос-
мотрела на бесчисленные валуны, выброшенные на берег морем, - вода отш-
лифовала их так, что они стали совсем гладкими и круглыми. Все остальные
выброшенные морем предметы: стекло, железо и камни - тоже носили следы
этой шлифовки, а между тем вода была мягче нежных рук Элизы, и девушка
подумала: "Волны неустанно катятся одна за другой и наконец шлифуют са-
мые твердые предметы. Буду же и я трудиться неустанно! Спасибо вам за
науку, светлые быстрые волны! Сердце говорит мне, что когда-нибудь вы
отнесете меня к моим милым братьям!"
На выброшенных морем сухих водорослях лежали одиннадцать белых лебе-
диных перьев; Элиза собрала и связала их в пучок; на перьях еще блестели
капли - росы или слез, кто знает? Пустынно было на берегу, но Элиза не
чувствовала этого: море представляло собою вечное разнообразие; в нес-
колько часов тут можно было насмотреться больше, чем в целый год где-ни-
будь на берегах пресных внутренних озер. Если на небо надвигалась
большая черная туча и ветер крепчал, море как будто говорило: "Я тоже
могу почернеть!" - начинало бурлить, волноваться и покрывалось белыми
барашками. Если же облака были розоватого цвета, а ветер спал, - море
было похоже на лепесток розы; иногда оно становилось зеленым, иногда бе-
лым; но какая бы тишь ни стояла в воздухе и как бы спокойно ни было само
море, у берега постоянно было заметно легкое волнение, - вода тихо взды-
малась, словно грудь спящего ребенка.
Когда солнце было близко к закату, Элиза увидала вереницу летевших к
берегу диких лебедей в золотых коронах; всех лебедей было одиннадцать, и
летели они один за другим, вытянувшись длинною белою лентой, Элиза взоб-
ралась наверх и спряталась за куст. Лебеди спустились недалеко от нее и
захлопали своими большими белыми крыльями.
В ту же самую минуту, как солнце скрылось под водой, оперение с лебе-
дей вдруг спало, и на земле очутились одиннадцать красавцев принцев,
Элизиных братьев! Элиза громко вскрикнула; она сразу узнала их, несмотря
на то, что они успели сильно измениться; сердце подсказало ей, что это
они! Она бросилась в их объятия, называла их всех по именам, а они-то
как обрадовались, увидав и узнав свою сестрицу, которая так выросла и
похорошела. Элиза и ее братья смеялись и плакали и скоро узнали друг от
друга, как скверно поступила с ними мачеха.
- Мы, братья, - сказал самый старший, - летаем в виде диких лебедей
весь день, от восхода до самого заката солнечного; когда же солнце захо-
дит, мы опять принимаем человеческий образ. Поэтому ко времени захода
солнца мы всегда должны иметь под ногами твердую землю: случись нам пре-
вратиться в людей во время нашего полета под облаками, мы тотчас же упа-
ли бы с такой страшной высоты. Живем же мы не тут; далеко-далеко за мо-
рем лежит такая же чудная страна, как эта, но дорога туда длинна, прихо-
дится перелетать через все море, а по пути нет ни единого острова, где
бы мы могли провести ночь. Только по самой середине моря торчит не-
большой одинокий утес, на котором мы кое-как и можем отдохнуть, тесно
прижавшись друг к другу. Если море бушует, брызги воды перелетают даже
через наши головы, но мы благодарим бога и за такое пристанище: не будь
его, нам вовсе не удалось бы навестить нашей милой родины - и теперь-то
для этого перелета нам приходится выбирать два самых длинных дня в году.
Лишь раз в год позволено нам прилетать на родину; мы можем оставаться
здесь одиннадцать дней и летать над этим большим лесом, откуда нам виден
дворец, где мы родились и где живет наш отец, и колокольня церкви, где
покоится наша мать. Тут даже кусты и деревья кажутся нам родными; тут по
равнинам по-прежнему бегают дикие лошади, которых мы видели в дни нашего
детства, а угольщики по-прежнему поют те песни, под которые мы плясали
детьми. Тут наша родина, сюда тянет нас всем сердцем, и здесь-то мы наш-
ли тебя, милая, дорогая сестричка! Два дня еще можем мы пробыть здесь, а
затем должны улететь за море, в чужую страну! Как же нам взять тебя с
собой? У нас нет ни корабля, ни лодки!
- Как бы мне освободить вас от чар? - спросила братьев сестра.
Так они проговорили почти всю ночь и задремали только на несколько
часов.
Элиза проснулась от шума лебединых крыл. Братья опять стали птицами и
летали в воздухе большими кругами, а потом и совсем скрылись из виду. С
Элизой остался только самый младший из братьев; лебедь положил свою го-
лову ей на колени, а она гладила и перебирала его перышки. Целый день
провели они вдвоем, к вечеру же прилетели и остальные, и когда солнце
село, все вновь приняли человеческий образ.
- Завтра мы должны улететь отсюда и сможем вернуться не раньше буду-
щего года, но тебя мы не покинем здесь! - сказал младший брат. - Хватит
ли у тебя мужества улететь с нами? Мои руки довольно сильны, чтобы про-
нести тебя через лес, - неужели же мы все не сможем перенести тебя на
крыльях через море?
- Да, возьмите меня с собой! - сказала Элиза.
Всю ночь провели они за плетеньем сетки из гибкого лозняка и тростни-
ка; сетка вышла большая и прочная; в нее положили Элизу. Превратившись
на восходе солнца в лебедей, братья схватили сетку клювами и взвились с
милой, спавшей крепким сном, сестрицей к облакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215