Никто толком
не знает, о чем таком рассказывают норики Владыке. И за что наказывает
Владыка Вод - тоже неизвестно. Знают лишь, что как загорится на крыше
старого сарая для сетей матовый зеленый огонек, подходить туда близко
нельзя: Владыка слушает своих нориков... Поэтому Скуп-сын досадливо цыкнул
зубом и обрубил:
- Я сказал. А вы - как знаете. Не хотите - не надо... - и повел
безразлично взгляд в сторону: нашли, чем голову морочить - "норик
узнает"... Повел, повел - да вдруг и остановил, и глаза его чуть что на
лоб не вылезли, отчего старикам пришлось поглядеть туда же. А увидел
лавочник, что в дупле старой сосны сидит как раз-таки норик, сидит,
поганец, и корчит Скуп-сыну рожи. Надо же такому случиться! Как говорится,
скор на помине.
- У-у-у! - в голос завыл лавочник. Куда все его удовольствие
подевалось? Норик хихикнул и пропал, в дупло шмыгнул. А Скуп-сын поглядел
еще раз на стариков бешеными глазами, стукнул себя кулаком по рыжей башке
и в лавку убежал. Поговорили, называется.
Но что теперь им-то было делать? А?

А потом весь день Смел надоедал то Верену, то Сметливу. Он приходил к
Верену, плетущему очередную сеть, чтобы заработать себе на ячменную брагу,
и говорил: "Шкуп-шын-то - так и не открыл... А как он норика ишпугалщя, а?
Хо!" Он приходил к Сметливу, сидящему на своем табурете, чтобы дожить
как-нибудь отпущенный срок, и говорил: "Жакрыта лавка... Только Шкупчиха
уже два ража к Дюжу шо жбанчиком бегала..." Опять возвращался к Верену:
"Нет, не открывает... Но откуда он про Капельку ужнал, вот что интерешно!"
- и уходил донимать Сметлива.
А вечером нашел Верена у Дюжа и сказал ему, уже захмелевшему: "Верен,
я шо Шметливом договорилщя - приходи к нему жавтра утром... Надо же что-то
придумать!" - и посмотрел так отчаянно, будто собирался завтра же и
помереть. Верен согласно мотнул всклокоченной головой и уставился в мутное
окно. Ничего там не было видно. Только у самого моря, на крыше старого
сарая для сетей горел в тот вечер матовый зеленый огонек.

Ну хорошо, собрались они с утра у Сметлива. Верен колотился от
похмелья, а Смел успел уже поцапаться с лавочником. Так, слегка. "А чего
он кольчо не выштавил?"
Сметлив укоризненно покачал тяжелой головой и сказал, что они могут
так все испортить. Если еще не испортили. С самого начала надо было не
переться всем вместе, а пойти кому-нибудь одному и как бы между прочим
спокойненько колечко выкупить. "Хо! Ну ты, Шметлив, даешь! Шпокойненько...
Кто же мог жнать?" - встрял Смел, но Сметлив не обратил на него внимания.
Теперь об этом говорить, конечно, поздно, теперь так просто не
получится... Но прежде чем решать, что делать дальше, следует крепко
подумать: на кой Смут оно вообще им нужно? Ведь лет с тех пор прошло, не
угодно ли, поболее сорока - он вчера специально подсчитал. И лавочник
после вчерашнего не уступит. Стоит ли затеваться? "Стоит", - сказал Верен.
"Конечно, штоит, - поддержал его Смел. - Жалко будет, ешли пропадет."
Сметлив досадливо скривил рот, но промолчал. Согласился, значит.
Потом порядились, кому идти в лавку. Выходило - Сметливу. "Ты же
жнаешь, Шметлив, иж Верена двух шлов подряд не вытянешь, а я только
шкандалить хорошо умею". Сметлив недовольно заворчал - нашли мальчика,
бегать туда-сюда. Однако, сам же себя и успокоил: ладно, разок сходить
нетрудно...
Ошибся Сметлив: ходить пришлось не раз, и не два. После каждого
похода он возвращался злой, как пес, ругательски ругал Смела с Вереном, а
те виновато молчали, кося глазами в сторону. Наругавшись, попив какой-то
лечебной дряни и отдохнув, он опять тащился в лавку - благо, недалеко - и
продолжал смертельный торг со Скуп-сыном. Сначала Сметлив предлагал
двадцать монет. Потом сеть. Потом сеть и двадцать монет. Потом сеть и нож.
Потом сеть, нож и двадцать монет... Тут лавочник заколебался, алчность в
нем шевельнулась. Промолчи Сметлив, выжди время - может, и ударили бы по
рукам. Но он поторопился добить, брякнул: "А что там двадцать, - хр-р...
их-х! - тридцать добавлю!" - и все. И понял Скуп-сын, что может взять еще
больше. Сразу лицом похолодел, руки тряститсь перестали. Поглядел на
Сметлива вежливыми глазами и повторил твердо - десятый раз: "Я сказал."
Дело было уже под вечер. Сметлив вернулся домой развалина развалиной,
смотреть страшно. И жалко. А эти двое сходили к Дюжу, притащили жареной
рыбы с хлебом, браги кувшинчик. Устроились у Сметлива на крылечке, сидят
закусывают. А хозяин пришел, упал на свой табурет и чуть не плачет:
"Никогда в жизни - хр-р... их-х! - такого позора..." Смел даже ахнул: "Не
шторговал?" - и покрутил изумленно плешивой головой. "Все из-за вас, -
продолжает Сметлив, - хр-р... их-х! - сами сидят, брагу пьют, а я ходи за
них... А мне-то это колечко - хр-р... их-х! - как рыбе кружка..." - "Да
Шмут ш ним, - успокаивает Смел, - не вышло, так не вышло. Что жделаешь?" А
Верен кувшинчик подсовывает. И хоть забыл уже Сметлив, какая она и на
вкус, брага, тут взял кувшинчик и сделал несколько больших глотков.
Полегчало. Посидел - за рыбу взялся, хлеба отломил.
И только все вроде успокоились, как Верен и говорит: "А что за
кольцо?" Сметлив жевать перестал: "Какое кольцо?" - "Ну, которое лавочник
просит." Тут Смел от кувшинчика оторвался, глаза вытаращил: "Ты что, Верен
- ждурел?" - "Да я так просто." - "Не-ет, вы на него поглядите! К Генералу
Гору в гошти шобралщя! Хо!" А Сметлив молча покрутил пальцем у виска и
отобрал у Смела кувшинчик. Но Верен был не из тех, кого легко отговорить.
Особенно, когда браги выпьет. Будто и не слышал, проговорил задумчиво:
"Знать бы, как его добыть..."
- Я знаю, как его добыть, - раздался в ответ Верену детский писклявый
голос.
Витала над побережьем мудрая, чуточку грустная улыбка заката, от
которой выдыхалась и гасла всякая суета. Прибой улегся, воздух не
шевелился. Слышно было только, как жена Сметлива неуместно стучит на кухне
тарелками. И, воля ваша, неоткуда было взяться детскому голосу в этой
мудрой, смиреннейшей тишине.
Поэтому все трое поглядели друг на друга: не спятил ли кто? Но голос
явился вновь:
- Я здесь!
Тогда они повернулись на звук и разглядели в загустевшем понизу
сумраке маленькую фигурку норика, который сказал им:
- Долгих лет!
Первым опомнился Смел и топнул ногой: "А вот я тебя!" - думая, что
норик валяет дурака, играется, как у них принято, и сейчас же кинется со
смехом бежать. Но этот поклонился с забавной важностью, прижав правую руку
к груди, и пропищал:
- Я - Управитель лесных нориков и имею к вам важный разговор. Тут
даже Смел осекся: дикие норики - это не шутка. Да еще, говорит,
Управитель...
Норик между тем ловко взобрался на крыльцо, где было светлее, и стало
видно, что - да, Управитель. Плащ светло-коричневый, жезл в левой руке.
Шляпа с гербом диких нориков - трезубец в контуре дубового листа. А
главное - лицо: этакое значительное, умудренное. Оперся норик на свой
жезл, встал поудобнее и продолжает:
- Мне стало известно, что вы хотите заполучить некое кольцо. Известна
и цена, которую запросил лавочник. Цена, слов нет, высока, но я не
советовал бы вам отказываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68