Не знаю, почему.
***
— Слушай, Андрюха, — сказал Зверев с порога, — давай-ка обсудим это дело.
Я усмехнулся. Если Сашку что-то зацепило — он не успокоится. Будет пахать как заведенный. Без устали, без сна, без зарплаты… А почему б не воспользоваться лишней рабочей силой? Тем более что мои опера не сегодня-завтра разъедутся. Каширин полетит в дружественную республику искать тело пропавшего журналиста. А Зудинцев отправится в Болгарию на поиски свидетеля по делу банды Андрея Удаленького…
— Соображения имеются, Андрюха. Давай обсудим.
Оказалось, Сашка успел уже заглянуть к моим ребятам, Каширину и Зудинцеву, и проанализировать все, что узнал от них.
И мы сели обсуждать. Оксана принесла кофе, мы задымили и для начала вызвали на перекрестный допрос Завгороднюю. Допрос Светланы Аристарховны ничего не дал. К тому, что она уже сказала мне, добавить ей было нечего.
— Ладно, — сказал я, — иди, Светлана…
Кстати, ты знаешь, что такое «красный орел»?
— Птица из Красной книги? — поинтересовалась Завгородняя.
— Нет, Светик, не птица из Красной книги… Ты разберись. Поняла?
— Нет, — ответила Света и искренне спросила:
— А зачем?
Так, для расширения кругозора. Ладно, иди и вместе с Агеевой подготовь мне список военно-исторических клубов Санкт-Петербурга.
— Каких? — еще более искренне удивилась Света. Если бы я спросил о ночных клубах, она бы, пожалуй, не удивилась.
— Во-ен-но-ис-то-ри-чес-ких, — по слогам повторил я и добавил:
— Справка должна быть готова через два часа… все! Иди.
Завгородняя вышла.
— Ну, коллега, — сказал я Сашке. — Слушаю твои соображения.
— Ситуевина, Андрюха, простая: информации у нас нет. У официального следствия, видимо, тоже. Вырисовывается красивый такой «глухарек»… Согласен?
— Согласен, но что из этого следует?
— Для начала следует в адресе поработать — может, чего и зацепим. Ты же знаешь, как менты работают. Тяп-ляп, опросили наскоро жильцов, кто дома был: видели? — не видели… слышали? — не слышали… ну и ладненько…
Конечно, Зверев немного утрировал. Но в общем и целом качество милицейской работы сильно отличалось от идеала. Этому была масса объективных и субъективных причин, говорить о которых здесь — неуместно.
— А на повторный обход, — продолжал Зверев, — сил уже, как правило, не хватает.
Да и толку от халтурно проведенного — обхода никакого нет. Остается только ждать второй жертвы.
«Верно, — подумал я. — Практика показывает, что маньяк никогда не останавливается на одной жертве. Напротив, многие из них, попробовав крови впервые, бросаются в кровавый поток с головой. Если маньяка не остановить — сам он не остановится никогда. Живущее в нем чудовище все время требует новой крови, новых сильных ощущений».
— Хорошо, — согласился я, — поехали поработаем в адресе. Может, чего и надыбаем.
И мы поехали в адрес, прихватив с собой Зудинцева.
***
Мы поехали. Город лежал серый, вымороченный, в автомобильных пробках. Зверев ткнул пальцем в магнитолу, включил «Шансон». Какая-то Вера заказала для своего молодого человека песню про «Кресты»… Нормальный выбор. Потом пошел блок новостей с рассказом о нью-йоркской трагедии. Потом мы приехали и нашли огромный шестнадцатиэтажный дом на восемьсот квартир. По самым приблизительным оценкам в нем обитало не менее двух с половиной тысяч человек, сотня собак и пара сотен кошек. В таких домах с населением в целый поселок люди зачастую живут рядом годами и не знают друг друга.
Первая же подвернувшаяся бабулька показала нам подъезд, где произошло убийство. Зверев с ходу завел с ней разговор. По существу старушка ничего не знала, но уверенно заявила, что девушку зарезали евреи.
Обычай у них такой — христианских младенцев резать «на Пасху».
— Э-э, бабушка! Пасха-то когда была?
— У жидов каждую субботу Пасха, — ответила бабуля убежденно.
В лифте мы поднялись на тринадцатый этаж. Как водится, лифт был расписан похабщиной, названиями рок-групп и носил следы неумелого поджога. Лестницами в этих огромных домах почти не пользуются.
За исключением тех случаев, когда ломаются лифты (их в каждом подъезде два — пассажирский и грузовой).
Итак, лифт поднял нас на тринадцатый этаж. Мы вышли и оказались в лабиринте расходящихся коридорчиков-тупичков с дверьми квартир почти сплошь стальными.
Еще лет десять назад стальных дверей в наших домах не было вовсе, и выражение:
«Мой дом — моя крепость» казалось образным. Теперь оно приобрело буквальный смысл… Неужели никто из обитателей квартир тринадцатого этажа не слышал, что происходит на лестнице?
На лестницу вела дверь с матовым армированным стеклом. Мы вышли и оказались в гулком бетонном геометрическом пространстве из стен ступеней. Ярко горела электрическая лампочка. Окон здесь не было.
Были пыль, страх и задавленное эхо. Я подумал, что если каждый день ходить по этой лестнице, по этому воплощенному кошмару, то через год можно стать законченным неврастеником и начать шарахаться от собственной тени.
— Ага, — сказал Сашка, — вот оно!
И мы увидели бурые пятна в углу — на полу и на стене. На полу — большие, на стенах — брызги… Господи, подумал я, почему же их не смыли?
— Почему же кровь-то не смыли? — спросил я.
— А кому это надо? — сказал Зверев, пожимая плечами.
Мы «полюбовались» на следы крови и, разумеется, никакой полезной информации не получили… Судя по тому, как высоко — на высоте примерно полутора метров — находились брызги, можно предположить, что первые удары жертве были нанесены, когда она еще стояла на ногах… Первые. А всего их было тридцать четыре! Господи, да он же был по уши в крови…
— Убийца, — сказал Сашка, — наверняка очень сильно перемазался кровью. В таком виде ему было затруднительно отсюда сваливать. Даже ночью.
— Почему ночью? — спросил я.
Ответил Жора Зудинцев:
— Потому что убили ее около полуночи.
Ты же, Андрюха, не дослушал разговор с экспертом, убежал.
Мы вышли на балкон и закурили. Здесь дул ветер, было холодно, но все равно значительно уютнее, чем там, в бетонной ловушке с неживым, полузадушенным эхом…
Внизу лежала огромная автостоянка, шагали маленькие человечки…
— Если он был так сильно окровавлен, — сказал я, — то ему действительно было очень опасно куда-то ехать… Возможно, он живет рядом?
— Возможно, — кивнул Зудинцев. Он запахнул куртку поплотнее. — Возможно, что прямо в этом доме.
— А возможно, он был на машине, — сказал Зверев. — Хоть и весь в кровище, а сел себе и спокойно уехал.
— Или выбросил во дворе окровавленную одежду, — сказал я.
— Или был в таком состоянии, что ему было на все наплевать, — сказал Зудинцев. — Например, обкуренный в полный умат. Или пьяный. Или просто перевозбужденный.
И он пошел, как был.
— Кстати, — спросил я, — а относительно жертвы: исследование на наркотики еще не делали?
— А чего его делать? — сказал Зудинцев. — Митрофанов говорит, у нее сплошные дороги {Дороги (жарг.) — следы от инъекций} на руках…
Значит, все подтверждается — наркоманка. Что ж? Тут ничего удивительного нет — все, как ожидалось.
— Ладно, — сказал Сашка, — нечего гадать. Надо идти по жильцам. Или найдем следы, или нет.
Он швырнул окурок вниз, и мы пошли работать. Мы отработали сначала тринадцатый этаж, потом — двенадцатый и четырнадцатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
***
— Слушай, Андрюха, — сказал Зверев с порога, — давай-ка обсудим это дело.
Я усмехнулся. Если Сашку что-то зацепило — он не успокоится. Будет пахать как заведенный. Без устали, без сна, без зарплаты… А почему б не воспользоваться лишней рабочей силой? Тем более что мои опера не сегодня-завтра разъедутся. Каширин полетит в дружественную республику искать тело пропавшего журналиста. А Зудинцев отправится в Болгарию на поиски свидетеля по делу банды Андрея Удаленького…
— Соображения имеются, Андрюха. Давай обсудим.
Оказалось, Сашка успел уже заглянуть к моим ребятам, Каширину и Зудинцеву, и проанализировать все, что узнал от них.
И мы сели обсуждать. Оксана принесла кофе, мы задымили и для начала вызвали на перекрестный допрос Завгороднюю. Допрос Светланы Аристарховны ничего не дал. К тому, что она уже сказала мне, добавить ей было нечего.
— Ладно, — сказал я, — иди, Светлана…
Кстати, ты знаешь, что такое «красный орел»?
— Птица из Красной книги? — поинтересовалась Завгородняя.
— Нет, Светик, не птица из Красной книги… Ты разберись. Поняла?
— Нет, — ответила Света и искренне спросила:
— А зачем?
Так, для расширения кругозора. Ладно, иди и вместе с Агеевой подготовь мне список военно-исторических клубов Санкт-Петербурга.
— Каких? — еще более искренне удивилась Света. Если бы я спросил о ночных клубах, она бы, пожалуй, не удивилась.
— Во-ен-но-ис-то-ри-чес-ких, — по слогам повторил я и добавил:
— Справка должна быть готова через два часа… все! Иди.
Завгородняя вышла.
— Ну, коллега, — сказал я Сашке. — Слушаю твои соображения.
— Ситуевина, Андрюха, простая: информации у нас нет. У официального следствия, видимо, тоже. Вырисовывается красивый такой «глухарек»… Согласен?
— Согласен, но что из этого следует?
— Для начала следует в адресе поработать — может, чего и зацепим. Ты же знаешь, как менты работают. Тяп-ляп, опросили наскоро жильцов, кто дома был: видели? — не видели… слышали? — не слышали… ну и ладненько…
Конечно, Зверев немного утрировал. Но в общем и целом качество милицейской работы сильно отличалось от идеала. Этому была масса объективных и субъективных причин, говорить о которых здесь — неуместно.
— А на повторный обход, — продолжал Зверев, — сил уже, как правило, не хватает.
Да и толку от халтурно проведенного — обхода никакого нет. Остается только ждать второй жертвы.
«Верно, — подумал я. — Практика показывает, что маньяк никогда не останавливается на одной жертве. Напротив, многие из них, попробовав крови впервые, бросаются в кровавый поток с головой. Если маньяка не остановить — сам он не остановится никогда. Живущее в нем чудовище все время требует новой крови, новых сильных ощущений».
— Хорошо, — согласился я, — поехали поработаем в адресе. Может, чего и надыбаем.
И мы поехали в адрес, прихватив с собой Зудинцева.
***
Мы поехали. Город лежал серый, вымороченный, в автомобильных пробках. Зверев ткнул пальцем в магнитолу, включил «Шансон». Какая-то Вера заказала для своего молодого человека песню про «Кресты»… Нормальный выбор. Потом пошел блок новостей с рассказом о нью-йоркской трагедии. Потом мы приехали и нашли огромный шестнадцатиэтажный дом на восемьсот квартир. По самым приблизительным оценкам в нем обитало не менее двух с половиной тысяч человек, сотня собак и пара сотен кошек. В таких домах с населением в целый поселок люди зачастую живут рядом годами и не знают друг друга.
Первая же подвернувшаяся бабулька показала нам подъезд, где произошло убийство. Зверев с ходу завел с ней разговор. По существу старушка ничего не знала, но уверенно заявила, что девушку зарезали евреи.
Обычай у них такой — христианских младенцев резать «на Пасху».
— Э-э, бабушка! Пасха-то когда была?
— У жидов каждую субботу Пасха, — ответила бабуля убежденно.
В лифте мы поднялись на тринадцатый этаж. Как водится, лифт был расписан похабщиной, названиями рок-групп и носил следы неумелого поджога. Лестницами в этих огромных домах почти не пользуются.
За исключением тех случаев, когда ломаются лифты (их в каждом подъезде два — пассажирский и грузовой).
Итак, лифт поднял нас на тринадцатый этаж. Мы вышли и оказались в лабиринте расходящихся коридорчиков-тупичков с дверьми квартир почти сплошь стальными.
Еще лет десять назад стальных дверей в наших домах не было вовсе, и выражение:
«Мой дом — моя крепость» казалось образным. Теперь оно приобрело буквальный смысл… Неужели никто из обитателей квартир тринадцатого этажа не слышал, что происходит на лестнице?
На лестницу вела дверь с матовым армированным стеклом. Мы вышли и оказались в гулком бетонном геометрическом пространстве из стен ступеней. Ярко горела электрическая лампочка. Окон здесь не было.
Были пыль, страх и задавленное эхо. Я подумал, что если каждый день ходить по этой лестнице, по этому воплощенному кошмару, то через год можно стать законченным неврастеником и начать шарахаться от собственной тени.
— Ага, — сказал Сашка, — вот оно!
И мы увидели бурые пятна в углу — на полу и на стене. На полу — большие, на стенах — брызги… Господи, подумал я, почему же их не смыли?
— Почему же кровь-то не смыли? — спросил я.
— А кому это надо? — сказал Зверев, пожимая плечами.
Мы «полюбовались» на следы крови и, разумеется, никакой полезной информации не получили… Судя по тому, как высоко — на высоте примерно полутора метров — находились брызги, можно предположить, что первые удары жертве были нанесены, когда она еще стояла на ногах… Первые. А всего их было тридцать четыре! Господи, да он же был по уши в крови…
— Убийца, — сказал Сашка, — наверняка очень сильно перемазался кровью. В таком виде ему было затруднительно отсюда сваливать. Даже ночью.
— Почему ночью? — спросил я.
Ответил Жора Зудинцев:
— Потому что убили ее около полуночи.
Ты же, Андрюха, не дослушал разговор с экспертом, убежал.
Мы вышли на балкон и закурили. Здесь дул ветер, было холодно, но все равно значительно уютнее, чем там, в бетонной ловушке с неживым, полузадушенным эхом…
Внизу лежала огромная автостоянка, шагали маленькие человечки…
— Если он был так сильно окровавлен, — сказал я, — то ему действительно было очень опасно куда-то ехать… Возможно, он живет рядом?
— Возможно, — кивнул Зудинцев. Он запахнул куртку поплотнее. — Возможно, что прямо в этом доме.
— А возможно, он был на машине, — сказал Зверев. — Хоть и весь в кровище, а сел себе и спокойно уехал.
— Или выбросил во дворе окровавленную одежду, — сказал я.
— Или был в таком состоянии, что ему было на все наплевать, — сказал Зудинцев. — Например, обкуренный в полный умат. Или пьяный. Или просто перевозбужденный.
И он пошел, как был.
— Кстати, — спросил я, — а относительно жертвы: исследование на наркотики еще не делали?
— А чего его делать? — сказал Зудинцев. — Митрофанов говорит, у нее сплошные дороги {Дороги (жарг.) — следы от инъекций} на руках…
Значит, все подтверждается — наркоманка. Что ж? Тут ничего удивительного нет — все, как ожидалось.
— Ладно, — сказал Сашка, — нечего гадать. Надо идти по жильцам. Или найдем следы, или нет.
Он швырнул окурок вниз, и мы пошли работать. Мы отработали сначала тринадцатый этаж, потом — двенадцатый и четырнадцатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62