«Застегнись, Завгородняя», — шепнул я. Светка в ответ скривила губы, но не застегнулась. Гоша напряженно молчал.
— Георгий, — сказал Зверев с ходу, — есть одна проблема.
— У меня или у вас?
— У всех…
— Что же это за проблема? — равнодушно спросил Гоша.
Труп на проспекте Рационализаторов, — сказал Зверев.
— Ой, Светлана, Светлана, — покачал Гоша головой.
— Да ладно тебе, Гошенька…
— Георгий, — сказал я, — мы люди серьезные и ответственные. Пришли к вам не в поисках сенсации, а с предложением помощи.
— Помощи?
— Да, именно так — помощи. Если бы нам хотелось просто забабахать горячий материал, мы бы его уже забабахали, но мы понимаем ваше положение и хотим помочь.
Гоша закурил, выпустил струйку дыма и спросил:
— Чем же вы мне поможете? Дело это поднимете?
Зверев ответил:
— Слушай, Георгий… ты — опер, и я тоже опер. Капитан. Двести восемьдесят задержаний. Так что опыт какой-никакой имею. И вижу, что дело у вас встало — «глухарек»… верно?
Гоша, глядя в полированную столешницу, сказал:
— Спасибо тебе, Света, за помощничков… Окончен разговор, господа журналисты.
— Понятно, — сказал я. — В таком случае мы сегодня же ставим информацию об убийстве на Рационализаторов в ленту. Фамилию вашу, Георгий, мы упоминать не будем, но сошлемся на источник в убойном отделе Красноармейского РУВД.
Гоша с силой затушил окурок в медной пепельнице.
— Меня, — сказал он, — Крылов раком поставит… Он и так уже бегал, выяснял, откуда это Серегин знает про секретное дело?
Что же вы творите-то, помощнички? Без ножа режете, блин!
— Мы вашу фамилию не называем.
— Какая, к маме, разница? Все знают, что у меня Светлана бывает… Все стрелки на меня.
— Ну так давай пообщаемся нормально, и не будет никакой проблемы, — сказал Сашка.
— А, Гошенька? — пропела Завгородняя.
— Ладно. А чего вы хотите?
— Личность погибшей установили? — быстро спросил Зверев.
— Нет… наркоманка лет двадцати.
— Фотография у тебя есть?
Ни слова не говоря, Гоша поднялся и пошел к двери, закрыл замок. Потом вытащил из письменного стола конверт и швырнул его Звереву. Сашка вытащил пачку черно-белых фотографий. Начал быстро их просматривать и передавать мне… Это были те еще снимки! Описывать не буду. Скажу только, что «красный орел» предстал во всей своей «красе».
Я передал снимок Завгородней, но Светка вдруг по-детски прикусила губу и отрицательно помотала головой.
Сашка выбрал одну фотографию — на ней крупно было снято лицо убитой женщины — и спросил у Гоши:
— Фотку подаришь?
— Бери, — махнул тот рукой. — Выгонят меня к едрене фене со службы.
— Не писай, Гошенька, — ласково сказала Завгородняя. — Все будет о'кей.
С Гошей мы расстались не то, чтобы друзьями, но свое отношение к нам он переменил. Мы ушли от него с фотографией жертвы и с тем же объемом информации, с каким пришли… но Зверев повеселел.
— Зачем тебе фото? — спросил я.
— На память, — сказал он и рассмеялся.
Действительно — смешно!
Зверев и Завгородняя уехали в Агентство, а я поехал на Софийскую, где у меня была назначена встреча с «вождем викингов».
***
Вождя звали Игорь. Он был высокий, улыбчивый и совершенно косматый. Мы встретились у него дома, в тесной однокомнатной квартире. Тесно было не от мебели, а от книг.
— Здорово-здорово, — сказал «вождь», — заходи… можно не разуваться.
Я вошел в прихожую. Одна стена была полностью занята самодельным стеллажом с книгами, журналами, картонными папками.
Из кухни навстречу мне вышел огромный кот, посмотрел умными глазами.
В комнате тоже оказались книги, журналы, папки, карты, картины, модели драккаров… В стеклянном шкафу стоял манекен в кольчуге и шлеме. Рядом с ним стояли секира и меч.
— Настоящие? — (спросил я, кивнув на доспехи.
— Если бы! Настоящие стоят немерено…
Новодел! Но даже и новодел стоит — о-хохо! Кофейку?
— Спасибо.
— Ну тогда располагайся, а я сейчас кофе соображу.
Я сел и стал разглядывать книги и предметы, наполняющие комнату. Все они говорили о пристрастии своего хозяина. Многие книги были на английском и шведском. Картины изображали скандинавские пейзажи — скалы и фиорды. По ним плыли драккары…
Через пару минут Игорь вошел в комнату с подносом в руках. Запахло отличным кофе. Следом за хозяином вошел кот. Игорь поставил поднос на стол, отодвинув в сторону какие-то бумаги и «коврик» с компьютерной «мышкой».
— Для начала, — сказал он, — автограф.
И протянул мне том «Переводчика». Я взял книгу в руки.
— Напиши: Харольду, — сказал он.
— А кто такой Харольд?
— Харольд — это и есть я. Такое имя у меня в моем племени.
Я посмотрел на Игоря-Харольда, на светящийся монитор компьютера и покачал головой. Черканул автограф.
— Ну так что же привело криминального журналиста в мой дом? — спросил Игорь. — По телефону ты мне ничего не объяснил, а только заинтриговал. Неужели тоже захотел податься к шизам?
— К шизам? Почему к шизам?
— А потому что многие именно так к нам и относятся. Вот, дескать, взрослые мужики, а в игры играют. Шизы, значит… Вот объясни мне, Андрей: почему, когда человек пьянствует, его считают нормальным? Ну пьет и пьет — и ничего. Наш человек! Всем все понятно, и ему даже сочувствуют. А я вот увлекаюсь историей — собираю литературу на тему, переписываюсь с коллегами.
Выучил шведский и собираюсь съездить в Швецию и Норвегию. Я деньги не пропиваю. Я их трачу на свое увлечение… Но я шиз. Это справедливо?
— Нет, Харольд, это несправедливо. А что, сильно достают?
— Да как сказать… хватает. Жена ушла.
На службе карьера из-за моего увлечения не заладилась. Мог бы стать начальником отдела, но босс сказал: пока не бросит играть в бирюльки — не будет начальником… вот так примерно. Ты только не подумай, что я жалуюсь.
А я и не думал, что Игорь-Харольд жаловался. Не похож он был на человека, который жалуется. В нем чувствовался стержень, и это вызывало симпатию и уважение.
— Ну так что же, Андрей, тебя ко мне привело? Вряд ли ты приехал из праздного интереса. Так?
— Действительно, не из праздного… Вопрос довольно щекотливый, Игорь. Я с огромным интересом и уважением отношусь к людям увлеченным, шизами их ни в коем случае не считаю… но… скажи мне откровенно: есть, наверно, и в вашей среде люди не совсем адекватные?
— А где их нет? Ты на нашу Думу посмотри! А ведь это, так сказать, лучшие представители народа…
Ко мне подошел кот и потерся об ногу.
— А почему ты спросил, Андрей?
— Видишь ли, в чем дело… народ, время и традиции, которые тебе так интересны, — седая старина. Эпоха суровая и жестокая. Не могут ли к вам тянуться люди, которых интересует именно жестокость? Которые хотят как бы самореализоваться в атмосфере брутальности и жестокости?
— Вот вопрос! — сказал Игорь-Харольд и почесал бороду. — Даже и не знаю, как на него ответить. Во-первых, я не согласен с тобой, что эпоха была какой-то особенно жестокой. Суровой? Да, суровой. Но не более жестокой, чем сегодня… поверь на слово. Что же касается самореализации в жестокости, то это ерунда. Мы же все-таки ИГРАЕМ в викингов. Да, мы устраиваем «сражения», но самое страшное, что случается с участниками — синяки.
В футболе травм бывает больше…
— Я понимаю. Но футбол — это спортивная игра. Она изначально носит мирный характер…
— Ну это как сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Георгий, — сказал Зверев с ходу, — есть одна проблема.
— У меня или у вас?
— У всех…
— Что же это за проблема? — равнодушно спросил Гоша.
Труп на проспекте Рационализаторов, — сказал Зверев.
— Ой, Светлана, Светлана, — покачал Гоша головой.
— Да ладно тебе, Гошенька…
— Георгий, — сказал я, — мы люди серьезные и ответственные. Пришли к вам не в поисках сенсации, а с предложением помощи.
— Помощи?
— Да, именно так — помощи. Если бы нам хотелось просто забабахать горячий материал, мы бы его уже забабахали, но мы понимаем ваше положение и хотим помочь.
Гоша закурил, выпустил струйку дыма и спросил:
— Чем же вы мне поможете? Дело это поднимете?
Зверев ответил:
— Слушай, Георгий… ты — опер, и я тоже опер. Капитан. Двести восемьдесят задержаний. Так что опыт какой-никакой имею. И вижу, что дело у вас встало — «глухарек»… верно?
Гоша, глядя в полированную столешницу, сказал:
— Спасибо тебе, Света, за помощничков… Окончен разговор, господа журналисты.
— Понятно, — сказал я. — В таком случае мы сегодня же ставим информацию об убийстве на Рационализаторов в ленту. Фамилию вашу, Георгий, мы упоминать не будем, но сошлемся на источник в убойном отделе Красноармейского РУВД.
Гоша с силой затушил окурок в медной пепельнице.
— Меня, — сказал он, — Крылов раком поставит… Он и так уже бегал, выяснял, откуда это Серегин знает про секретное дело?
Что же вы творите-то, помощнички? Без ножа режете, блин!
— Мы вашу фамилию не называем.
— Какая, к маме, разница? Все знают, что у меня Светлана бывает… Все стрелки на меня.
— Ну так давай пообщаемся нормально, и не будет никакой проблемы, — сказал Сашка.
— А, Гошенька? — пропела Завгородняя.
— Ладно. А чего вы хотите?
— Личность погибшей установили? — быстро спросил Зверев.
— Нет… наркоманка лет двадцати.
— Фотография у тебя есть?
Ни слова не говоря, Гоша поднялся и пошел к двери, закрыл замок. Потом вытащил из письменного стола конверт и швырнул его Звереву. Сашка вытащил пачку черно-белых фотографий. Начал быстро их просматривать и передавать мне… Это были те еще снимки! Описывать не буду. Скажу только, что «красный орел» предстал во всей своей «красе».
Я передал снимок Завгородней, но Светка вдруг по-детски прикусила губу и отрицательно помотала головой.
Сашка выбрал одну фотографию — на ней крупно было снято лицо убитой женщины — и спросил у Гоши:
— Фотку подаришь?
— Бери, — махнул тот рукой. — Выгонят меня к едрене фене со службы.
— Не писай, Гошенька, — ласково сказала Завгородняя. — Все будет о'кей.
С Гошей мы расстались не то, чтобы друзьями, но свое отношение к нам он переменил. Мы ушли от него с фотографией жертвы и с тем же объемом информации, с каким пришли… но Зверев повеселел.
— Зачем тебе фото? — спросил я.
— На память, — сказал он и рассмеялся.
Действительно — смешно!
Зверев и Завгородняя уехали в Агентство, а я поехал на Софийскую, где у меня была назначена встреча с «вождем викингов».
***
Вождя звали Игорь. Он был высокий, улыбчивый и совершенно косматый. Мы встретились у него дома, в тесной однокомнатной квартире. Тесно было не от мебели, а от книг.
— Здорово-здорово, — сказал «вождь», — заходи… можно не разуваться.
Я вошел в прихожую. Одна стена была полностью занята самодельным стеллажом с книгами, журналами, картонными папками.
Из кухни навстречу мне вышел огромный кот, посмотрел умными глазами.
В комнате тоже оказались книги, журналы, папки, карты, картины, модели драккаров… В стеклянном шкафу стоял манекен в кольчуге и шлеме. Рядом с ним стояли секира и меч.
— Настоящие? — (спросил я, кивнув на доспехи.
— Если бы! Настоящие стоят немерено…
Новодел! Но даже и новодел стоит — о-хохо! Кофейку?
— Спасибо.
— Ну тогда располагайся, а я сейчас кофе соображу.
Я сел и стал разглядывать книги и предметы, наполняющие комнату. Все они говорили о пристрастии своего хозяина. Многие книги были на английском и шведском. Картины изображали скандинавские пейзажи — скалы и фиорды. По ним плыли драккары…
Через пару минут Игорь вошел в комнату с подносом в руках. Запахло отличным кофе. Следом за хозяином вошел кот. Игорь поставил поднос на стол, отодвинув в сторону какие-то бумаги и «коврик» с компьютерной «мышкой».
— Для начала, — сказал он, — автограф.
И протянул мне том «Переводчика». Я взял книгу в руки.
— Напиши: Харольду, — сказал он.
— А кто такой Харольд?
— Харольд — это и есть я. Такое имя у меня в моем племени.
Я посмотрел на Игоря-Харольда, на светящийся монитор компьютера и покачал головой. Черканул автограф.
— Ну так что же привело криминального журналиста в мой дом? — спросил Игорь. — По телефону ты мне ничего не объяснил, а только заинтриговал. Неужели тоже захотел податься к шизам?
— К шизам? Почему к шизам?
— А потому что многие именно так к нам и относятся. Вот, дескать, взрослые мужики, а в игры играют. Шизы, значит… Вот объясни мне, Андрей: почему, когда человек пьянствует, его считают нормальным? Ну пьет и пьет — и ничего. Наш человек! Всем все понятно, и ему даже сочувствуют. А я вот увлекаюсь историей — собираю литературу на тему, переписываюсь с коллегами.
Выучил шведский и собираюсь съездить в Швецию и Норвегию. Я деньги не пропиваю. Я их трачу на свое увлечение… Но я шиз. Это справедливо?
— Нет, Харольд, это несправедливо. А что, сильно достают?
— Да как сказать… хватает. Жена ушла.
На службе карьера из-за моего увлечения не заладилась. Мог бы стать начальником отдела, но босс сказал: пока не бросит играть в бирюльки — не будет начальником… вот так примерно. Ты только не подумай, что я жалуюсь.
А я и не думал, что Игорь-Харольд жаловался. Не похож он был на человека, который жалуется. В нем чувствовался стержень, и это вызывало симпатию и уважение.
— Ну так что же, Андрей, тебя ко мне привело? Вряд ли ты приехал из праздного интереса. Так?
— Действительно, не из праздного… Вопрос довольно щекотливый, Игорь. Я с огромным интересом и уважением отношусь к людям увлеченным, шизами их ни в коем случае не считаю… но… скажи мне откровенно: есть, наверно, и в вашей среде люди не совсем адекватные?
— А где их нет? Ты на нашу Думу посмотри! А ведь это, так сказать, лучшие представители народа…
Ко мне подошел кот и потерся об ногу.
— А почему ты спросил, Андрей?
— Видишь ли, в чем дело… народ, время и традиции, которые тебе так интересны, — седая старина. Эпоха суровая и жестокая. Не могут ли к вам тянуться люди, которых интересует именно жестокость? Которые хотят как бы самореализоваться в атмосфере брутальности и жестокости?
— Вот вопрос! — сказал Игорь-Харольд и почесал бороду. — Даже и не знаю, как на него ответить. Во-первых, я не согласен с тобой, что эпоха была какой-то особенно жестокой. Суровой? Да, суровой. Но не более жестокой, чем сегодня… поверь на слово. Что же касается самореализации в жестокости, то это ерунда. Мы же все-таки ИГРАЕМ в викингов. Да, мы устраиваем «сражения», но самое страшное, что случается с участниками — синяки.
В футболе травм бывает больше…
— Я понимаю. Но футбол — это спортивная игра. Она изначально носит мирный характер…
— Ну это как сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62