- Так как было?
- Короче, этот очкарь... - я тыкаю пальцем в еще не загруженного в машину студента, - подходит к этим двоим... - теперь я тыкаю в сторону "бобика", в который погружены гопники...
- Стоп! Почему "очкарь"? - Мент нахмуривается.
- Потому что он был в очках, - удивленно поясняю я. Сержант делает знак и двое ментов опять плетутся за сараи. Вернувшись, один протягивает сержанту очки, в виде согнутой металлической оправы, в которой чудом удержались несколько крупных обломков стекол. - Так вот. Этот дрочила...
- Почему дрочила?
- Ну, в смысле, очкарь... - Я вдруг замечаю, что из окна бара на меня пялится та блонда, которая обнимает ногами, и немедленно возбуждаюсь. - Короче, офицер...
- Сержант.
- Короче, сержант... - я опять мельком смотрю на блондинистую шкуру, расправляю плечи, выпячиваю грудь, - тот очкарь пристал к тем двум гопникам. Требовал у них денег. - Я начинаю размахивать оживленно руками, перемещаясь рядом с машиной. - Эти двое отказались, и тогда он отмудохал их по полной программе!
- Этот? Тех двоих? - недоверчиво переспрашивает мент.
- Ну да! Я просто глазам своим не поверил! Он сделал их как сынков! Так разошелся, что мне аж поплохело! Парень прыгал, что твой Ван Дамм! Типа "Кровавый спорт" и все такое!
Разойдясь, я даже пытаюсь изобразить что-то в стиле этого летающего по воздуху бельгийского отморозка, но вдруг обращаю внимание на выражение лица сержанта. Я прекращаю махать руками, смотрю озадаченно.
- В чем дело, офицер?
- Хорошо. Этот... очкарь, как ты говоришь, отмудохал этих двоих. А кто тогда отмудохал его самого?
- Ну... н-не знаю. Я, вообще-то, ушел побыстрее. Знаете, просто испугался, если честно. Я все ж не какой-нибудь, из этих, которые крутые и все такое. Я, типа, налогоплательщик и все подобное, - напоминаю я сержанту и даже подмигиваю.
- А точнее? Чем ты еще занимаешься, кроме честной уплаты налогов?
- Я? Да ты че, братан! Я работяга!
- Работяга?
- Ну, трудяга типа.
- Трудяга?
Физиономия мента не нравится мне все больше и больше.
- Да на мне сплошные мозоли! Живого места не осталось, вот, сами посмотрите! - Я кручу перед его физиономией ладонями и быстро их убираю, пока он не заметил свежеободранные кистевые костяшки. - Короче, если не верите, я пошел.
Скроив обиженную физиономию, я пробую улизнуть, но меня останавливает окрик опомнившегося мента:
- А ну-ка, ну-ка! Эй, я кому говорю!
Я останавливаюсь и теперь напускаю на себя вид оскорбленной добродетели.
- А в чем дело? Я рассказал вам, что своими собственными глазами видел! Не хотите, не верьте.
С нехорошим предчувствием я смотрю, как сержант что-то шепчет своим подельникам, те извлекают из машины слегка оклемавшегося студента, суют ему очки, шепчут теперь что-то ему... Я напрягаюсь. Студент придерживает пальцем очковые проволочки, которым не на чем держаться, потому что вместо носа у него теперь сплющенная багровая масса, щурит глаза, пытаясь рассмотреть меня сквозь осколки линз... Потом он пожимает плечами и меня слегка отпускает.
- Я... я ничего не вижу.
- Вот видите! - радостно восклицаю я. - Уж не знаю, что вы там подумали, но...
Услышав мой голос, студент оживляется, и я начинаю остро сожалеть, что не съездил ему заодно и по ушам.
- Ваш адрес? - строго спрашивает сержант, пока студента запихивают обратно в "бобик". Я четко, без запинки выдаю ему адрес шлюхи с огромными сиськами, с которой недавно познакомился в триппербаре. Ее, как и меня, вызвали в это заведение по ложному навету, никакого триппера у нас не оказалось и в помине, врачи обнаружили у обоих всего лишь хламидиоз, после чего мы, проникшись взаимными симпатиями, дружно отметили это радостное событие у нее дома. - Фамилия, имя, - настойчиво гнусит сержант, думая застать меня врасплох, и я так же четко называю ему фамилию и имя одного урода, который задолжал мне кое-какие деньги, а сам благополучно укрылся от моих финансовых претензий в тюряге.
Один хрен, в машине этих обшившихся позорными погонами долболомов нет никаких долбаных компьютеров с долбаными базами данных, и проверить мои слова они не смогут. Это тебе не киношные американские менты с их продвинутыми технологиями и прочим дерьмом. А в "бобике" для меня все равно не хватит места. На всякий случай мент с деловым видом записывает всю эту бодягу в блокнотик. Ну, или делает вид, что записывает. Хорошо еще, что за неимением компьютеров, им выдают хотя бы блокнотики...
- Ты че, совсем, типа, охренел? - дивится Гнус, когда мы уже сидим, схлебывая из свежепринесенных бокалов пену. - Чего так выеживался-то? Замели бы, на хрен, только так.
- А, дерьмо это, - небрежно отмахиваюсь я, жадно наблюдая за блондинистой шкурой. Та как раз закинула ногу на ногу, отчего одна из ее обтянутых черным и прозрачным ляжка обнажилась аж почти до самых трусов. - Просто скучно стало.
- Все равно, зря, - говорит Корявый.
Какое-то время мы поглощаем пиво молча.
- Слушайте, вы это... - Я пытаюсь вспомнить, о чем хотел спросить, но та шкура мешает мне нормально сосредоточиться - она вдруг начинает помахивать ногой, той, которая типа на другой ноге и всякое такое. Ну, как обычно делают бабы, чтобы привлечь внимание к своим конечностям. - А, вот... У Кулька кто-нибудь был? А то лежит там один, весь переломанный.
- Корявый, кажется, к нему съездить грозился, - вспоминает Гнус.
- Ну, был я у него, - после секундной задержки, словно тоже силясь припомнить что-то, - подтверждает Корявый. - Чего таращитесь? И чего вы вообще так разволновались. Тоже мне, «весь переломанный»... Подумаешь, человек из электрички выпал и клешню сломал. Сам виноват.
- Так может, расскажешь, если был? - говорит Тугой. - Как он там вообще.
- А хрен его знает. Да нормально, наверное, чего ему сделается.
- Ну так ты был у него или нет? - настаивает Тугой. - Как это, «наверное»?
- Да был, говорю. - Корявый опять морщит лоб, кажется, опять пытается что-то вспомнить. - Только не видел я его, вот. - Его лоб разглаживается. Он явно вспомнил, что хотел, и выглядит удовлетворенным.
- Как это? - не врубается Гнус.
- Да так. Меня к нему врач не пустил.
- Врач?
- Ну, может, санитар. Какая разница. Короче, какой-то мудак в белом. Ментовку, сказал, вызовет, если я это... - лоб Корявого на секунду опять собирается гармошкой, - а! не покину помещение, вот. - Лоб опять чист.
- А чего он? - спрашивает Гнус. - Неприемный день, что ли, был?
- Да просто нажрался я, - поясняет Корявый. - Не помню даже, как до больницы доехал. - Он опять берет секундную паузу, чтобы погонять сладки на лбу. - И как уехал, тоже не помню. Помню только того мудака, что про ментовку орал. - Довольный, что все так подробно и четко объяснил, Корявый присасывается к пиву. - Может, он разозлился, что я с бутылкой в учреждение приехал?
- А говоришь, что был у него, - упрекает Корявого Тугой.
- Ну так ездил же!
- Херня получается, - говорю я. - Надо бы пацана навестить.
- Ну так и съезди сам, - кидает, оторвавшись от пива, Корявый.
- Ну так и съезжу, - говорю я.
- Ну так и давай.
Наступает пауза.
Кулька мне, вообще-то жаль, тем более что он из-за нас и пострадал, но и переться к нему через весь город тоже, честно говоря, не особо тянет. Я отпиваю пива и в итоге решаю, что Кулек действительно сам виноват, мы тут ни при чем. Точнее, виноваты пидоры, которые решили устроить свое очередное пидорское шествие. Мы тогда решили на добровольных началах помочь мэру навести в городе порядок, очистить его от голубой срани, и в итоге пострадали, как испокон веков страдают все честные люди за свои благие намерения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30