— Присядь и отдыхай, Ланна. И наблюдай, что делает Асмодей со спасённым снаряжением, слушай, что он скажет о назначении аппаратов. Тебе полезно ознакомиться с человеческой техникой, раз уж совместно выпутываемся из беды.
Корпус авиетки распался, но почти вся аппаратура сохранилась. Асмодей вслух извещал, что можно использовать. Вот этот хрономоторчик — генератор фазового времени, питается и от радиации «Гермеса», и от двигателей авиетки. «Гермес» неизвестно где, а двигатели авиетки повреждены. Но почему бы для питания хроногенератора не использовать сохранившиеся гравитаторы? Или личную защиту Аркадия и Асмодея, смонтированную в их одежде? Индивидуальная защита генерирует слабые поля для экранирования от механических, лучевых, гравитационных нападений. Но её можно подключить и к хрономотору, чтобы выскользнуть из опасного времени в близкую фазу, в которой опасность отсутствует.
— А вот эта турбинка, — Асмодей с нежностью поднимал и поворачивал небольшой приборчик, — по мощности не заменит настоящих двигателей, но если её закрепить на обыкновенной доске да спарить с гравитатором, а у нас гравитаторов два, то ведь получится самолёт. Рекордов скорости не побить, от оснащённого врага не скрыться, но заменить пешее продирание сквозь чащу окаменевших веток на неспешный полет над ними — нет, это тоже неплохо!
— А вот этот контейнер, — показывал Асмодей на ящик с пищей, — спасение для Аркадия. Мне, естественно, пищи не надо, дилоны обедают раз в месяц, но Аркадий должен ежедневно подкрепляться: а тут ему еды на добрые три недели.
— И, наконец, компьютер личин, — в бодром голосе Асмодея послышались грустные нотки: великое творение Марии Вильсон-Ясуко было сильно повреждено. В нормальном состоянии он способен создать два десятка личин — об этом сейчас и не мечтать. Удовлетворительно функционируют лишь программы трех личин, в том числе и его нынешней No 17. Такая авария, а даже рожки на голове не погнулись!
— Твоя личина доброго дьявола так хороша, что мы согласны видеть тебя в ней всегда, — успокоил его Аркадий.
— Поищу дерево для самолёта, — сказал Асмодей и убежал в чащу.
Аркадий позвал к себе Ланну. В зале Предварения Ронна объяснял, что дилоны ещё в школе самостоятельно открывают важные законы природы, а кто специализируется на Конструкторов Различий, обязан ещё и опровергнуть закон природы — и непременно важный. Какие именно законы природы опровергал Ланна?
Ланна, оживившись от приятных воспоминаний, сказал, что открыл потерю веса предметов в воде, которая у людей называется законом Архимеда, а выбрав профессию Различника, специализировался на опровержении закона всемирного тяготения. Он долго манипулировал с водой, добиваясь, чтобы она полностью лишилась веса и уже не заполняла сосуды, а размазывалась в пространстве. В дипломной работе на Зрелость он сконструировал воду, которая, не растекалась, а сохраняла компактность, рушилась не вниз, а вверх. Фонтанирующая антигравитационная вода была удостоена отличной оценки.
— Очень интересно, — сказал Аркадий. — На Земле за такое изобретение ухватятся специалисты по фонтанам. А пока хочу предложить тебе задачку. Открой противодействие хроноворотам. Опровергни закон природы. Верней, не закон, а безумие природы. Поскольку противоборство с природой — ваше интеллектуальное ремесло, тебе эта задачка вполне по мысли.
— Открою, — заверил Ланна и впал в отрешённость.
Асмодей отыскал массивное сухое дерево. Проворно вытащив шпагу, он сделал выпад. Кончик шпаги удлинился узким лезвием пламени, киборг повёл пламенем по стволу, как пилой. Мёртвое дерево было толщиной почти в три обхвата, но киборгу потребовалось всего пять-шесть земных минут, чтобы уложить его на песок — срез обрушенного ствола дымился. Обрезав омертвелую крону, Асмодей той же шпагой, превращённой в огненный резак, стал выпластывать в могучем стволе челнок. Работая, он хвастался:
— Вот вы с Мишей Бахом посмеивались, что личина No 17 — это помесь средневекового аристократа с дьяволом. Но ты же знаешь, Аркадий, дьяволы народ работящий, не бездельники. А как аристократы владели шпагой, даже ваши дети наслышаны. Я потому и выбрал эту личину для десантного выхода на планету: во-первых, очень красива, а во-вторых, практична — и оружие, и рабочие инструменты под рукой. Вот поглядишь, что за прелесть получится из этого деревца. Люди ещё не знали такой летательной конструкции…
— Похожая была. Имею в виду ковры-самолёты.
Асмодей на миг огорчился, что его опередили. Но потом сказал:
— Знаю, знаю! Я ведь досконально изучил человеческую историю. Ваши предки, точно, летали на коврах-самолётах. При тогдашней бедности на моторы это было общепринятое летательное средство. Но ведь ты же не будешь отрицать, что мой челнок-самолёт оборудован гораздо совершенней давно отставленных ковров-самолётов?
— Отрицать не буду.
Ланну пришлось потрясти за плечо, чтобы вывести из сосредоточенности. Нет, решения пока не найдено, но определены три дороги, по которым он усердно шагал, когда Аркадий прервал его раздумье.
— Шагал, не шевеля ногами, и сразу по трём дорогам! — восхитился Асмодей.
Первая дорога — пересечь хроноворот, когда он разразится. Как это сделать, Ланна додумать не успел, но чувствует, что хроноворот приближается. Вторая дорога — умчаться с хроноворотом и сдвинуться к его внешнему краю, а там выскользнуть в невозмущённое время. Если ещё поразмыслить, он придумает и способ соскальзывания с хроноворота. И третья дорога — бежать в центр хроноворота. В центре — спокойствие.
Аркадий уточнил:
— Спокойствие надо понимать так, что в центре хроноворота время полностью прекращается. В центре пребывает вечность. Я правильно понял, Ланна?
— Правильно. В центре хроноциклона миг равен бесконечности.
— Нового ты сказал немного, — оценил Аркадий плоды раздумья дилона. — Но омертвление времени в центре! Попасть в такое местечко и стать, не умирая, своей собственной нетленной статуей! Жуть! Между прочим, на нашей Земле центр бури, где прекращается бушевание вихрей, называется глазом циклона. Ты описал око вечности, глаз мёртвого времени в центре хроноциклона. Постараемся в вечность не угодить.
— Самолёт готов! — доложил Асмодей. — Можно любоваться.
Искусство плотничанья числилось в первой десятке двадцати пяти умений Асмодея. В широком стволе он вырезал несколько желобов, как бы перегороженных перекладинами. В трех первых желобах удобно размещались пассажиры, на трех задних закреплялась аппаратура.
— Я сяду впереди, — сказал Асмодей. — Куда держать, Аркадий?
— Пока мы в пустыне, а не в круговороте времени. Дорога на все румбы открыта. Держи на юг, Асмодей, снова на юг, пока не воротимся в гостеприимный город дилонов.
— Или пока нас не вышвырнет на почву новая судорога резонанса… Слушаюсь. Летим!
3
Аркадий никогда не ездил на лошадях, но сказал киборгу, что в креслице, вырезанном в перекладине, ещё удобней, чем в седле. Ланна, сидевший между Асмодеем и Аркадием, с грустью вспомнил, что в их шарах гравитаторы придают телу полувесомость — с полувесомостью легче летать, чем с полным весом. Аркадий мог включить свой индивидуальный гравитатор, но опасался, что после аварии регулировка не такая плавная, как была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82