Он сказал:
— Ты ничего не замечаешь, Асмодей?
— А что замечать? Убыстрение времени мы тормозим индивидуальными полями. Уж не ожидаешь ли ты, что наш самолёт начнёт распадаться на щепочки от стремительного старения?
— Я не был бы поражён, если бы это случилось.
— Постараюсь, чтобы этого не случилось. Одно новое: сижу неподвижно, а впечатление, будто пустился в бег. Потребление кислорода увеличилось вдвое. Хоть я могу не дышать, меня тревожит, что для нормального дыхания нужно больше воздуха. Боюсь, что индивидуальная защита слабовата. Нас все же увлекает быстрина времени.
Вскоре и Аркадий почувствовал нехватку воздуха. Он тоже, покойно сидя в углублении на перекладине, всем телом как бы устремился в бег. Он уже должен был широко распахивать рот, чтобы заглотить побольше воздуха. Аркадий сосчитал вдохи — дыхание убыстрилось чуть ли не в четыре раза. «Хоть и грубая, но все же оценка убыстрения времени», — думал Аркадий.
Потом он заметил, что дышать стало легче, — по-видимому, внешнее время стало совпадать с внутренним. Он сказал Асмодею:
— Пора освобождаться от индивидуальной защиты. Я дышу нормально.
— Под хроноэкраном, Аркадий. Мы уже в замедленной области хроноворота, но скорость и здесь больше скорости нашего времени. Освободимся от хроноэкрана, когда внешнее и внутреннее время полностью совпадут.
Пейзаж почти не менялся. Все так же свирепо сверкала белая звезда и томно сияла голубовато-фиолетовая, на них не действовало вращение времени. «Возможно, и нет уже никакого вращения», — подумал Аркадий.
Киборг вдруг резко направил вниз свой диковинный самолёт. Аркадий вздрогнул — уж не падаем ли? Ланна дал знать о своём страхе слабым повизгиванием. Асмодей крикнул, что пора снимать хронозащиту, но лучше это сделать на почве, а не в воздухе.
Летящая лодка врезалась в грунт. Аркадия и Ланну вышвырнуло наружу. Аркадий вскочил, помог подняться дилону. Асмодей ходил вокруг посаженной на полянку лодки и ликовал:
— В последнюю микросекунду! Уже совсем времени не осталось! Погляди, Аркадий! — Он показывал когтистой рукой на обломки лодки.
Аркадий рассердился:
— Чего веселишься? Разбил уникальный воздушный корабль, повредил аппаратуру. Повод для торжества недостаточный.
— Нет, ты погляди! — орал Асмодей.
Он совал Аркадию обломок развалившейся лодки. Аркадий взял обломок в руки, меж пальцев стала сыпаться труха. Аркадий поднял другой обломок, тот рассыпался ещё до того, как его подняли. Ещё недавно каменно прочное, дерево распадалось при лёгком прикосновении.
Пришедший в себя Ланна тоже попытался поднять с почвы обломок. И когда он раскрошился в гибких пальцах дилона, Ланна сказал человеческими словами, отчётливо прозвучавшими в сознании обоих хронавтов:
— Мне надо сосредоточиться. Потом объясню, что случилось.
— У нас не хватит времени, чтобы ты саморазмышлением все открыл, — сказал Аркадий. — Поэтому не сочти за оскорбление моё толкование. Так скорее, а время — деньги, говорят у нас. Нет, нет, — добавил он поспешно, заметив, что дилон опять собирается задумываться, — ты не дойдёшь авторазмышлением до смысла термина «деньги», это древнее понятие, давно забытое человечеством.
И Аркадий объяснил, что киборг снимал хронозащиту двумя этапами — сперва с летящей лодки, потом лишь с них троих. Но за тот десяток минут их собственного времени, что лодка летела во времени убыстрённом, внешнем, — там, где для них троих мчались мгновения, для неё уже пробегали годы. Дерево постарело на много лет, а они втроём за это же время, по своему счёту, провели лишь несколько минут. Лодка, дряхлея, уже в воздухе стала рассыпаться. Асмодей посадил её в миг, когда готовилась отвалиться корма с аппаратурой. И было бы истинной катастрофой, если бы их хронометры, гравитаторы и генераторы силовой защиты при падении разбились.
— Но ведь они тоже состарились, когда твой друг Асмодей снял хронозащиту с лодки, — возразил молодой Различник, обнаруживая, что не только внимательно слушает, но иногда и быстро делает выводы. — Я сейчас подумаю и определю…
Аркадий не дал дилону впасть в новую задумчивость. Конечно, и аппаратура состарилась. Но для конструкций из металлов и других долговечных материалов это не так опасно, как для дерева, которое даже в омертвелом состоянии не вечно.
— Проверить, однако, надо, — сказал Асмодей.
Втроём они собрали разбросанную аппаратуру. Асмодей осматривал хрономоторы и силовые генераторы. Его лицо мрачнело.
— Говори! — попросил Аркадий. — Вижу, что преувеличил вечность металла. И готов к худшему. Силовая защита уничтожена?
— Ничего подобного! — запротестовал Асмодей. — Силовая защита в порядке, там такая прочность! И гравитаторы работают… Слабей, чем прежде, но если придётся падать, не разобьёмся.
— Хрономоторы?
— Да, Аркадий. Хрономоторы не вынесли хронотряски. Черт его знает, простого аппарата не смогли по-человечески изготовить. На Латоне буду жаловаться.
— Если воротимся, Асмодей. Если воротимся…
— Я попробую подремонтировать их, Аркадий.
— Что нужно для этого?
— Местечко поспокойней, подальше от хроноворотов. И время — обыкновенное время, но в достаточном количестве.
Аркадий осмотрелся. Асмодей посадил рассыпающуюся от грянувшей дряхлости лодку на лесной прогалине. Кругом громоздились окаменевшие стволы. Ещё недавно они шумели голубыми лохматыми головами, а скоро и мёртвыми перестанут быть — лодка, вырезанная из ствола, показала, что и в смерти своей мёртвый лес не вечен. А на севере, над полюсом, клонящимся то к одной, то к другой звезде, разъярённо калится Гаруна Белая и томно струится почти фиолетовая Гаруна Голубая. Там спокойствия не найти — там короткие островки усмирения, крохотные интервалы между трясками. Спокойствие только на юге, в стране дилонов, — и только в часы, когда их неведомые враги не начинают убийственные резонансные обстрелы. Но туда преграждает путь хронобой. Их, забронированных ещё крепкой хронозащитой, вышвырнула оттуда схватка остервенелых хронопотоков. Где гарантия, что, лишённые хронозащиты, они уцелеют в фокусе неистового хронобоя?
— Взваливаем на себя аппаратуру и шагаем на север, — приказал Аркадий.
5
«Предусмотреть последовательность действий, — думал Аркадий, двигаясь за тяжело нагруженным быстро шагающим Асмодеем. — Первое — удалиться от хроноворота. Вокруг бешено убыстрённого потока времени область времени замедленного — хроноворот, наверно, всасывает в себя и текущее по соседству время. А подальше к полюсу время до того заторможенное, что это уже не время, а вечность. Оказаться вне времени столь же гибельно, как и угодить во время убыстрённое. В одном гибнешь от мгновенного состаривания, в другом — от консервации сиюмгновенности. Хрен редьки не слаще».
Аркадий усмехнулся — сколько бы усилий понадобилось дилону, чтобы своим умом дойти до вкуса неведомых ему хрена и редьки. И как ошибался тот древний философ, — а ведь он так нравился в школе! — который придумал для счастья формулу: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Черта с два было бы счастье, остановись мгновенье реально!
— Найти бы межу, отделяющую хроноворот от заторможенного времени, — посоветовал Аркадий киборгу.
— Выйдем куда надо, — пообещал Асмодей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Ты ничего не замечаешь, Асмодей?
— А что замечать? Убыстрение времени мы тормозим индивидуальными полями. Уж не ожидаешь ли ты, что наш самолёт начнёт распадаться на щепочки от стремительного старения?
— Я не был бы поражён, если бы это случилось.
— Постараюсь, чтобы этого не случилось. Одно новое: сижу неподвижно, а впечатление, будто пустился в бег. Потребление кислорода увеличилось вдвое. Хоть я могу не дышать, меня тревожит, что для нормального дыхания нужно больше воздуха. Боюсь, что индивидуальная защита слабовата. Нас все же увлекает быстрина времени.
Вскоре и Аркадий почувствовал нехватку воздуха. Он тоже, покойно сидя в углублении на перекладине, всем телом как бы устремился в бег. Он уже должен был широко распахивать рот, чтобы заглотить побольше воздуха. Аркадий сосчитал вдохи — дыхание убыстрилось чуть ли не в четыре раза. «Хоть и грубая, но все же оценка убыстрения времени», — думал Аркадий.
Потом он заметил, что дышать стало легче, — по-видимому, внешнее время стало совпадать с внутренним. Он сказал Асмодею:
— Пора освобождаться от индивидуальной защиты. Я дышу нормально.
— Под хроноэкраном, Аркадий. Мы уже в замедленной области хроноворота, но скорость и здесь больше скорости нашего времени. Освободимся от хроноэкрана, когда внешнее и внутреннее время полностью совпадут.
Пейзаж почти не менялся. Все так же свирепо сверкала белая звезда и томно сияла голубовато-фиолетовая, на них не действовало вращение времени. «Возможно, и нет уже никакого вращения», — подумал Аркадий.
Киборг вдруг резко направил вниз свой диковинный самолёт. Аркадий вздрогнул — уж не падаем ли? Ланна дал знать о своём страхе слабым повизгиванием. Асмодей крикнул, что пора снимать хронозащиту, но лучше это сделать на почве, а не в воздухе.
Летящая лодка врезалась в грунт. Аркадия и Ланну вышвырнуло наружу. Аркадий вскочил, помог подняться дилону. Асмодей ходил вокруг посаженной на полянку лодки и ликовал:
— В последнюю микросекунду! Уже совсем времени не осталось! Погляди, Аркадий! — Он показывал когтистой рукой на обломки лодки.
Аркадий рассердился:
— Чего веселишься? Разбил уникальный воздушный корабль, повредил аппаратуру. Повод для торжества недостаточный.
— Нет, ты погляди! — орал Асмодей.
Он совал Аркадию обломок развалившейся лодки. Аркадий взял обломок в руки, меж пальцев стала сыпаться труха. Аркадий поднял другой обломок, тот рассыпался ещё до того, как его подняли. Ещё недавно каменно прочное, дерево распадалось при лёгком прикосновении.
Пришедший в себя Ланна тоже попытался поднять с почвы обломок. И когда он раскрошился в гибких пальцах дилона, Ланна сказал человеческими словами, отчётливо прозвучавшими в сознании обоих хронавтов:
— Мне надо сосредоточиться. Потом объясню, что случилось.
— У нас не хватит времени, чтобы ты саморазмышлением все открыл, — сказал Аркадий. — Поэтому не сочти за оскорбление моё толкование. Так скорее, а время — деньги, говорят у нас. Нет, нет, — добавил он поспешно, заметив, что дилон опять собирается задумываться, — ты не дойдёшь авторазмышлением до смысла термина «деньги», это древнее понятие, давно забытое человечеством.
И Аркадий объяснил, что киборг снимал хронозащиту двумя этапами — сперва с летящей лодки, потом лишь с них троих. Но за тот десяток минут их собственного времени, что лодка летела во времени убыстрённом, внешнем, — там, где для них троих мчались мгновения, для неё уже пробегали годы. Дерево постарело на много лет, а они втроём за это же время, по своему счёту, провели лишь несколько минут. Лодка, дряхлея, уже в воздухе стала рассыпаться. Асмодей посадил её в миг, когда готовилась отвалиться корма с аппаратурой. И было бы истинной катастрофой, если бы их хронометры, гравитаторы и генераторы силовой защиты при падении разбились.
— Но ведь они тоже состарились, когда твой друг Асмодей снял хронозащиту с лодки, — возразил молодой Различник, обнаруживая, что не только внимательно слушает, но иногда и быстро делает выводы. — Я сейчас подумаю и определю…
Аркадий не дал дилону впасть в новую задумчивость. Конечно, и аппаратура состарилась. Но для конструкций из металлов и других долговечных материалов это не так опасно, как для дерева, которое даже в омертвелом состоянии не вечно.
— Проверить, однако, надо, — сказал Асмодей.
Втроём они собрали разбросанную аппаратуру. Асмодей осматривал хрономоторы и силовые генераторы. Его лицо мрачнело.
— Говори! — попросил Аркадий. — Вижу, что преувеличил вечность металла. И готов к худшему. Силовая защита уничтожена?
— Ничего подобного! — запротестовал Асмодей. — Силовая защита в порядке, там такая прочность! И гравитаторы работают… Слабей, чем прежде, но если придётся падать, не разобьёмся.
— Хрономоторы?
— Да, Аркадий. Хрономоторы не вынесли хронотряски. Черт его знает, простого аппарата не смогли по-человечески изготовить. На Латоне буду жаловаться.
— Если воротимся, Асмодей. Если воротимся…
— Я попробую подремонтировать их, Аркадий.
— Что нужно для этого?
— Местечко поспокойней, подальше от хроноворотов. И время — обыкновенное время, но в достаточном количестве.
Аркадий осмотрелся. Асмодей посадил рассыпающуюся от грянувшей дряхлости лодку на лесной прогалине. Кругом громоздились окаменевшие стволы. Ещё недавно они шумели голубыми лохматыми головами, а скоро и мёртвыми перестанут быть — лодка, вырезанная из ствола, показала, что и в смерти своей мёртвый лес не вечен. А на севере, над полюсом, клонящимся то к одной, то к другой звезде, разъярённо калится Гаруна Белая и томно струится почти фиолетовая Гаруна Голубая. Там спокойствия не найти — там короткие островки усмирения, крохотные интервалы между трясками. Спокойствие только на юге, в стране дилонов, — и только в часы, когда их неведомые враги не начинают убийственные резонансные обстрелы. Но туда преграждает путь хронобой. Их, забронированных ещё крепкой хронозащитой, вышвырнула оттуда схватка остервенелых хронопотоков. Где гарантия, что, лишённые хронозащиты, они уцелеют в фокусе неистового хронобоя?
— Взваливаем на себя аппаратуру и шагаем на север, — приказал Аркадий.
5
«Предусмотреть последовательность действий, — думал Аркадий, двигаясь за тяжело нагруженным быстро шагающим Асмодеем. — Первое — удалиться от хроноворота. Вокруг бешено убыстрённого потока времени область времени замедленного — хроноворот, наверно, всасывает в себя и текущее по соседству время. А подальше к полюсу время до того заторможенное, что это уже не время, а вечность. Оказаться вне времени столь же гибельно, как и угодить во время убыстрённое. В одном гибнешь от мгновенного состаривания, в другом — от консервации сиюмгновенности. Хрен редьки не слаще».
Аркадий усмехнулся — сколько бы усилий понадобилось дилону, чтобы своим умом дойти до вкуса неведомых ему хрена и редьки. И как ошибался тот древний философ, — а ведь он так нравился в школе! — который придумал для счастья формулу: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Черта с два было бы счастье, остановись мгновенье реально!
— Найти бы межу, отделяющую хроноворот от заторможенного времени, — посоветовал Аркадий киборгу.
— Выйдем куда надо, — пообещал Асмодей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82