Да, кстати, вот тут я записала все, чему была свидетельницей, вы хотели получить мои показания в письменной форме, пожалуйста. И ещё. Он туг был, тот тип. На завтрак приходил.
Я не сразу поняла, о каком типе она говорит. Потом вспомнила — о том, который наблюдал, как приводили в негодность канат. Я считала, что это мог быть Бертель.
— Здесь он встретился с такой худой дамой, шита Гарбатской. Она должна знать, кто он.
Бертель, я уже не сомневалась в этом. Хватит заниматься сердечными делами, самое время перейти к уголовным. Надо повидаться с Выдрой.
И я помчалась на пляж.
* * *
Прав был рыбак, жертва пароля. Дул сильный ветер, на мачте развевался чёрный флаг — штормовое предупреждение, море вздымало волны и с шумом обрушивало их на берег. Тем не менее я решила немного охладиться в морских волнах и смело вошла в воду. Меня сразу опрокинуло, я поднялась на ноги и встала боком к волнам, пытаясь удержаться на ногах. Когда разъярённое море в пятый раз опрокинуло меня и проволокло по песку, я решила — с меня достаточно, и на четвереньках выбралась из негостеприимных волн.
Солнце то и дело закрывали чёрные тучи, на пляже песок немилосердно сёк тело, неудивительно, что пляжующихся было немного. Выдры среди них я не обнаружила.
Нет худа без добра, на почти пустынном пляже приятнее находиться, чем на переполненном, зато Зигмусь сразу меня разглядел. Впрочем, мне и самой интересно было пообщаться с кузеном, поэтому я восприняла его с меньшим, чем обычно, раздражением. К тому же после вчерашнего, пострадав от физического воздействия, кузен мог потерять охоту к дальнейшему наблюдению за преступниками и, значит, обрести возможность все время и силы отдавать третированию меня.
— Ах-ах-ах, — ещё издали кричал Зигмусь, и я, как ни старалась, не могла понять, что выражали эти выкрики, столько в них было всего намешано: и возмущения, и укоризны, и гордости собой. — Эмоции-эмоции! Драка-драка! Ужас-ужас! Ошибка-ошибка, а может, и недоразумение-недоразумение.
И, подбегая, продолжал немного тише:
— Панда-панда, женщина-скелет, противник-противник, возмутительная сцена! Сейчас расскажу тебе все-все! Что было!!!
Не по моему характеру был такой рассказ, от волнения Зигмусь повторял каждое слово уже по три раза. Естественно, у меня скоро кончилось терпение, тем более что главное внимание он уделял своему осквернённому чемоданчику, а не интересующим меня деталям. Поэтому я дипломатично перебила кузена на середине рассказа:
— Ты отлично справился с заданием! Никто другой просто бы не сумел! Ведь они и в самом деле готовились этой ночью начать грабежи, а из-за драки ничего у них не получилось. Ты разрушил планы преступников! Грабежи им пришлось отложить, теперь на подготовку новой операции потребуется время, возможно, и вовсе откажутся от своих преступных замыслов. Не знаю, с чего у них началось, но если все и произошло случайно, то, считаю, это очень счастливый случай.
Зигмусь призадумался, я поняла — размышляет, случай ли произошёл или он гениально что-то предвидел, инстинкт его не подвёл, личное участие оказалось просто неизбежным…
Я нисколько не сомневалась в выводе, к которому придёт кузен, и удар чемоданчиком по ногам противника будет приравнен к героическому подвигу, а вся драка — к битве под Грюнвальдом. Как же, это именно он, он один, своими самоотверженными действиями пресёк намечавшиеся на вечер и ночь грабежи, спас имущество отдыхающих, да и не только имущество, как знать, не спас ли он и жизни отдыхающих в Морской Крынице. Делом доказал — есть-таки в нем искра Божия, есть сверхъестественная интуиция, умение предвидеть развитие событий, и он, Зигмусь, ничуть не удивится, если благодарные горожане воздвигнут ему памятник на главной площади Морской Крыницы.
Я ничего не имела против памятника Зигмусю, пусть хоть на всех перекрёстках воздвигнут, а вот как теперь отнять кузена от груди? Вон как он разговорился! Хотя с кем ему ещё поделиться впечатлениями, как не со мной? У меня же пропасть дел. Надо отыскать Выдру и побеседовать с ней, затем прояснить кое-какие неясности относительно роли Бертеля, ну и наконец передать майору показания Мажены, которые просто прожигали мою пляжную сумку.
И тут на пляж явилось спасение в лице Северина. Сойдя на песок, он огляделся, как будто надеялся, что на пляже ветер дует меньше, чем в городе, затем спустился к самой воде и там попытался раскурить сигарету. Не знаю уж, что он себе думал, ясное дело, это ему не удалось, спички гасли одна за другой. Я приняла решение.
Зигмусь как раз рассматривал проблему относительно уточнения момента, когда именно его посетило гениальное озарение — в тот момент, когда он увидел выбегавшую из пансионата Выдру с медведем в объятиях или тогда, когда он услышал произнесённый рыбаком пароль.
— Слушай, — безжалостно перебила я кузена, — не разорваться же мне! У меня и так два дела на очереди, а тут появился вот этот. Надеюсь, ты его узнал?
Никого Зигмусь не узнал, он никого и ничего не видел, кроме себя самого в ореоле сказочного героя. Грубо вырванный из мира грёз, кузен вздрогнул и послушно посмотрел на мужчину у моря.
— Да-да-да! — взволнованно подтвердил он. — Конечно-конечно! Тот самый, чернявый!
— С него нельзя спускать глаз, я не могу им заняться, а нам непременно надо знать, куда он направится, что сделает, с кем встретится. И убереги тебя Господь показаться ему на глаза! Все должно происходить незаметно, он не должен знать, что за ним следят. Будь уж до конца героем!
— Трудно-трудно, — вырвалось у Зигмуся, но он взял себя в руки. Ему ли не справиться с трудностями?
И, вскочив с песка, Зигмусь схватил чемоданчик. Купаться в бушующем море он, кажется, не собирался.
Тем временем Северин отказался от напрасных попыток закурить. С незажженной сигаретой в руках, повернулся и пошёл к дюнам, всем своим видом показывая, что собирается там покурить, раз у моря не получилось. Он действительно показывал это всем своим видом столь же явственно, как ожидает хозяина оставленная ненадолго собака. Зигмусь, пригнувшись, двинулся вслед за ним, быстро нагоняя благодаря длинным шагам. Так я их и оставила. Своих дел было невпроворот.
* * *
Выдры я нигде не могла найти, поэтому переключилась на пана Януша. Вот злюсь на Зигмуся, а ведь от него несомненно есть польза, только благодаря ему я знала, где пан Януш остановился. Он оказался дома, видимо найдя погоду недостаточно подходящей для выхода на пляж. Его малолетний племянник раскатывал на роликах по аллейкам близлежащего скверика. Пан Януш очень обрадовался моему приходу, должно быть, скучал, как мопс.
— Что у вас там вчера такое произошло на покере? — спросила я без предисловий. — Почему пани Нина выскочила как ошпаренная? Она что, много проиграла?
— Да нет же, выиграла, как всегда, — охотно откликнулся пан Януш. — А с чего вдруг выскочила, так откровенно скажу, не знаю. Как-то вдруг ни с того ни с сего поцапалась с мужем и ещё с одним паном…
— Сразу с двумя поцапалась? — удивлённо перебила я.
— Да, так получается, странно, правда? Сорвалась с места, чем-то обиженная, и выскочила па улицу. Но мне кажется… Так и быть, признаюсь вам, мне кажется, она просто инсценировала ссору, воспользовалась первым подвернувшимся предлогом, сделала вид, что рассердилась, и в сердцах сбежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Я не сразу поняла, о каком типе она говорит. Потом вспомнила — о том, который наблюдал, как приводили в негодность канат. Я считала, что это мог быть Бертель.
— Здесь он встретился с такой худой дамой, шита Гарбатской. Она должна знать, кто он.
Бертель, я уже не сомневалась в этом. Хватит заниматься сердечными делами, самое время перейти к уголовным. Надо повидаться с Выдрой.
И я помчалась на пляж.
* * *
Прав был рыбак, жертва пароля. Дул сильный ветер, на мачте развевался чёрный флаг — штормовое предупреждение, море вздымало волны и с шумом обрушивало их на берег. Тем не менее я решила немного охладиться в морских волнах и смело вошла в воду. Меня сразу опрокинуло, я поднялась на ноги и встала боком к волнам, пытаясь удержаться на ногах. Когда разъярённое море в пятый раз опрокинуло меня и проволокло по песку, я решила — с меня достаточно, и на четвереньках выбралась из негостеприимных волн.
Солнце то и дело закрывали чёрные тучи, на пляже песок немилосердно сёк тело, неудивительно, что пляжующихся было немного. Выдры среди них я не обнаружила.
Нет худа без добра, на почти пустынном пляже приятнее находиться, чем на переполненном, зато Зигмусь сразу меня разглядел. Впрочем, мне и самой интересно было пообщаться с кузеном, поэтому я восприняла его с меньшим, чем обычно, раздражением. К тому же после вчерашнего, пострадав от физического воздействия, кузен мог потерять охоту к дальнейшему наблюдению за преступниками и, значит, обрести возможность все время и силы отдавать третированию меня.
— Ах-ах-ах, — ещё издали кричал Зигмусь, и я, как ни старалась, не могла понять, что выражали эти выкрики, столько в них было всего намешано: и возмущения, и укоризны, и гордости собой. — Эмоции-эмоции! Драка-драка! Ужас-ужас! Ошибка-ошибка, а может, и недоразумение-недоразумение.
И, подбегая, продолжал немного тише:
— Панда-панда, женщина-скелет, противник-противник, возмутительная сцена! Сейчас расскажу тебе все-все! Что было!!!
Не по моему характеру был такой рассказ, от волнения Зигмусь повторял каждое слово уже по три раза. Естественно, у меня скоро кончилось терпение, тем более что главное внимание он уделял своему осквернённому чемоданчику, а не интересующим меня деталям. Поэтому я дипломатично перебила кузена на середине рассказа:
— Ты отлично справился с заданием! Никто другой просто бы не сумел! Ведь они и в самом деле готовились этой ночью начать грабежи, а из-за драки ничего у них не получилось. Ты разрушил планы преступников! Грабежи им пришлось отложить, теперь на подготовку новой операции потребуется время, возможно, и вовсе откажутся от своих преступных замыслов. Не знаю, с чего у них началось, но если все и произошло случайно, то, считаю, это очень счастливый случай.
Зигмусь призадумался, я поняла — размышляет, случай ли произошёл или он гениально что-то предвидел, инстинкт его не подвёл, личное участие оказалось просто неизбежным…
Я нисколько не сомневалась в выводе, к которому придёт кузен, и удар чемоданчиком по ногам противника будет приравнен к героическому подвигу, а вся драка — к битве под Грюнвальдом. Как же, это именно он, он один, своими самоотверженными действиями пресёк намечавшиеся на вечер и ночь грабежи, спас имущество отдыхающих, да и не только имущество, как знать, не спас ли он и жизни отдыхающих в Морской Крынице. Делом доказал — есть-таки в нем искра Божия, есть сверхъестественная интуиция, умение предвидеть развитие событий, и он, Зигмусь, ничуть не удивится, если благодарные горожане воздвигнут ему памятник на главной площади Морской Крыницы.
Я ничего не имела против памятника Зигмусю, пусть хоть на всех перекрёстках воздвигнут, а вот как теперь отнять кузена от груди? Вон как он разговорился! Хотя с кем ему ещё поделиться впечатлениями, как не со мной? У меня же пропасть дел. Надо отыскать Выдру и побеседовать с ней, затем прояснить кое-какие неясности относительно роли Бертеля, ну и наконец передать майору показания Мажены, которые просто прожигали мою пляжную сумку.
И тут на пляж явилось спасение в лице Северина. Сойдя на песок, он огляделся, как будто надеялся, что на пляже ветер дует меньше, чем в городе, затем спустился к самой воде и там попытался раскурить сигарету. Не знаю уж, что он себе думал, ясное дело, это ему не удалось, спички гасли одна за другой. Я приняла решение.
Зигмусь как раз рассматривал проблему относительно уточнения момента, когда именно его посетило гениальное озарение — в тот момент, когда он увидел выбегавшую из пансионата Выдру с медведем в объятиях или тогда, когда он услышал произнесённый рыбаком пароль.
— Слушай, — безжалостно перебила я кузена, — не разорваться же мне! У меня и так два дела на очереди, а тут появился вот этот. Надеюсь, ты его узнал?
Никого Зигмусь не узнал, он никого и ничего не видел, кроме себя самого в ореоле сказочного героя. Грубо вырванный из мира грёз, кузен вздрогнул и послушно посмотрел на мужчину у моря.
— Да-да-да! — взволнованно подтвердил он. — Конечно-конечно! Тот самый, чернявый!
— С него нельзя спускать глаз, я не могу им заняться, а нам непременно надо знать, куда он направится, что сделает, с кем встретится. И убереги тебя Господь показаться ему на глаза! Все должно происходить незаметно, он не должен знать, что за ним следят. Будь уж до конца героем!
— Трудно-трудно, — вырвалось у Зигмуся, но он взял себя в руки. Ему ли не справиться с трудностями?
И, вскочив с песка, Зигмусь схватил чемоданчик. Купаться в бушующем море он, кажется, не собирался.
Тем временем Северин отказался от напрасных попыток закурить. С незажженной сигаретой в руках, повернулся и пошёл к дюнам, всем своим видом показывая, что собирается там покурить, раз у моря не получилось. Он действительно показывал это всем своим видом столь же явственно, как ожидает хозяина оставленная ненадолго собака. Зигмусь, пригнувшись, двинулся вслед за ним, быстро нагоняя благодаря длинным шагам. Так я их и оставила. Своих дел было невпроворот.
* * *
Выдры я нигде не могла найти, поэтому переключилась на пана Януша. Вот злюсь на Зигмуся, а ведь от него несомненно есть польза, только благодаря ему я знала, где пан Януш остановился. Он оказался дома, видимо найдя погоду недостаточно подходящей для выхода на пляж. Его малолетний племянник раскатывал на роликах по аллейкам близлежащего скверика. Пан Януш очень обрадовался моему приходу, должно быть, скучал, как мопс.
— Что у вас там вчера такое произошло на покере? — спросила я без предисловий. — Почему пани Нина выскочила как ошпаренная? Она что, много проиграла?
— Да нет же, выиграла, как всегда, — охотно откликнулся пан Януш. — А с чего вдруг выскочила, так откровенно скажу, не знаю. Как-то вдруг ни с того ни с сего поцапалась с мужем и ещё с одним паном…
— Сразу с двумя поцапалась? — удивлённо перебила я.
— Да, так получается, странно, правда? Сорвалась с места, чем-то обиженная, и выскочила па улицу. Но мне кажется… Так и быть, признаюсь вам, мне кажется, она просто инсценировала ссору, воспользовалась первым подвернувшимся предлогом, сделала вид, что рассердилась, и в сердцах сбежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77