Драгоценный свидетель!
— А ещё чего они хотели от пана? — жадно спросила я.
— А ещё, милостивая пани, чтобы я с Мачеяком вышел в море. Чтобы к берегу прибиться тютелька в тютельку, как они велят, кино того требует. Я бы и вышел, да меня баба задержала дома, Мачеяк ждать не мог, раз времени в обрез. И потом вылезло шило из мешка, подставить меня хотели! А они потом меня искали…
Я встревожилась.
— И что?
— Не нашли, я с шурином отправился в Лесничувку на ловлю-Думаю, к лучшему, что они вас не нашли. Рыбак встревожился.
— А почему? Думаете, хотели мне рот заткнуть?
— Думаю, не только рот. Пристукнут пана, им это раз плюнуть.
— Ну так я до того все расскажу. Пусть в протокол запишут! Не люблю я такого паскудства…
Причаленный катер вытащили наконец из вспененного моря, и он медленно пополз по тросу на верхушку дюны. Надо бы сейчас же все рассказать майору, он должен быть где-то там, в толпе, но как оставить пьянчугу одного? Лучше всего разыскивать майора вместе, что же, ухватить за руку бесценного свидетеля и не выпускать? Эх, жаль, Зигмуся нет поблизости, велела бы ему схватить в объятия рыбака. Хотя нет, рыбаку бы это не понравилось, а он мужик сильный…
Возможно, майор что-то почувствовал, потому что неожиданно вынырнул из толпы недалеко от нас. Я рискнула оставить рыбака одного на минутку. Люди кричали, море ревело, ветер свистел, так что никто не мог услышать того, что я говорила майору, не спуская глаз с рыбака — как бы не сбежал.
Майор долго не раздумывал.
— Немедленно отведите его в комендатуру! Сами переговорите с комендантом, сами ведите протокол, копию оставьте для нас. Тоже подписанную. Пока даст показания без свидетелей, потом при свидетелях опознает преступников, позаботьтесь, чтобы оставался в городе. Разве что сержанта встретите, тогда пусть он этим займётся.
С рыбаком я не стала церемониться, просто потянула его за рукав. Дотащила до машины, втолкнула внутрь и только там сказала, что собираюсь с ним делать. На пляже, в шуме и гаме, пришлось бы кричать. Рыбак не возражал, только поинтересовался:
— Едем к крыницкому коменданту?
— К крыницкому.
— Тогда поехали, мужик с головой. И честный человек.
Оказалось, мы вовремя уехали, моя машина, как всегда, была неудачно припаркована. Господи, всю жизнь плачу штрафы за не правильную парковку! На сей раз поставила машину так, что джип Мешека не мог уехать. Поэтому пани Ядвигу, как мне сказали, увёз на своей машине брат Вальдемара, ей надо было спешить, подошло время кормёжки отдыхающих. Вальдемару с Мешеком пришлось ждать, пока я освобожу дорогу.
* * *
Комендант оказался у себя, и рыбак дал показания.
Я вызвалась вести протокол. Рыбак, а звали его Адам Вишняк, видел также и того человека, который застопорил лебёдку, когда Шмагер подходил к канату. Как раз в этот момент Адам Вишняк проснулся. Приснул малость за складом у лебёдки в ожидании шурина, шурин должен был приплыть на втором катере. Никто Вишняка не видел, никто не заметил, как вздремнул по пьяной лавочке за бараком. Проснулся он, значит, и увидел, как какой-то тип быстро спускается вниз по дюне, и второго увидел, стоял у самой лебёдки. Вишняк ещё подумал — может, шурин как раз причаливает, но не кинулся сразу вниз — придётся ведь помогать вытаскивать катер. Шурин не заяц, в лес не сбежит, а у него, Вишняка, во время сна из кармана пачка сигарет вывалилась, вот он и вернулся за ней туда, где вздремнул. Только наклонился поднять — услышал страшные крики. Бросился обратно и увидел, как тот, что у лебёдки стоял, кинулся за барак, выскочил по ту сторону и, петляя, сбежал за дюны. А чего петлять, Адам Вишняк его знает как облупленного, правда, не по фамилии, а по роже, это один из тех двух, что подговаривали его трос испоганить.
Туг я вспомнила показания других свидетелей и уже открыла рот, чтобы задать вопрос Вишняку, но комендант меня опередил. Он тоже не страдал амнезией.
— Который из двух?
— Который с бородой.
— И говорите, сбежал через дюны? Сразу?
— Сразу, только не совсем. Дал кругаля и вернулся на пляж как порядочный, по проходу, сделал вид, что из лесочка прибежал. Да оба они были бородатые.
Это свидетель уже перескочил на другое. И в самом деле, как показали рыбаки с первого катера, два бородача сбежали по склону дюны, услышав крик потерпевшего. Первым был преступник, вторым Болек.
Комендант сурово задал вопрос:
— Вы почему сразу нам не сообщили?
— А я знаю? — чесал в затылке свидетель. — Поначалу боялся — ведь вроде как сам руку приложил.
А потом зло меня взяло. От злости малость протрезвел, кое-что сообразил. На дух не выношу такого паскудства! А они меня уже разыскивали, я куда подальше на всякий случай смылся. И все думал, ломал голову. А тут вот ещё и шановная пани Иоанна говорит — могут меня пристукнуть, им это плёвое дело, так и сказала. А нам это ни к чему. И теперь дошло — они, паскуды проклятые, чтоб……, такие-сякие специально на того мужика затаились, прикончить его надумали, моими руками, чтоб им……! И все свалить на меня, дубину пьяную!
Да, он знает тех двух, знает, где живут, пальцем может их показать. Не отвертеться паскудам!
После того как мы отпустили довольного свидетеля, комендант задумчиво сказал мне:
— Может, при таких обстоятельствах и в самом деле не удастся им отвертеться. А без показаний Вишняка в худшем случае все свелось бы к непреднамеренному убийству. Отдыхающий хотел помочь, желал сделать как лучше, как это он понимал, по доброте сердечной сорвал замок с лебёдки и так далее. И лишь в контексте совокупности обстоятельств вырисовывается умышленное убийство. Хотя… Эх, сколько у нас было уже таких совокупностей, а приходилось прекращать дела! Впрочем, вы не хуже меня знаете… Не уверен, есть ли шансы в данном случае.
Интересно, как же в этой совокупности расценить роль Бертеля? Его люди держали в руках Болека, его люди расправились со Шмагером, теперь это и дураку ясно. Во всякой нормальной стране дело настолько очевидно, что никакой суд не придерётся. Но у нас…
И я сердито отозвалась:
— Вот уж насчёт шансов не уверена. Предумышленное убийство, на редкость трудоёмкое, ясно как Божий день, но нужны мотивы, а с ними сложно. Придётся доказывать, что Шмагера хитростью использовали для убийства Гавела, то есть гражданина Роевского, а Шмагера убрали потому, что он мог проговориться, назвать тех, кто его подговорил и всучил аконитин. Значит, следует найти распорядителя, и опять встанет вопрос о мотивах. Придётся доказать, что Гавел знал о крупной афёре с алмазами, знал и о происках махинаторов внутри мафии и собирался обнародовать свои знания. Логично предположить, что его устранили те, кто намеревался облапошить своих же партнёров по мафии. Возможно, это звучит немного монотонно, но повторяю: все все знают, и что можно с этим сделать?
Комендант дал не менее монотонный ответ:
— Не знаю. Я лично занимаю нижнюю ступеньку. Показания я обязан передать в прокуратуру.
— А какого-нибудь честного прокурора вы знаете?
— Да, и не одного, так что не преувеличивайте. Они делают что в их силах, а если не делают большего — не их вина. И что вы привязались именно к прокурорам? Ни в одной профессии вы не найдёте сплошных ангелов или сплошных злодеев.
— Что касается злодеев, то хватит и одного, если он на самой верхушке…
Мы молча взглянули в глаза друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77