Адмирал Ортега, командовавший кораблями пограничной стражи на Зефрейне, также оказался отрезанным от своего непосредственного начальства и решил предоставить свои силы в распоряжение временного правительства. Его нельзя было назвать выдающимся адмиралом, у него явно не хватало воображения, но он был безукоризненно честен и старше Тревеина по должности. Поэтому Тревейн предоставил свои корабли в распоряжение Ортеги.
Теперь, выйдя победителем из головокружительной гонки, Тревейн начал постепенно осознавать суть происшедшего. Мысли пульсировали у него в голове, как медленный монотонный бой огромных барабанов, от которого ему больше не суждено было избавиться. Он понял, что теперь у него не осталось никого, кроме Колина, который в конце их последнего разговора стукнул кулаком по столу и удалился, не сказав отцу ни слова на прощание…
Сцена ссоры с безжалостной отчетливостью стояла перед мысленным взором Тревеина. Колин заявил, что сочувствует жителям Звездных Окраин, а адмирал пришел от этого в ярость. Теперь-то он понимал: отчасти это объяснялось тем, что его сын не моргнув глазом говорил вещи, о которых он сам не имел права говорить вслух, хотя и понимал их справедливость. Поэтому ему пришлось, как последнему идиоту, брызгать слюной по поводу присяги…
– Я присягал Земной Федерации, – гневно парировал Колин, сверля отца голубыми глазами, унаследованными от матери, – а не шайке вонючих политиканов из Индустриальных Миров! Отец, неужели ты не понимаешь, что Федерация, которой мы с тобой присягали, погибла вместе с Фионой Мак-Таггарт?!
– Довольно! – взревел Тревейн. – По-твоему, я не понимаю, что у Дальних Миров есть причины для недовольства?! Но никакие претензии не могут оправдать разрушения единого государства, которое человечество строит уже более четырех столетий!
Дальнейший их разговор продолжался в том же духе: бесполезное повторение несовместимых точек зрения и гнев в момент расставания. Теперь Тревейн сердился только на судьбу, кидавшую его, тогда еще младшего офицера, по глубинам космического пространства, пока Колин подрастал на Голвее. Лишь позднее, когда он смог проводить больше времени с семьей, Тревейн понял, что счастье родителя состоит в том, что он может вновь познавать окружающий мир вместе с растущим ребенком. Это счастье Тревейн познал вместе с Кертни.
Покидая вместе с Ортегой флагманский мостик, Тревейн сделал последнюю попытку:
– Ну послушай же меня, Сергей! «Зорофф» намного лучше «Крейта» оснащен как флагманский корабль, и его броня намного мощнее. Командующему флотом нелепо находиться на линкоре, когда в его распоряжении имеется почти неуязвимый монитор. Ты сам прекрасно это понимаешь!
Ортега устало улыбнулся. Он прислушивался к советам Тревейна почти во всем, но тут уперся – и ни в какую!
– Иан, в течение всего моего пребывания на Зефрейне «Крейт» был моим флагманом. Большинство его экипажа родом из Пограничных Миров. Мы уже прекрасно знаем друг друга. Если я переберусь на «Зорофф» – чем бы это ни объяснялось, – они подумают, что я им больше не верю, и… перестанут доверять мне. Вокруг и так творится черт знает что! Давай постараемся как можно меньше нарушать устоявшийся порядок вещей! – Ортега помолчал несколько секунд, а потом, как бы неохотно, продолжал:
– И не надо больше говорить о том, что я якобы лично знаком с очень важными фигурами во временном правительстве. Мы оба прекрасно знаем, что в Пограничных Мирах пока нет стабильности, и, возможно, нам придется объявить тут в том или ином виде военное положение.
– По-моему, ты недооцениваешь этих людей, – возразил Тревейн. – Они лучше других знают, что такое война, и сформировали временное правительство, потому что хотят сохранить верность Земной Федерации. Вот почему твои связи среди этих людей нам так важны. Да ведь и твоя родная дочь среди основателей этого правительства! Давай не будем его игнорировать и введем туда представителя Земной Федерации, наделенного исполнительной властью и чрезвычайными полномочиями в критической ситуации. Мы с моим юрисконсультом даже откопали прецедент. Во время Фиванской войны капитан одного корабля объявил себя наделенным чрезвычайными полномочиями временным военным губернатором звездной системы Данциг. Впоследствии его действия были одобрены. Давай объявим тебя, скажем, генерал-губернатором Пограничных Миров до завершения вооруженного конфликта.
Ортега открыл было рот, чтобы возразить, но Тревейн жестом попросил выслушать его до конца.
– Если Законодательному собранию это придется не по вкусу, оно нам так и скажет, когда с ним будет восстановлена связь. Однако нам с тобой следует исходить из предположения, что от Федерации остались только Пограничные Миры. Откуда мы знаем, может, Землю месяц назад поглотила черная дыра?! Мы тут сами по себе и должны действовать соответствующим образом. Именно поэтому ты нам так важен! Ведь ты дитя этого мира, пусть и приемное!
Ортега открыл рот, потом закрыл и покачал головой:
– Знаешь, Иан, мне, как всегда, не поспеть за полетом твоих мыслей. Давай отложим все это по крайней мере до тех пор, пока не минует непосредственная угроза.
Под «непосредственной угрозой» он, конечно, подразумевал нападение мятежников, которого следовало ожидать в самом ближайшем будущем. Оно было неизбежно не из-за колоссальных кораблестроительных и ремонтных мощностей Зефрейна и даже не из-за того, что Зефрейн охранял «Врата» – узел пространства, являвшийся единственным пригодным к практическому использованию путем, связывавшим Пограничные Миры с остальной частью Земной Федерации. Важность Зефрейна заключалась в его научно-исследовательском центре, в котором два поколения блестящих умов беспечно разрабатывали проекты военных технологий нового поколения. Им было наплевать, что новые виды вооружения никто не производил. Кому же нужна новая гонка вооружений с Орионским Ханством! И они даже не заметили, что попытки создать еще более крупные и дальнобойные ракеты ненароком подвели их к порогу настоящей революции в области гравитационных технологий, революции, которой суждено было преобразить намного больше, чем просто современную войну! Базы данных научно-исследовательского центра на Зефрейне были утробой, в которой зрели зародыши новой эры освоения космического пространства, и Тревейн без колебаний прибег бы к термоядерному аборту при возникновении угрозы захвата центра мятежниками.
Научно-исследовательский центр на Зефрейне был ключом к Пограничным Мирам. Если бы удалось начать производство новых типов вооружений в достаточных количествах (а база ВКФ в Зефрейне как раз и была одним из двух или трех мест в Федерации, где это представлялось возможным), Пограничные Миры смогли бы выстоять. Тревейн и Ортега знали это и действовали исходя из предположения, что мятежники это тоже понимают и сделают все возможное, чтобы помешать.
Бортовой электромобиль остановился в шлюпочном отсеке «Зороффа». Из него вышли оба адмирала, внешне такие непохожие один на другого. Ортега был невысокий и немного тучный. Его коренастая фигура и широкое скуластое лицо напоминали о славянских и латиноамериканских предках. Тревейн же был высоким, худым и очень смуглым – типичный англичанин с изрядной примесью «цветной» крови, унаследованной населением Британских островов в конце двадцатого века от своей уходившей в небытие империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Теперь, выйдя победителем из головокружительной гонки, Тревейн начал постепенно осознавать суть происшедшего. Мысли пульсировали у него в голове, как медленный монотонный бой огромных барабанов, от которого ему больше не суждено было избавиться. Он понял, что теперь у него не осталось никого, кроме Колина, который в конце их последнего разговора стукнул кулаком по столу и удалился, не сказав отцу ни слова на прощание…
Сцена ссоры с безжалостной отчетливостью стояла перед мысленным взором Тревеина. Колин заявил, что сочувствует жителям Звездных Окраин, а адмирал пришел от этого в ярость. Теперь-то он понимал: отчасти это объяснялось тем, что его сын не моргнув глазом говорил вещи, о которых он сам не имел права говорить вслух, хотя и понимал их справедливость. Поэтому ему пришлось, как последнему идиоту, брызгать слюной по поводу присяги…
– Я присягал Земной Федерации, – гневно парировал Колин, сверля отца голубыми глазами, унаследованными от матери, – а не шайке вонючих политиканов из Индустриальных Миров! Отец, неужели ты не понимаешь, что Федерация, которой мы с тобой присягали, погибла вместе с Фионой Мак-Таггарт?!
– Довольно! – взревел Тревейн. – По-твоему, я не понимаю, что у Дальних Миров есть причины для недовольства?! Но никакие претензии не могут оправдать разрушения единого государства, которое человечество строит уже более четырех столетий!
Дальнейший их разговор продолжался в том же духе: бесполезное повторение несовместимых точек зрения и гнев в момент расставания. Теперь Тревейн сердился только на судьбу, кидавшую его, тогда еще младшего офицера, по глубинам космического пространства, пока Колин подрастал на Голвее. Лишь позднее, когда он смог проводить больше времени с семьей, Тревейн понял, что счастье родителя состоит в том, что он может вновь познавать окружающий мир вместе с растущим ребенком. Это счастье Тревейн познал вместе с Кертни.
Покидая вместе с Ортегой флагманский мостик, Тревейн сделал последнюю попытку:
– Ну послушай же меня, Сергей! «Зорофф» намного лучше «Крейта» оснащен как флагманский корабль, и его броня намного мощнее. Командующему флотом нелепо находиться на линкоре, когда в его распоряжении имеется почти неуязвимый монитор. Ты сам прекрасно это понимаешь!
Ортега устало улыбнулся. Он прислушивался к советам Тревейна почти во всем, но тут уперся – и ни в какую!
– Иан, в течение всего моего пребывания на Зефрейне «Крейт» был моим флагманом. Большинство его экипажа родом из Пограничных Миров. Мы уже прекрасно знаем друг друга. Если я переберусь на «Зорофф» – чем бы это ни объяснялось, – они подумают, что я им больше не верю, и… перестанут доверять мне. Вокруг и так творится черт знает что! Давай постараемся как можно меньше нарушать устоявшийся порядок вещей! – Ортега помолчал несколько секунд, а потом, как бы неохотно, продолжал:
– И не надо больше говорить о том, что я якобы лично знаком с очень важными фигурами во временном правительстве. Мы оба прекрасно знаем, что в Пограничных Мирах пока нет стабильности, и, возможно, нам придется объявить тут в том или ином виде военное положение.
– По-моему, ты недооцениваешь этих людей, – возразил Тревейн. – Они лучше других знают, что такое война, и сформировали временное правительство, потому что хотят сохранить верность Земной Федерации. Вот почему твои связи среди этих людей нам так важны. Да ведь и твоя родная дочь среди основателей этого правительства! Давай не будем его игнорировать и введем туда представителя Земной Федерации, наделенного исполнительной властью и чрезвычайными полномочиями в критической ситуации. Мы с моим юрисконсультом даже откопали прецедент. Во время Фиванской войны капитан одного корабля объявил себя наделенным чрезвычайными полномочиями временным военным губернатором звездной системы Данциг. Впоследствии его действия были одобрены. Давай объявим тебя, скажем, генерал-губернатором Пограничных Миров до завершения вооруженного конфликта.
Ортега открыл было рот, чтобы возразить, но Тревейн жестом попросил выслушать его до конца.
– Если Законодательному собранию это придется не по вкусу, оно нам так и скажет, когда с ним будет восстановлена связь. Однако нам с тобой следует исходить из предположения, что от Федерации остались только Пограничные Миры. Откуда мы знаем, может, Землю месяц назад поглотила черная дыра?! Мы тут сами по себе и должны действовать соответствующим образом. Именно поэтому ты нам так важен! Ведь ты дитя этого мира, пусть и приемное!
Ортега открыл рот, потом закрыл и покачал головой:
– Знаешь, Иан, мне, как всегда, не поспеть за полетом твоих мыслей. Давай отложим все это по крайней мере до тех пор, пока не минует непосредственная угроза.
Под «непосредственной угрозой» он, конечно, подразумевал нападение мятежников, которого следовало ожидать в самом ближайшем будущем. Оно было неизбежно не из-за колоссальных кораблестроительных и ремонтных мощностей Зефрейна и даже не из-за того, что Зефрейн охранял «Врата» – узел пространства, являвшийся единственным пригодным к практическому использованию путем, связывавшим Пограничные Миры с остальной частью Земной Федерации. Важность Зефрейна заключалась в его научно-исследовательском центре, в котором два поколения блестящих умов беспечно разрабатывали проекты военных технологий нового поколения. Им было наплевать, что новые виды вооружения никто не производил. Кому же нужна новая гонка вооружений с Орионским Ханством! И они даже не заметили, что попытки создать еще более крупные и дальнобойные ракеты ненароком подвели их к порогу настоящей революции в области гравитационных технологий, революции, которой суждено было преобразить намного больше, чем просто современную войну! Базы данных научно-исследовательского центра на Зефрейне были утробой, в которой зрели зародыши новой эры освоения космического пространства, и Тревейн без колебаний прибег бы к термоядерному аборту при возникновении угрозы захвата центра мятежниками.
Научно-исследовательский центр на Зефрейне был ключом к Пограничным Мирам. Если бы удалось начать производство новых типов вооружений в достаточных количествах (а база ВКФ в Зефрейне как раз и была одним из двух или трех мест в Федерации, где это представлялось возможным), Пограничные Миры смогли бы выстоять. Тревейн и Ортега знали это и действовали исходя из предположения, что мятежники это тоже понимают и сделают все возможное, чтобы помешать.
Бортовой электромобиль остановился в шлюпочном отсеке «Зороффа». Из него вышли оба адмирала, внешне такие непохожие один на другого. Ортега был невысокий и немного тучный. Его коренастая фигура и широкое скуластое лицо напоминали о славянских и латиноамериканских предках. Тревейн же был высоким, худым и очень смуглым – типичный англичанин с изрядной примесью «цветной» крови, унаследованной населением Британских островов в конце двадцатого века от своей уходившей в небытие империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127