С гибелью Фионы политический блок Дальних Миров оказался обезглавленным. Лишившись лидера, он стал разваливаться, по мере того как разъяренные власти в Дальних Мирах требовали найти заказчиков убийства. Однако те прекрасно замели следы.
Убийцы же были обитателями Звездных Окраин, а не Внутренних Миров, и тем не менее все понимали, кто их нанял. Ладиславу об этом сообщил Дитер, но Шорнинг дал слово никому об этом не рассказывать. Впрочем, его сторонники и не нуждались в этой информации, ведь Звездные Окраины прекрасно знали, кто их недруги. И все же бездоказательно никого обвинить было нельзя, а не доказав вину, никого нельзя было наказать. Не погасив жажду мести, политический блок Дальних Миров скоро распался бы в припадках слепой ярости, и его смела бы с пути хорошо отлаженная политическая машина «индустриалов». Шорнинг хорошо это понимал и все-таки радовался этому. Такая перспектива совершенно его не удручала.
Он поднялся и нажал на клавишу, прося предоставить ему слово. В зале на мгновение воцарилась тишина. Депутат от Занаду взглянул вниз с огромного экрана, чтобы посмотреть, кто прервал его выступление.
– Господин спикер, – медленно сказал депутат, – я уступаю трибуну достопочтенному депутату от Бофорта.
На главном экране появилось угрюмое лицо Ладислава, и в зале воцарилось молчание, потому что Шорнинг попросил слова впервые за десять лет.
– Господин спикер! – Шорнинг говорил хриплым голосом, практически без акцента, и среди депутатов, понявших, что он много лет только притворялся необразованным провинциалом, прокатился ропот удивления. – Я бы хотел, чтобы вы пролили свет на одну проблему юридического характера.
– С удовольствием, господин Шорнинг, – ответил Хейли с сочувственным выражением лица.
– Господин спикер, если я не ошибаюсь, много лет назад, а точнее в две тысячи триста пятьдесят седьмом году, Винстона Ортлера с Голвея обвинили в убийстве его любовницы с Земли.
Депутаты застыли в немом изумлении, лицо Саймона Тальяферро исказила злобная гримаса, а Хейли уставился на Ладислава с совершенно ошарашенным видом.
– Я прав, господин спикер?
– Да, вы правы. Но официального обвинения ему так и не было предъявлено…
– Совершенно верно, господин спикер, – сказал Ладислав с непроницаемым лицом. – Официального обвинения ему не было предъявлено точно так же, как никого официально не обвинили в гибели Фионы Мак-Таггарт, а точнее, в ее убийстве по политическим мотивам. Тем не менее, насколько мне известно, в упомянутом мною случае вина была доказана, но депутаты, коллеги Ортлера, постановили, что, согласно конституции, он, как депутат Палаты Миров, пользуется неприкосновенностью и против него ни в коем случае не может быть возбуждено уголовное дело, не правда ли?
– Да, господин Шорнинг, – негромко ответил Хейли. – Думаю, что дело обстояло именно так. – Потом Хейли набрал полную грудь воздуха и решил поставить все точки над «i»:
– Можно мне поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?
– Конечно можно! – Ладислав выпрямился во весь рост, поднявшись над остальными депутатами, как разгневанный титан. – Я считаю, что теперь, как и тогда, виновные не понесут наказания, потому что убийцы Фионы Мак-Таггарт заседают вместе с нами в Палате Миров!
Этих слов Шорнинга уже давно ждали, и все равно они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Призывая депутатов к порядку, спикер ударил по столу молотком, но Ладислав повернул регулятор громкости на своем пульте до конца. Его могучий бас перекрыл хаос голосов и заставил депутатов замолкнуть.
– Фиону Мак-Таггарт раздавила политическая машина, направляемая Саймоном Тальяферро! – В зале послышались невнятные возгласы возмущения и одобрения одновременно, но Ладислав еще не закончил. – На спусковые крючки нажали пальцы обитателей Дальних Миров, но их купили на деньги «индустриалов». Возможно, это так и не удастся официально доказать, но убийство было спланировано Франсуа Фуше, потому что Фиона Мак-Таггарт встала на пути Саймона Тальяферро.
Страстное выступление Ладислава настолько шокировало Палату Миров, что депутаты наконец замолчали; только некоторые представители Индустриальных Миров продолжали с места выкрикивать опровержения. Ладислав уменьшил громкость репродуктора.
– Впрочем, что там! – проговорил он негромко, но его усиленный динамиками голос разнесся по всему притихшему залу. – Мы, обитатели Дальних Миров, хорошо усвоили преподнесенный нам урок. Мы не можем обратиться за помощью к Законодательному собранию, лишившему нас всех прав… Впрочем, и это не важно. Теперь все не важно, потому что, когда вы убили Фиону, – с этими словами Шорнинг смерил негодующим взглядом делегацию Нового Голвея, – а остальные депутаты Внутренних Миров спустили вам это, не призвав вас к ответу, вы уничтожили саму Палату Миров. Вы все мертвецы в зале, наполненном призраками, и, проснувшись одним прекрасным утром, вы обнаружите, что остались здесь в полном одиночестве…
Ладислав замолчал и при гробовом молчании зала уже отвернулся было от экрана, но передумал и остановился. Он сжал кулаки, а когда снова повернулся к камере, было видно, как по его лицу, искаженному лютой ненавистью и горем утраты, перекатываются желваки.
– Однако ваша вонючая конституция станет сослужить последнюю добрую службу Фионе, – сказал он с сильным бофортским акцентом. – Может, она будет защитить и жителя Дальнего Мира, как однажды стала защитить «индустриала»?!
Депутаты в немом изумлении смотрели, как он перепрыгнул через низкие перила вокруг мест, занятых бофортской делегацией. Не успели те встать со своих мест, а длинноногий Шорнинг уже преодолел десять метров мраморного пола, отделявшие его от делегации Нового Цюриха.
Фуше заметил его приближение и вскочил, сунув руку за пазуху, но Ладислав оказался быстрее. Одним прыжком Шорнинг, привыкший к силе тяжести, на тридцать процентов превышающей земную и почти на сорок процентов – силу тяжести на Новом Цюрихе, оказался в центре делегации с этой планеты, схватил стальными пальцами Фуше за запястье и резко крутанул его. Вопль Фуше заглушил хруст раздробленных костей. Ладислав одним рывком вытащил подвывавшего «индустриала» к низким перилам, играючи расшвыривая левой рукой депутатов Нового Цюриха, бросившихся было на помощь своему коллеге, и проревел, заглушив раздававшиеся вокруг вопли:
– Может, конституция станет защитить и простого жителя Звездной Окраины, собравшегося свершить правосудие?!
На глазах депутатов, вскочивших на ноги в немом изумлении, Ладислав схватил Фуше за горло. К нему бросились два ликтора, но было слишком поздно. Громовой голос Шорнинга заглушил визг Фуше, почувствовавшего стальные пальцы на своей шее:
– Может, ваша вонючая конституция станет защитить и меня за то, что я сейчас буду сделать!
С этими словами он свернул Фуше шею, как куренку.
2. Военный совет
– Друзья мои! – Саймон Тальяферро поднял бокал и одарил ослепительной улыбкой гостей, собравшихся вокруг стола в конференц-зале. – Поздравляю вас с победой!
Все одобрительно закивали и в свою очередь подняли бокалы. Лишь Оскар Дитер не притронулся к своему, ощущая, как в глубине его души закипает злость. Прищурив глаза, он взглядом, острым, как лезвие ножа, пытался пронзить показное дружелюбие, за которым Тальяферро всегда скрывал свои настоящие мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Убийцы же были обитателями Звездных Окраин, а не Внутренних Миров, и тем не менее все понимали, кто их нанял. Ладиславу об этом сообщил Дитер, но Шорнинг дал слово никому об этом не рассказывать. Впрочем, его сторонники и не нуждались в этой информации, ведь Звездные Окраины прекрасно знали, кто их недруги. И все же бездоказательно никого обвинить было нельзя, а не доказав вину, никого нельзя было наказать. Не погасив жажду мести, политический блок Дальних Миров скоро распался бы в припадках слепой ярости, и его смела бы с пути хорошо отлаженная политическая машина «индустриалов». Шорнинг хорошо это понимал и все-таки радовался этому. Такая перспектива совершенно его не удручала.
Он поднялся и нажал на клавишу, прося предоставить ему слово. В зале на мгновение воцарилась тишина. Депутат от Занаду взглянул вниз с огромного экрана, чтобы посмотреть, кто прервал его выступление.
– Господин спикер, – медленно сказал депутат, – я уступаю трибуну достопочтенному депутату от Бофорта.
На главном экране появилось угрюмое лицо Ладислава, и в зале воцарилось молчание, потому что Шорнинг попросил слова впервые за десять лет.
– Господин спикер! – Шорнинг говорил хриплым голосом, практически без акцента, и среди депутатов, понявших, что он много лет только притворялся необразованным провинциалом, прокатился ропот удивления. – Я бы хотел, чтобы вы пролили свет на одну проблему юридического характера.
– С удовольствием, господин Шорнинг, – ответил Хейли с сочувственным выражением лица.
– Господин спикер, если я не ошибаюсь, много лет назад, а точнее в две тысячи триста пятьдесят седьмом году, Винстона Ортлера с Голвея обвинили в убийстве его любовницы с Земли.
Депутаты застыли в немом изумлении, лицо Саймона Тальяферро исказила злобная гримаса, а Хейли уставился на Ладислава с совершенно ошарашенным видом.
– Я прав, господин спикер?
– Да, вы правы. Но официального обвинения ему так и не было предъявлено…
– Совершенно верно, господин спикер, – сказал Ладислав с непроницаемым лицом. – Официального обвинения ему не было предъявлено точно так же, как никого официально не обвинили в гибели Фионы Мак-Таггарт, а точнее, в ее убийстве по политическим мотивам. Тем не менее, насколько мне известно, в упомянутом мною случае вина была доказана, но депутаты, коллеги Ортлера, постановили, что, согласно конституции, он, как депутат Палаты Миров, пользуется неприкосновенностью и против него ни в коем случае не может быть возбуждено уголовное дело, не правда ли?
– Да, господин Шорнинг, – негромко ответил Хейли. – Думаю, что дело обстояло именно так. – Потом Хейли набрал полную грудь воздуха и решил поставить все точки над «i»:
– Можно мне поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?
– Конечно можно! – Ладислав выпрямился во весь рост, поднявшись над остальными депутатами, как разгневанный титан. – Я считаю, что теперь, как и тогда, виновные не понесут наказания, потому что убийцы Фионы Мак-Таггарт заседают вместе с нами в Палате Миров!
Этих слов Шорнинга уже давно ждали, и все равно они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Призывая депутатов к порядку, спикер ударил по столу молотком, но Ладислав повернул регулятор громкости на своем пульте до конца. Его могучий бас перекрыл хаос голосов и заставил депутатов замолкнуть.
– Фиону Мак-Таггарт раздавила политическая машина, направляемая Саймоном Тальяферро! – В зале послышались невнятные возгласы возмущения и одобрения одновременно, но Ладислав еще не закончил. – На спусковые крючки нажали пальцы обитателей Дальних Миров, но их купили на деньги «индустриалов». Возможно, это так и не удастся официально доказать, но убийство было спланировано Франсуа Фуше, потому что Фиона Мак-Таггарт встала на пути Саймона Тальяферро.
Страстное выступление Ладислава настолько шокировало Палату Миров, что депутаты наконец замолчали; только некоторые представители Индустриальных Миров продолжали с места выкрикивать опровержения. Ладислав уменьшил громкость репродуктора.
– Впрочем, что там! – проговорил он негромко, но его усиленный динамиками голос разнесся по всему притихшему залу. – Мы, обитатели Дальних Миров, хорошо усвоили преподнесенный нам урок. Мы не можем обратиться за помощью к Законодательному собранию, лишившему нас всех прав… Впрочем, и это не важно. Теперь все не важно, потому что, когда вы убили Фиону, – с этими словами Шорнинг смерил негодующим взглядом делегацию Нового Голвея, – а остальные депутаты Внутренних Миров спустили вам это, не призвав вас к ответу, вы уничтожили саму Палату Миров. Вы все мертвецы в зале, наполненном призраками, и, проснувшись одним прекрасным утром, вы обнаружите, что остались здесь в полном одиночестве…
Ладислав замолчал и при гробовом молчании зала уже отвернулся было от экрана, но передумал и остановился. Он сжал кулаки, а когда снова повернулся к камере, было видно, как по его лицу, искаженному лютой ненавистью и горем утраты, перекатываются желваки.
– Однако ваша вонючая конституция станет сослужить последнюю добрую службу Фионе, – сказал он с сильным бофортским акцентом. – Может, она будет защитить и жителя Дальнего Мира, как однажды стала защитить «индустриала»?!
Депутаты в немом изумлении смотрели, как он перепрыгнул через низкие перила вокруг мест, занятых бофортской делегацией. Не успели те встать со своих мест, а длинноногий Шорнинг уже преодолел десять метров мраморного пола, отделявшие его от делегации Нового Цюриха.
Фуше заметил его приближение и вскочил, сунув руку за пазуху, но Ладислав оказался быстрее. Одним прыжком Шорнинг, привыкший к силе тяжести, на тридцать процентов превышающей земную и почти на сорок процентов – силу тяжести на Новом Цюрихе, оказался в центре делегации с этой планеты, схватил стальными пальцами Фуше за запястье и резко крутанул его. Вопль Фуше заглушил хруст раздробленных костей. Ладислав одним рывком вытащил подвывавшего «индустриала» к низким перилам, играючи расшвыривая левой рукой депутатов Нового Цюриха, бросившихся было на помощь своему коллеге, и проревел, заглушив раздававшиеся вокруг вопли:
– Может, конституция станет защитить и простого жителя Звездной Окраины, собравшегося свершить правосудие?!
На глазах депутатов, вскочивших на ноги в немом изумлении, Ладислав схватил Фуше за горло. К нему бросились два ликтора, но было слишком поздно. Громовой голос Шорнинга заглушил визг Фуше, почувствовавшего стальные пальцы на своей шее:
– Может, ваша вонючая конституция станет защитить и меня за то, что я сейчас буду сделать!
С этими словами он свернул Фуше шею, как куренку.
2. Военный совет
– Друзья мои! – Саймон Тальяферро поднял бокал и одарил ослепительной улыбкой гостей, собравшихся вокруг стола в конференц-зале. – Поздравляю вас с победой!
Все одобрительно закивали и в свою очередь подняли бокалы. Лишь Оскар Дитер не притронулся к своему, ощущая, как в глубине его души закипает злость. Прищурив глаза, он взглядом, острым, как лезвие ножа, пытался пронзить показное дружелюбие, за которым Тальяферро всегда скрывал свои настоящие мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127