раковина в ванную комнату на ножках 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Рокот океана. Ведёт по песку детей седовласый атлет, с разорванными ушами, велосипедисты, просвистывает мимо герой на дощечке, ещё один. Тёплый, как парное молоко воздух, знакомые по окну в Харькове мамины алоэ, но в три метра высотой, целая стена зарослей, яркие шипастые цветы брызжут в глаза. Пожалте любить и жаловать: Вэнис-бич. Девочки, кожа в кокосовом масле. Из магазина спортивного инвентаря вынесли белые качалки и два негра лежат на спинах, выталкивая вверх штанги: рекламная акция. Не жарко, но парит. А дождя не будет, это точно. Это океан сообщает вечную атмосферу парилки. Всё-таки кажется к Феликсу Фролову мы приехали в 1980 году и приехали вчетвером: я, поэт Алексей Цветков (не путать с ответственным секретарём "Лимонки"), писатель Саша Соколов, и редактор лос-анжелесской газеты "Панорама" Александр Половец. Собственно, ну и пусть, ну и чёрт с ним, с годом, важен Вэнис-бич, просторная местность, атмосфера парилки. Кайф вечного отдыха, вечного фланирования, вечных неспешных разговоров хозяина магазина спортинвентаря с седовласым атлетом, остановившимся пожать руку. И через сто лет здесь будет так. Запах марихуаны над асфальтовым променадом, просветвлённые лица святых старых хиппи, усохших в индейцев, запах бобов от мексиканской забегаловки (никогда не научился варить бобы). Передо мною был проигран тогда (ну хорошо, сойдёмся на 1980 году...) один из вариантов судьбы. Остаться здесь, найти лёгкий job, не найти никакого job, писать в газету "Панорама" статьи Половцу по 40 долларов штука, бродить по Вэнис-бич, пока жена - официантка в мексиканской забегаловке - не очень утруждается. Идти с ней купаться. Курить марихуану, думать до дури об ацтеках, о Монтесуме, о грибе "пайот", о вулкане Попокатепетль, произносить Попокатепетль, Попокатепетль, называть жену Кафи.., а если выпьешь, "Катькой".
Тогда, в феврале 1980 (я отпразновал свой день рождения в Лос-Анжелесе, прилетел туда в вечер дня рождения), судьба приоткрыла передо мной свой театральный тяжёлый занавес и показала мне будущее. Жену Наташу Медведеву вперёд срока. За два с половиной года вперёд. Вот как это случилось.
Ресторан "Мишка". Действующие лица и исполнители те же. Соколов, Цветков, Лимонов, Половец. Сидим в ресторане в отдельном зале на банкете. С нами ещё два десятка людей. Время от времени дамы и господа встают и произносят тосты. Вдохновитель всего этого Половец. Подают шашлык. Хозяин ресторана Мишка - армянин, потому шашлык подаётся с толком. Дымно пахнет шашлыком - жженым уксусным мясом и жжёным луком. Меня тоже заставляют говорить: я говорю, ведь заставляют. Табачный дым. Алкоголь. Самое время появиться женщине. Женщина на выход!
Банкет рассеивается, люди исчезают. Стоим у выхода, радом с баром. Ждём: я и Половец и Соколов. Следовательно ждём Цветкова, тот хромая отошёл отлить в туалет. Из зала, противоположного тому, где происходит наш банкет выходит высокая, стройная девушка, юбка до колен, шёлковая блузка, длинные рыжие волосы, резкие движения. Всплеск юбки, всплеск волос. Подходит к бару: протягивает бармену широкий с толстым дном стакан. Бармен без слов, доливает. Девушка берёт стакан и подходит к стеклянной двери, задумчиво смотрит на освещённый Сансэт - бульвар. Некоторое время стоит так. Не глядя на нас уходит в тот зал, откуда появилась.
-Кто такая? - спрашиваю я Половца, не отрывая взгляда от решительной стройной фигуры, скрывающейся в табачном дыме.
- Наташа... Певица. Поёт здесь.
-Хороша.
-Она не для тебя, Эдуард...
Я некоторое время обдумывал что сказать.
Половец приходит на помощь:
- Хочу сказать, что она не нашего круга. С бандитами крутит.
-Ну, это ещё не есть помеха, - говорю я. И мы выходим из ресторана. На следующий день я улетаю в Нью-Йорк, у меня куплен обратный билет.
В октябре 1982-го года именно Половец познакомит меня с Наташей здесь же в ресторане "Мишка". И я и он давно забыли о сцене у бара в 1980 году. Познакомившись, мы конечно прошлись по Вэнис-бич. Я её пригласил.
РЕКИ
Днестр
Днестр был перегорожен Дубоссарской ГЭС, её плотиной. Можно было пройти под плотиной. Внутри её по гулкому узкому и вонючему каземату, которым пользовались ремонтники. А можно было пройти поверху по железным грохочущим мосткам, на ослепительном солнце, на ветру под брызгами, с бравадой, на виду у смерти. Как ходят герои.
Нам даже не пришлось выбирать. Местные только упомянули о каземате и прибавив "ну вы, конечно, пойдёте поверху!" уже ступили впереди нас на железные мостки. Правда, было объявлено очередное липовое перемирие. Но во время предыдущего липового перемирия здесь были сражены люди и алая кровь стекала в воду именно с этих мостков. Мы пошли. Автоматы у всех в руках, первый патрон в стволе. Перемирие или нет, но чтоб хотя бы врезать перед смертью неровной очередью туда откуда прилетела пуля. А она могла прилететь из зарослей вдоль берегов, от любого придурка, который перемирию не подчинился. Я сам вчера, на другой позиции рассматривая в оптический прицел развалившихся во дворе напротив офицеров "румын", так пылко желал не подчиниться перемирию и резануть по ним огнём крупнокалиберного... Едва удержался. И там в зарослях вдоль реки сейчас сидело немало таких пылких как я.
Мы шли, стуча ботинками (правда большинство были одеты в кеды), как на параде, не спеша. За что я люблю безумие войны, - что тут все перед всеми и собой выёбываютя. Нам совершенно не надо было идти в ту сторону плотины. Тот берег был не наш. Мостки кончались глухо заложенным мешками с песком пулемётным гнездом, но к нему можно было добраться через каземат, выход из каземата как раз выводил в гнездо. Фактически мы шли туда посмотреть. Но и разглядывать там было нечего. Там было минное поле под гнездом - все это знали и всех это устраивало. И их и наших. Однажды на минное поле зашёл какой-то их "румынский" парень - офицер и подорвался. Так его дочиста обглодали лисицы. Осторожные и лёгкие лисицы никогда не подрываются на минах. Так что мы шли посмотреть. Только и всего. Или упасть от пули на этих отполированных поколениями гидроэнергетиков стальных листах и истечь кровью. Местные не увиливали от ответственности. Они шли широко, грудью, такие же отлично видимые врагом, как и мы. Они вели нас, москвичей, у них был великолепный повод показать ещё раз свою храбрость. Всего нас было семь человек.
На таком солнце кровь должна свёртываться быстро, думал я, шагая третьим и до боли вглядываясь в изумрудную зелень берегов. Солнце ещё дополнительно остро било в глаза, отражаясь от полированных до блеска стальных листов. Если тут упадешь, то выволочь раненых не будет никакой возможности, - думал я, на фоне синего безоблачного неба мы видны в подробностях до автоматного ремня даже не снайперу, даже не в прицел. Тут перебьют всех, я бы вначале стрелял в ноги переднему и заднему, а потом не спеша добивал бы в корпус и в голову остальных.
Мы дошагали до середины реки и стало видно, как Днестр уходит сияющей полосой вниз и вдаль к морю. Дул вкусный, самый свежий в мире ветер, временами принося мельчайшую водяную пыль. Я представил, как бликуют в прицеле снайпера мои очки и сделал огромный глоток вкусного воздуха...
В гнезде нас ждали. Мы пообнимались и похлопали друг друга по плечам. Пулемётчики угостили нас из фляжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
 https://sdvk.ru/Kuhonnie_moyki/ 

 мозайка