Галина внимательно посмотрела мне в глаза, поверила наконец-то в серьезность происходящего и тут же разложила на диване мое тело, словно кальмара на разделочном столе восточного ресторана. Галочка не ограничилась изучением бедер, и последующие десять минут я крутился вокруг своей оси, демонстрируя озадаченной девушке каждый квадратный сантиметр моего обнаженного тела. Ежесекундно опасаясь услышать возглас: «Так вот же он!» – я терпеливо следовал всем командам. Затянувшийся осмотр давал надежду, что в плане инфицирования ликантропией я здоров, но вдруг Галочка задала вопрос, который снова заставил меня занервничать:
– А ты уверен, что знак проявляется и днем?
Я в этом уверен не был, но так как изучение моего тела закончилось, встал с дивана и, затягивая пояс халата поймал себя на мысли, что только Грегор может мне дать ответ (если не соврет) о моей дальнейшей судьбе.
Пока я размышлял о своем будущем, усевшись в кресло, в дверь постучали. Светящийся какой-то идеей майор сообщил нам, что покидает нашу милую компанию и вернется домой часа через два. Когда за ним закрылась дверь, я подумал, что Серегину хорошо – у него есть дом. А вот интересно: что есть у меня? Звериная натура, каким-то образом поселившаяся в моем организме, утверждала, что сорок метров жилой площади, оккупированной волшебницами, милиционером и нечистью (Галочку, разумеется, я из списка исключил), называть своим домом я никак не могу.
После милиционера нас удостоили визитом девочки. Сестры, постучав, распахнули двери, убедились, что мое поведение пришло в норму, небрежно скомкали постель и развалились на диване.
– А когда мы в магазин пойдем? – поинтересовались они после всех вышеперечисленных операций.
– В магазин? – переспросил я, гадая, с чего это близняшки ринулись выполнять свои обязанности по обеспечению нашей команды продовольствием.
– Да, прибарахлиться пора бы, – уточнила Варя, решив перейти на сленг, чтобы до меня скорее дошло.
Я оглядел их и убедился, что одежда сестер выглядят так, будто ее пять минут назад сшили и погладили.
– А что, эта уже износилась?
– Ничего не понимает в женской психологии, – вздохнув, изрекла тоном умудренной опытом дамы Варя. – И как только с тобой Галя живет?
Живущая со мной Галина засмеялась.
«Ну что за женский батальон», – подумал я и даже немного пожалел, что рядом нет Серегина.
Чтобы оградить себя от новых нападок, я сделал предложение:
– Мне некогда, а вот Грегор с удовольствием составит вам компанию. Он, наверное, вас уже ждет с распростертыми объятиями.
Девочки насупились, и в переговоры вступила Даша:
– Александр Игнатьевич, а где наша старая одежда, та, которую мы в универмаге покупали?
– Старая! – хмыкнул я.
Женская, так ее, психология. Хорошо, если они успели хотя бы пару вещей надеть из целого вороха купленных нарядов. Помнится, они чуть ли не весь отдел одежды для девочек вынесли.
– В кладовке, в огромном полиэтиленовом мешке лежит, – сообщил я, сожалея, что у сестер в свое время не было возможности захватить свои туалеты с собой на территорию Школы.
– В мешке? – переспросила Варя с вытаращенными от ужаса глазами. – Как в секонд-хенде?
– Ну вы же сами сказали, что она старая, – парировал я.
Девочки осуждающе на меня посмотрели и отправились на поиски своих нарядов. Интересно, они что, действительно думали, что я весь остаток жизни посвящу переглаживанию бессчетного количества платьиц, блузочек и юбочек, развешиванию их на плечиках, уступив получившемуся девчачьему гардеробу спальню?
А тем временем, наведя накануне порядок «быстрым методом», близняшки активно уничтожали результат своей работы и выкидывали из кладовой все, что мешало им добраться до вожделенных залежей. Через какое-то время шум возобновился. Очевидно, получив свои сокровища, девчонки начали закидывать вещи назад. Хлопнула дверь кладовой, и, судя по звуку, девочки волоком потащили куль к себе в комнату. Когда Даша прошла мимо открытых дверей в сторону ванной, я заорал: «Швабру не трогайте!» – но она даже не отреагировала на крик и продефилировала в обратную сторону, вооружившись этим полезным в быту предметом. Сдвинулся комод, застучал молоток, и я был уверен, что в спальне снова материализовался монстр из поставленного на комод стула, стремянки, швабры с развешанной на ней батареей нарядов. В общем, та конструкция, которую уже собирали с помощью изоленты и гвоздей девочки, находясь в моем доме на летней практике. Посмотрев на мое лицо, Галочка сочувственно погладила меня по голове. Но не успел я расслабиться под ее ласковыми ладонями, как оставшаяся на кухне Тимошка что-то разбила, и Галя, враз позабыв про меня, пошла узнавать, в чем дело.
Наплевав на все события, происходящие у меня дома, я переоделся и, не говоря никому ни слова, вышел в город, стараясь, чтобы мой уход остался хотя бы на первых порах незамеченным. Почему-то возникло желание повстречаться с Грегором, угостить его пивом и где-нибудь в парке, сидя с ногами на лавочке, пожаловаться ему на судьбу. Казалось, что оборотень со своими чисто мужскими желаниями воздать по заслугам обидчику сможет меня понять. Да и бунтарский дух у него налицо. Я вспомнил предыдущий визит девочек и путем несложных арифметических размышлений с удивлением обнаружил закономерность. Как и в прошлый раз, максимальный период времени, который я мог провести в компании девочек, составил четверо суток. И по его окончании меня снова охватила жуткая апатия, когда я, устав бороться за право первенства в своей же собственной квартире, вышел из дому, чтобы бесцельно погулять по городу. И хотя меня после той прогулки встретили с распростертыми объятиями, этот факт в данный момент успокоения все рано не принес.
Охватившее меня настроение заставило двинуться в парк, в тот самый, где мы отбили Галочку у хулиганов. Но сейчас он уже не выглядел наполненным жизнью. Понятно, я ведь выбрал для прогулки достаточно раннее утро, а россияне, несмотря на призывы к здоровому образу жизни, в это время либо спешат на работу, либо продолжают нежиться в постелях, вместо того чтобы бегать по асфальтовым дорожкам, изредка прикладываясь к притороченной к поясу пластиковой бутылке с минеральной водой. Да и время года не располагало к таким прогулкам. Возможно, Александру Сергеевичу и нравилась «осенняя пора, очей очарованье», но для меня лично любая осень (ранняя, средняя или поздняя) ассоциировалась со старостью, за которой остается лишь одна дорога – вечное забвение.
Конечно, природа умеет воскресать, выпуская из мокрой подмерзшей земли тоненькие стебельки подснежников и окружая черные от весенних дождей ветви деревьев легкой зеленой пыльцой раскрывшихся почек. Но сейчас в парке, усыпанном палой листвой, эта перспектива была настолько далекой, что даже бралась под сомнение. «Что такое осень? Это небо, плачущее небо под ногами», – пел Шевчук, и я бы был с ним абсолютно согласен, если бы мотив был не таким бодрым. «Последняя осень, ни строчки, ни вздоха». Новая цитата, пришедшая на ум, вызвала не лишенную закономерности мысль, что для меня, по какой-то прихоти отправившегося гулять в одиночку, эта осень действительно может быть последней.
Но странное дело, я вдруг впал в такое состояние, что меня это даже не пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– А ты уверен, что знак проявляется и днем?
Я в этом уверен не был, но так как изучение моего тела закончилось, встал с дивана и, затягивая пояс халата поймал себя на мысли, что только Грегор может мне дать ответ (если не соврет) о моей дальнейшей судьбе.
Пока я размышлял о своем будущем, усевшись в кресло, в дверь постучали. Светящийся какой-то идеей майор сообщил нам, что покидает нашу милую компанию и вернется домой часа через два. Когда за ним закрылась дверь, я подумал, что Серегину хорошо – у него есть дом. А вот интересно: что есть у меня? Звериная натура, каким-то образом поселившаяся в моем организме, утверждала, что сорок метров жилой площади, оккупированной волшебницами, милиционером и нечистью (Галочку, разумеется, я из списка исключил), называть своим домом я никак не могу.
После милиционера нас удостоили визитом девочки. Сестры, постучав, распахнули двери, убедились, что мое поведение пришло в норму, небрежно скомкали постель и развалились на диване.
– А когда мы в магазин пойдем? – поинтересовались они после всех вышеперечисленных операций.
– В магазин? – переспросил я, гадая, с чего это близняшки ринулись выполнять свои обязанности по обеспечению нашей команды продовольствием.
– Да, прибарахлиться пора бы, – уточнила Варя, решив перейти на сленг, чтобы до меня скорее дошло.
Я оглядел их и убедился, что одежда сестер выглядят так, будто ее пять минут назад сшили и погладили.
– А что, эта уже износилась?
– Ничего не понимает в женской психологии, – вздохнув, изрекла тоном умудренной опытом дамы Варя. – И как только с тобой Галя живет?
Живущая со мной Галина засмеялась.
«Ну что за женский батальон», – подумал я и даже немного пожалел, что рядом нет Серегина.
Чтобы оградить себя от новых нападок, я сделал предложение:
– Мне некогда, а вот Грегор с удовольствием составит вам компанию. Он, наверное, вас уже ждет с распростертыми объятиями.
Девочки насупились, и в переговоры вступила Даша:
– Александр Игнатьевич, а где наша старая одежда, та, которую мы в универмаге покупали?
– Старая! – хмыкнул я.
Женская, так ее, психология. Хорошо, если они успели хотя бы пару вещей надеть из целого вороха купленных нарядов. Помнится, они чуть ли не весь отдел одежды для девочек вынесли.
– В кладовке, в огромном полиэтиленовом мешке лежит, – сообщил я, сожалея, что у сестер в свое время не было возможности захватить свои туалеты с собой на территорию Школы.
– В мешке? – переспросила Варя с вытаращенными от ужаса глазами. – Как в секонд-хенде?
– Ну вы же сами сказали, что она старая, – парировал я.
Девочки осуждающе на меня посмотрели и отправились на поиски своих нарядов. Интересно, они что, действительно думали, что я весь остаток жизни посвящу переглаживанию бессчетного количества платьиц, блузочек и юбочек, развешиванию их на плечиках, уступив получившемуся девчачьему гардеробу спальню?
А тем временем, наведя накануне порядок «быстрым методом», близняшки активно уничтожали результат своей работы и выкидывали из кладовой все, что мешало им добраться до вожделенных залежей. Через какое-то время шум возобновился. Очевидно, получив свои сокровища, девчонки начали закидывать вещи назад. Хлопнула дверь кладовой, и, судя по звуку, девочки волоком потащили куль к себе в комнату. Когда Даша прошла мимо открытых дверей в сторону ванной, я заорал: «Швабру не трогайте!» – но она даже не отреагировала на крик и продефилировала в обратную сторону, вооружившись этим полезным в быту предметом. Сдвинулся комод, застучал молоток, и я был уверен, что в спальне снова материализовался монстр из поставленного на комод стула, стремянки, швабры с развешанной на ней батареей нарядов. В общем, та конструкция, которую уже собирали с помощью изоленты и гвоздей девочки, находясь в моем доме на летней практике. Посмотрев на мое лицо, Галочка сочувственно погладила меня по голове. Но не успел я расслабиться под ее ласковыми ладонями, как оставшаяся на кухне Тимошка что-то разбила, и Галя, враз позабыв про меня, пошла узнавать, в чем дело.
Наплевав на все события, происходящие у меня дома, я переоделся и, не говоря никому ни слова, вышел в город, стараясь, чтобы мой уход остался хотя бы на первых порах незамеченным. Почему-то возникло желание повстречаться с Грегором, угостить его пивом и где-нибудь в парке, сидя с ногами на лавочке, пожаловаться ему на судьбу. Казалось, что оборотень со своими чисто мужскими желаниями воздать по заслугам обидчику сможет меня понять. Да и бунтарский дух у него налицо. Я вспомнил предыдущий визит девочек и путем несложных арифметических размышлений с удивлением обнаружил закономерность. Как и в прошлый раз, максимальный период времени, который я мог провести в компании девочек, составил четверо суток. И по его окончании меня снова охватила жуткая апатия, когда я, устав бороться за право первенства в своей же собственной квартире, вышел из дому, чтобы бесцельно погулять по городу. И хотя меня после той прогулки встретили с распростертыми объятиями, этот факт в данный момент успокоения все рано не принес.
Охватившее меня настроение заставило двинуться в парк, в тот самый, где мы отбили Галочку у хулиганов. Но сейчас он уже не выглядел наполненным жизнью. Понятно, я ведь выбрал для прогулки достаточно раннее утро, а россияне, несмотря на призывы к здоровому образу жизни, в это время либо спешат на работу, либо продолжают нежиться в постелях, вместо того чтобы бегать по асфальтовым дорожкам, изредка прикладываясь к притороченной к поясу пластиковой бутылке с минеральной водой. Да и время года не располагало к таким прогулкам. Возможно, Александру Сергеевичу и нравилась «осенняя пора, очей очарованье», но для меня лично любая осень (ранняя, средняя или поздняя) ассоциировалась со старостью, за которой остается лишь одна дорога – вечное забвение.
Конечно, природа умеет воскресать, выпуская из мокрой подмерзшей земли тоненькие стебельки подснежников и окружая черные от весенних дождей ветви деревьев легкой зеленой пыльцой раскрывшихся почек. Но сейчас в парке, усыпанном палой листвой, эта перспектива была настолько далекой, что даже бралась под сомнение. «Что такое осень? Это небо, плачущее небо под ногами», – пел Шевчук, и я бы был с ним абсолютно согласен, если бы мотив был не таким бодрым. «Последняя осень, ни строчки, ни вздоха». Новая цитата, пришедшая на ум, вызвала не лишенную закономерности мысль, что для меня, по какой-то прихоти отправившегося гулять в одиночку, эта осень действительно может быть последней.
Но странное дело, я вдруг впал в такое состояние, что меня это даже не пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76