К чести нашего директора, замечающего улыбки, нацеленные в его адрес, он находил ниже своего достоинства реагировать на веселье подчиненных.
– Александр Игнатьевич, а что нам Тимошка двери не открывает?! – раздался протяжный вопль из коридора, оторвав меня от воспоминаний. – Скажите ей, нам уже надоело, пусть выходит!
– Тимошка, выйди, – повелел я, соображая, как изнутри открыть дверь в спальню, которую каким-то образом чертяжка сделала такой неприступной, что ни грубая сила, ни магические умения потенциальной домушницы Вари не могли ее отворить.
Нечисть, проявив чудеса послушания, схватила пакет с недоеденным удовольствием и вышла, обогнув диван. Только вместо того чтобы сразу направиться к сестрам, она сначала осторожно выглянула и, завизжав, бросилась в сторону кухни. Девочки с криками: «Ну ты сейчас получишь!» – кинулись за ней.
Хорошо все-таки дома.
Пока неугомонная троица продолжала веселиться, я закрыл двери гостиной, установил в плеер кинотеатра диск «Антологии сновидений», с составом которой я иногда довольно беспутно проводил время после концертов, и сделал погромче звук. Жаль, что они так и не нашли время сделать полноценную студийную запись, но рок-н-ролл тем и хорош, что отлично звучит, невзирая на количество музыкальных эффектов.
Когда распахнувшиеся настежь двери поведали мне, что мои гостьи порядком наигрались, я обернулся и удостоил их самым строгим взглядом. Сделав звук потише, я поднялся с дивана и, обойдя девочек, вышел в прихожую. «Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко», – вспомнил я, обозревая поле битвы. На удивление, крупные предметы мебели стояли на своих местах, а вот до этого тихо и спокойно висящие на вешалках вещи вкупе с газетами лежали на полу. В пылу сражения кто-то открыл кладовку, убранную «по-быстрому», и, как результат, выпавшие из нее вещи частично лежали около ее двери, частично были разнесены по всему коридору. Люстра тихонько покачивалась.
– Убрать! – повелел я, не впадая в многословие, и остался следить за процессом.
В течение двадцати минут близняшки наводили порядок, так как, возвращая с помощью левитации разбросанные предметы на свои места, сестры заставляли их выполнять фигуры высшего пилотажа и так увлекались, что забывали, зачем, собственно, они их подняли в воздух. Тимошка, издеваясь, следила за движениями сестер и, когда они шли по коридору в какую-либо сторону, мгновенно появлялась в их поле зрения и демонстрировала язык.
– Александр Игнатьевич, скажите, чтобы она не дразнилась.
– Тимошка, не дразнись, – автоматически сказал я, немало не беспокоясь невыполнением команды.
– Саш! – раздался через какое-то время голос Вари. – Она не слушается.
– Вы тоже, – буркнул я и, пройдя в гостиную, сделал звук погромче.
– А как нам к себе попасть? – прозвучал новый вопрос, когда сестры поняли, что я вовсе не горю желанием укротить веселящуюся нечисть.
Я подошел к двери и толкнул ее, нисколько не удивившись, что она не распахнулась. Просто в этом доме меня никто и ничто не слушается. Однако открыть ее оказалось довольно легко, стоило мне только определить причину ее непослушания. Потянув дверь на себя, я легко вытолкнул из-под нее туфлю, каблук которой Тимошка использовала в качестве клина. Девочки, даже не поблагодарив меня, схватили швабру и первым делом принялись за восстановление «вешалки». Когда она была отреставрирована, они прыгнули на кровать, открыли по глянцевому журналу, но вид продолжающего стоять в дверях хозяина квартиры заставил их напрячь мозги и сообразить, что он остается чем-то недовольным.
– Ну и чего? – довольно неуважительно обратилась ко мне Варя.
В ответ я только помахал извлеченной из-под двери туфлей и, придав жесту наибольшую выразительность, бросил ее на кровать. Еще бы, в этом предмете я опознал Галину левую «выходную» туфлю, составляющую пару правой «выходной». И даже девочкам стало ясно, что без скандала, когда Галочка увидит результат молодецкой забавы девчонок, не обойтись. С каблука почти начисто была содрана кожа, да и на самом пластике остались крупные вмятины от ребра двери.
– Ну и кто признается Галине, что он в ответе за то, что приключилось с ее обувью? – поинтересовался я.
– Не я, – сразу отреагировала Тимошка, вперед девочек проникнувшая в комнату и изучающая еще один журнал в надежде, что ей удастся разгадать тайну, почему при всей несъедобности подобных предметов они интересуют ее подружек. – Не я, – повторила она и, подражая сестрам, уставилась в разворот. Похоже, она искренне верила в презумпцию невиновности.
– Что скажут остальные? – продолжил я допрос, добавив в голос интонации судьи из «Десяти негритят». Так как ответа я не дождался, то сказал: – Предлагаю другой вариант. Вы быстренько возвращаете обуви товарный вид, и я притворюсь, будто ничего не было.
– Товарный вид? – вдруг воодушевилась моим предложением Варвара и, постаравшись придать своему взгляду самое что ни на есть озадаченное указанной проблемой выражение, переглянулась с сестрой и пообещала: – Мы попробуем.
Сестры выхватили у меня туфлю, будто какой-то очень важный магический артефакт, и на вытянутых руках отнесли ее к комоду. Если бы я знал их чуть меньше, то решил бы, что отныне его место на самом верху алтаря, который они непременно устроят на том же комоде, окружив его красиво оплавившимися свечами.
Девочки попросили нас выйти, прикрыли дверь, вероятно от наших с Тимошкой любопытных взглядов, и через какое-то время из комнаты послышались загадочные звуки, похожие на улюлюканье двух веселящихся младшеклассниц, затем там что-то вспыхнуло, грохнуло об пол (видимо, для трагизма ситуации), и близняшки величественно вышли в коридор.
– Готово! – объявила Даша таким тоном, что я просто удивился, как это туфля не была принесена на подносе, укрытая до своего помпезного появления черным шелковым платком.
Взяв обувь в руки, я ее внимательно осмотрел и убедился, что на этот раз сестры постарались на славу. Я провел пальцем по ровной коже и с удивлением обнаружил, что согласно тактильным ощущениям каблук остался в таком же состоянии, каким был до ремонта. Подушечка пальца легко определила полоску скатавшейся кожи на границе с пластиковой основой каблука.
Девочки, заметив, что я не ограничился визуальным осмотром, приуныли. А я вытянул туфлю в их направлении и по-деловому уточнил:
– Сколько протянет?
– Да на века сработано, – вскинулась Варя, решив, что я не заметил наведенного морока, который вместо починки использовали девчонки.
– Так сколько? – оборвал я.
– Смотря как носить будет, – ответила Даша.
Я уже хотел разразиться бранью, чтобы глупые близняшки и не думали, что могут меня обмануть, как она добавила:
– Тут все просто. Чем больше времени на нее смотреть будут, тем быстрее магия израсходуется. В шкафу, например, они вечными будут.
Ну конечно, результатом деления на ноль является бесконечность. Эту истину я усвоил на первом курсе института, когда нашел пример, подтверждающий теорию преподавателя высшей математики. Для доказательства я использовал доперестроечные цены на муниципальный транспорт и охотно объяснял приятелям, что, имея в кармане рубль и обязательно привычку оплачивать свой проезд, на автобусе можно было совершить двадцать поездок, на троллейбусе двадцать пять, а на трамвае тридцать три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Александр Игнатьевич, а что нам Тимошка двери не открывает?! – раздался протяжный вопль из коридора, оторвав меня от воспоминаний. – Скажите ей, нам уже надоело, пусть выходит!
– Тимошка, выйди, – повелел я, соображая, как изнутри открыть дверь в спальню, которую каким-то образом чертяжка сделала такой неприступной, что ни грубая сила, ни магические умения потенциальной домушницы Вари не могли ее отворить.
Нечисть, проявив чудеса послушания, схватила пакет с недоеденным удовольствием и вышла, обогнув диван. Только вместо того чтобы сразу направиться к сестрам, она сначала осторожно выглянула и, завизжав, бросилась в сторону кухни. Девочки с криками: «Ну ты сейчас получишь!» – кинулись за ней.
Хорошо все-таки дома.
Пока неугомонная троица продолжала веселиться, я закрыл двери гостиной, установил в плеер кинотеатра диск «Антологии сновидений», с составом которой я иногда довольно беспутно проводил время после концертов, и сделал погромче звук. Жаль, что они так и не нашли время сделать полноценную студийную запись, но рок-н-ролл тем и хорош, что отлично звучит, невзирая на количество музыкальных эффектов.
Когда распахнувшиеся настежь двери поведали мне, что мои гостьи порядком наигрались, я обернулся и удостоил их самым строгим взглядом. Сделав звук потише, я поднялся с дивана и, обойдя девочек, вышел в прихожую. «Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко», – вспомнил я, обозревая поле битвы. На удивление, крупные предметы мебели стояли на своих местах, а вот до этого тихо и спокойно висящие на вешалках вещи вкупе с газетами лежали на полу. В пылу сражения кто-то открыл кладовку, убранную «по-быстрому», и, как результат, выпавшие из нее вещи частично лежали около ее двери, частично были разнесены по всему коридору. Люстра тихонько покачивалась.
– Убрать! – повелел я, не впадая в многословие, и остался следить за процессом.
В течение двадцати минут близняшки наводили порядок, так как, возвращая с помощью левитации разбросанные предметы на свои места, сестры заставляли их выполнять фигуры высшего пилотажа и так увлекались, что забывали, зачем, собственно, они их подняли в воздух. Тимошка, издеваясь, следила за движениями сестер и, когда они шли по коридору в какую-либо сторону, мгновенно появлялась в их поле зрения и демонстрировала язык.
– Александр Игнатьевич, скажите, чтобы она не дразнилась.
– Тимошка, не дразнись, – автоматически сказал я, немало не беспокоясь невыполнением команды.
– Саш! – раздался через какое-то время голос Вари. – Она не слушается.
– Вы тоже, – буркнул я и, пройдя в гостиную, сделал звук погромче.
– А как нам к себе попасть? – прозвучал новый вопрос, когда сестры поняли, что я вовсе не горю желанием укротить веселящуюся нечисть.
Я подошел к двери и толкнул ее, нисколько не удивившись, что она не распахнулась. Просто в этом доме меня никто и ничто не слушается. Однако открыть ее оказалось довольно легко, стоило мне только определить причину ее непослушания. Потянув дверь на себя, я легко вытолкнул из-под нее туфлю, каблук которой Тимошка использовала в качестве клина. Девочки, даже не поблагодарив меня, схватили швабру и первым делом принялись за восстановление «вешалки». Когда она была отреставрирована, они прыгнули на кровать, открыли по глянцевому журналу, но вид продолжающего стоять в дверях хозяина квартиры заставил их напрячь мозги и сообразить, что он остается чем-то недовольным.
– Ну и чего? – довольно неуважительно обратилась ко мне Варя.
В ответ я только помахал извлеченной из-под двери туфлей и, придав жесту наибольшую выразительность, бросил ее на кровать. Еще бы, в этом предмете я опознал Галину левую «выходную» туфлю, составляющую пару правой «выходной». И даже девочкам стало ясно, что без скандала, когда Галочка увидит результат молодецкой забавы девчонок, не обойтись. С каблука почти начисто была содрана кожа, да и на самом пластике остались крупные вмятины от ребра двери.
– Ну и кто признается Галине, что он в ответе за то, что приключилось с ее обувью? – поинтересовался я.
– Не я, – сразу отреагировала Тимошка, вперед девочек проникнувшая в комнату и изучающая еще один журнал в надежде, что ей удастся разгадать тайну, почему при всей несъедобности подобных предметов они интересуют ее подружек. – Не я, – повторила она и, подражая сестрам, уставилась в разворот. Похоже, она искренне верила в презумпцию невиновности.
– Что скажут остальные? – продолжил я допрос, добавив в голос интонации судьи из «Десяти негритят». Так как ответа я не дождался, то сказал: – Предлагаю другой вариант. Вы быстренько возвращаете обуви товарный вид, и я притворюсь, будто ничего не было.
– Товарный вид? – вдруг воодушевилась моим предложением Варвара и, постаравшись придать своему взгляду самое что ни на есть озадаченное указанной проблемой выражение, переглянулась с сестрой и пообещала: – Мы попробуем.
Сестры выхватили у меня туфлю, будто какой-то очень важный магический артефакт, и на вытянутых руках отнесли ее к комоду. Если бы я знал их чуть меньше, то решил бы, что отныне его место на самом верху алтаря, который они непременно устроят на том же комоде, окружив его красиво оплавившимися свечами.
Девочки попросили нас выйти, прикрыли дверь, вероятно от наших с Тимошкой любопытных взглядов, и через какое-то время из комнаты послышались загадочные звуки, похожие на улюлюканье двух веселящихся младшеклассниц, затем там что-то вспыхнуло, грохнуло об пол (видимо, для трагизма ситуации), и близняшки величественно вышли в коридор.
– Готово! – объявила Даша таким тоном, что я просто удивился, как это туфля не была принесена на подносе, укрытая до своего помпезного появления черным шелковым платком.
Взяв обувь в руки, я ее внимательно осмотрел и убедился, что на этот раз сестры постарались на славу. Я провел пальцем по ровной коже и с удивлением обнаружил, что согласно тактильным ощущениям каблук остался в таком же состоянии, каким был до ремонта. Подушечка пальца легко определила полоску скатавшейся кожи на границе с пластиковой основой каблука.
Девочки, заметив, что я не ограничился визуальным осмотром, приуныли. А я вытянул туфлю в их направлении и по-деловому уточнил:
– Сколько протянет?
– Да на века сработано, – вскинулась Варя, решив, что я не заметил наведенного морока, который вместо починки использовали девчонки.
– Так сколько? – оборвал я.
– Смотря как носить будет, – ответила Даша.
Я уже хотел разразиться бранью, чтобы глупые близняшки и не думали, что могут меня обмануть, как она добавила:
– Тут все просто. Чем больше времени на нее смотреть будут, тем быстрее магия израсходуется. В шкафу, например, они вечными будут.
Ну конечно, результатом деления на ноль является бесконечность. Эту истину я усвоил на первом курсе института, когда нашел пример, подтверждающий теорию преподавателя высшей математики. Для доказательства я использовал доперестроечные цены на муниципальный транспорт и охотно объяснял приятелям, что, имея в кармане рубль и обязательно привычку оплачивать свой проезд, на автобусе можно было совершить двадцать поездок, на троллейбусе двадцать пять, а на трамвае тридцать три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76