Удивительно, что фрау Шпрехензидуева на самом-то деле происходила из очень дикой семьи, которая в то время, как неряшливые расы строили пирамиды и храмы, шлялась по лесам и полям, разбойничала и порядком всех задолбала уже в те ещё римско-незапамятные времена. Ну, как говорится, на засранку обиход нашёл. Теперь фрау Шпрехензидуева была чистюля и вообще стояла на высшей ступени культу ры, с которой если уж оступишься, то валишься прямиком вниз в дебри рытвенного варварства. Чтобы не упасть в них снова, фрау Шпрехензидуева стала ограничивать себя в дозе шнапса и не позволяла себе мочиться стоя, хотя ей так было сподручнее по сверхчеловеческим соображениям, ибо мочиться сидя – есть проявление слабости и безвольности. Ну, что поделаешь, на какие жертвы только не пойдёшь, чтобы всё-таки сохранить человечество в полном ассортименте. «Ладно – нехайль живёт», – сказала фрау Шпрехензидуева и решила свой идеологический пыл перенаправить в пыл по уборке пыли.
Так приходилось уже немолодой фрау Шпрехензидуевой себя преодолевать, можно сказать, переступать через себя, наступать на горло своей собственной песне… Ну, зато фрау Шпрехензидуеву стали принимать в обществе, забыли ей старые дела, её родной сын даже стал папой римским, хотя по малолетству тоже безобразничал с мамашей.
Левый Маськин тапок закончил свой рассказ, а я как раз вернулся с кухни. Ну, и что он вам нарассказывал? Я вижу у вас нездоровый румянец. Ну-ка, дайте-ка мне прочесть. Так, так, так… Ага… Прочёл. Ну что ж, я бы стёр, но вы, я уже вижу, прочли, и если решите, всё равно будете жаловаться. Так что я оставлю. А то – пиши, стирай, а знаете, как в Африке бумаги не хватает? Нет, не писать. Нет, не читать. Просто не хватает бумаги. Я расист? Нет. Я был на кухне. Вы будете папе жаловаться? Так он у меня того же мнения. Ах, не моему папе… А, этому, пожалуйста, жалуйтесь… Видите ли, чтобы от римской католической отлучить, надо сначала к ней прилучить… Я не люблю католиков? Я не люблю немцев? Да вы что, с ума сошли, читатель? Да всех я люблю. У меня друг детства – католик, монах.Что значит личные знакомства не имеют значения? Слушайте, вы вообще откуда взялись, мой читатель? И как вы до тридцать первой главы с такой подозрительностью добрались? Ах, по службе положено? Ну, тогда успокойтесь и слушайте дальше.
Фрау Шпрехензидуева прибыла в город, рядом с которым проживал Маськин, с целью рутинной инспекции, которые она проводила в домах всех жителей Земли. У неё было такое поручение, которое она себе сама поручила. Мол, если нельзя бороться со всем человечеством, то хотя бы бороться с грязью и беспорядком, которые оно производит. Человечество обрадовалось, вздохнуло полной грудью, а фрау Шпрехензидуева для виду потупляла глазки, мол, стесняется за прошлые делишки. А человечество же наивно, как бантик, – ему шарик показал, он и развязался…
Поэтому никто не удивился, когда в одно утро на пороге Маськина появилась она – фрау Шпрехензидуева собственной персоной. Маськин специально ничего прибирать не стал. Не любил он, знаете, показухи. Фрау Шпрехензидуева тогда не стала Маськин дом критиковать, а деликатно присела на краешек стула передохнуть. Мол, всё равно без толку, Маськиных не переделаешь… Такие уж они недоделанные, что и браться переделывать нечего.
Разговор у фрау Шпрехензидуевой с Маськиным был очень пристойный – о том, как делать пирог с яблоком, о том, надо ли добавлять паленую водку в сосиски с капустой или необязательно, но фрау Шпрехензидуева всё время как-то странно улыбалась, и поэтому Маськину было не по себе.
Так бывает, когда зайдёт в автобус человек с пистолетом в кобуре. Вроде человек нормальный. И разрешение на ношение оружия у него наверняка в порядке, и стрелять он явно не собирается. Но инстинктивно как-то почему-то не выпускаешь из глаз пистолет и невольно начинаешь заискивать. Так уж устроена наша масечная сущность.
Не любим мы огнестрельного оружия…
Глава тридцать вторая
Маськин и синьор Капучинкин
Гондола медленно плыла по каналу. Мимо проплывали покрытые плесенью дома Венеции. Иногда на встречных лодках громко пели.
Маськин плыл на встречу с синьором Капучинкиным, отцом итальянской мафии. Маськины тапки притихли и пытались вести себя незаметно. Они знали, что синьор Капучинкин плохо относится ко всему, что ведёт себя заметно, и на днях прострелил свой новый левый туфель за то, что тот попытался натереть ему мозоль. Обувь с дыркой, пусть даже новая, сами понимаете, вещь никчёмная, а тапки хотели быть полезными, потому что Маськина любили и во всём ему помогали.
Правый тапок усиленно листал тапко-итальянский разговорник и бормотал: «Скузи! Бонджорно! Престо!», а Левый тапок чистил потайную тапочную хлопушку, которая у тапков служила вместо револьвера. Мол, мало ли что.
Маськин был спокоен. После удачной поимки Рыбы 007, о которой мы вам подробно рассказали, Маськин уверовал в свои силы и сегодня решил совершить новый подвиг разведчика – похитить пиццу у самого синьора Капучинкина. Синьора Пицца была в заложницах у синьора Капучинкина уже много лет, и он всё время грозился ее съесть. Маськин же хотел выпустить синьору Пиццу на свободу, пусть, мол, летает, как птица. Пиццы ведь отличаются от птиц всего на одну-две буквы, и я вас уверяю, что летают даже лучше. Потому что тяжелая буква «т» не тянет их вниз, зато лёгкая дополнительная «ц», наоборот, прибавляет воздушности. Некоторые наивные граждане полагают, что им посчастливилось наблюдать в небе летающие тарелки. Это ерунда. Каждый раз, когда вы слышите такое сообщение, – знайте, это они видели летающие пиццы.
Синьор Капучинкин знал о намерениях Маськина, потому что Маськин их и не скрывал. Накануне Маськин позвонил синьору Капучинкину из аэропорта и договорился о встрече, сказав, что будет похищать синьору Пиццу. Это был такой обманный манёвр. Синьор Капучинкин давно сталкивался с разведслужбами и знал, что они никогда не скажут то, что на самом деле собираются сделать, и поэтому и не подозревал, что Маськин действительно собирается похитить Пиццу, иначе зачем бы ему Маськин так всё и сказал? Честность иногда является самым сильным обманом. Зарубите это себе на носу!
Синьор Капучинкин думал, что Маськин едет расследовать пропажу его глобальной макаронины, которую, как вы помните, съел Плюшевый Медведь, и Маськин решил не оглашать этот инцидент, замяв его как семейное дело, но пресса всё свалила на итальянскую мафию, и мафия уже и сама засомневалась, не она ли эту макаронину стибрила. Почему стибрила? Потому что на берегах Тибра так называется действие, представляющее собой незаконный отъём законной собственности без применения незаконно носимого законного оружия.
Вообще действие прессы колоссально. Когда вы читаете о себе в газетах, через некоторое время вы уже и забываете, как оно на самом деле было, и помните только ту версию, которую про вас упомянули в печати. Замечательный пример общественного сознания. Вот у муравьёв некоторых есть такое общественное пищеварение – что один, покушав, выделяет, другой за ним доедает и, выделив, даёт возможность третьему уже доесть окончательно. Не путайте это с системой общественного питания, где потребление выделяемого идёт не по цепочке, как у муравьёв, а одновременно параллельным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64