– Не забывайте, что они в вас живут, эти детские плюшевые медведи и малютки-маськины, ставьте им чайные чашечки, играйте с ними и читайте им книжки с картинками, а когда они плачут и боятся, возьмите их на руки и убаюкайте! Нельзя забывать, что они навечно поселены в вас и никуда вам от них не деться…
– Спасибо, тётя Матрёшка, – поблагодарил Матрёшку малютка – плюшевый медведь, вылезая из Плюшевого Медведя. – Давно я тут сижу, совсем меня забыли!
– Тётя Матрёшка, ты самая лучшая тётя! – засмеялся малютка-маськин, вылезая из Маськина, и они с малюткой – плюшевым медведем побежали играть на лужайке.
– Не забывайте их, – ещё раз повторила Матрёшка. – Ваши дети могут вырасти и разлететься по миру… Но вы маленькие навсегда останетесь внутри вас, и если вы о них забудете, они будут плакать и звать на помощь…
– Спасибо тебе, Матрёшка, – поцеловал Матрёшку Маськин. – Теперь я понимаю, кто иногда не даёт мне спать по ночам… А то проснусь – смотрю, даже мой Невроз спит, а мне не спится… Это просто маленький маськин во мне беспокоится…
– И во мне! – обрадовался Плюшевый Медведь. – Я теперь всегда буду лично с ним играть и не буду называть имбецилом… А то я думал – кто в моей голове поселяет глупые мысли и детские страхи? А это я – маленький плюшевый медведь, беспомощный на горшочке… Как я тебя забросил, бедненький…
Даже у домового-барабашки Тыркина отыскался внутри маленький барабашка, который и барабанил, и тырил у самого Тыркина нужные предметы быта…
А вы не забываете себя маленького в себе? Не забывайте его, не давайте ему понапрасну плакать… Ему ведь там так темно и одиноко без вас, смотрит он изнутри на вас, взрослых и серьёзных, – и плачет. Купите ему игрушек, помогите забраться на горшок, и у вас вместо нудного ноющего врага под сердцем появится самый ваш преданный, пусть и очень маленький друг!
Глава сорок пятая
Маськин и Энтропия
Известный французский математик Пуанкаре говорил, что математика – это искусство давать разным вещам одно название. Так и Маськин думал, что у него в доме всё время откуда-то возникает беспорядок, а оказалось, что этот беспорядок вовсе не обычный беспорядок, а самая что ни на есть настоящая половозрелая энтропия.
Дело в том, что любая система стремится перейти из менее вероятного состояния в более вероятное. А наиболее вероятное состояние Маськиного дома, по мнению Маськина, был беспорядок, потому что все сорили и никто, кроме него, Маськина, дом не убирал. Однако Плюшевый Медведь возражал и убедительно аргументировал, что просто в доме завёлся такой вредный зверёк по имени Энтропия, который не только устраивает беспорядок, но и однажды съел у Маськина в холодильнике полбанки варенья, а Плюшевому Медведю намазал нос, пока тот спал на диване, чтобы подозрение пало на него.
Маськину не жалко было варенья, но он решил всерьёз выяснить, что это за зверь – Энтропия, а то неизвестно кто по дому шатается. Непорядок. Как-то Маськин сделал засаду у холодильника и просидел почти всю ночь, но так никто и не появился, а наутро всё-таки вся кухня была засыпана крошками от печенья, а варенье из банки и вовсе пропало.
Маськин совсем разнервничался. Трудно вести эффективное натуральное хозяйство, когда у тебя по дому шастают всякие неопознанные животные, да ещё и с такой выраженной склонностью к беспорядку.
Маськин выставил свои тапки сторожить, не появится ли Энтропия, и Маськины тапки стояли на часах поочерёдно. Левый Тапок даже упал один раз с часов от чрезмерного радения, потому что стоял на дедушкиных стенных часах и у него закружилась голова.
Маськин дал своим тапкам свисток и велел свистеть, если Энтропия объявится.
Но и на следующее утро, несмотря на бессонное дежурство Маськиных тапков, в доме был беспорядок, Шушуткин левый носочек валялся в вазе с цветами, а Кашаткин головной убор нашли в кастрюле с супом.
Маськин подозревал – не сами ли жители его дома безобразничают? Но все так честно отнекивались, что Маськин поверил.
Думал Маськин, думал, как делу помочь. Решил расставить по всему дому картонные ловушки, но в них сразу же стал попадать Плюшевый Медведь. Тогда Маськин расставил по всему дому рыболовные сети – но в них сразу попались охапочные коты. Тогда Маськин разложил липкую бумагу, которую обычно раскладывают для ловли мух, – но сам к ней сразу прилип. Оставление варенья с запиской «Для Энтропии. Пожалуйста, не сорите» тоже не помогало, поскольку табличку сразу спёр домовой-барабашка Тыркин, а варенье без записки сразу съел Плюшевый Медвдь, потому что не знал, что оно предназначалось для Энтропии.
Когда Маськин уж вовсе выбился из сил и стал подозревать себя самого, что это он насорил печеньем, поджидая Энтропию в засаде ночью, наконец Энтропия появилась сама собственной персоной. Она была не зверёк, а старушка весьма преклонных лет. Она просто сидела на кухне и крошила печенье. Маськин оробел и тихо подсел рядом.
– А нужно ли бороться с беспорядком? – задумчиво спросила Энтропия. – Что может быть более бессмысленно, чем пытаться встать на пути законов мироздания? Увеличить порядок в твоём доме, Маськин, ты можешь лишь увеличивая беспорядок где-то ещё…
– Ну, знаете ли, уважаемая Энтропия, – сказал Маськин, подметая за Энтропией крошки от печенья, – так совсем уж нельзя… Надо хоть как-то прибираться. А то что же это получается? Сложить лапки и сидеть ждать, пока по уши засыплемся мусором?
– Ну, зачем же по уши? – усмехнулась Энтропия. – Можно просто крошки на полу ногой отбросить и проходить, куда шёл. А бороться с термодинамикой всё равно бесполезно, только лишний раз обожжёшься.
– Да, это я уже пробовал, – задумчиво согласился Маськин, вспомнив, как один раз обжёгся о горячий заварочный чайник, пытаясь его погладить, так уж он ему нравился.
– Да, чайники вольностей не любят, – будто бы прочла Маськины мысли Энтропия, и было видно, что с чайниками она знакома не понаслышке. – Вообще, я хоть и неряха, однако порядок люблю.
– Неужели?! – удивился Маськин.
– Да-да, – подтвердила Энтропия и, накрошив ещё немного печенья на пол, продолжила: – Ибо в моём существовании и заключается величайший порядок мира. Без меня мир бы был похож на шизофренический бред с разбитыми чашками, заскакивающими на столы и собирающими разлитый чай.
– Ну почему сразу бред? – замечтал Маськин, который не любил, когда чашки разбиваются, а чай расплёскивается.
– Единственно, где бойтесь энтропии, – так это в умах, – задумчиво заявила Энтропия и собралась уходить, потому что и в других местах ей тоже надо было как следует насорить.
Маськин же подмёл пол и пошёл мыть голову шампунем, чтобы в уме у него не завелась энтропия.
Глава сорок шестая
Как Маськин товарища Переперечкина переперечил
Вот мы всё Маськина нахваливаем, а у него был один маленький недостаток, о котором нельзя умолчать, иначе наше повествование потеряет доверие у широких кругов читателей, а ведь чем шире круг, тем дольше по нему бегать, а чем дольше бежишь по кругу, тем меньше кажется, что бежишь именно по кругу, можно вообразить, например, что бежишь вперёд или там вбок. Поэтому и Землю сделали достаточно большой, чтобы у людей не создавалось впечатление, что они носятся по кругу. У людей такой вид бега ассоциируется с пустой тратой времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Спасибо, тётя Матрёшка, – поблагодарил Матрёшку малютка – плюшевый медведь, вылезая из Плюшевого Медведя. – Давно я тут сижу, совсем меня забыли!
– Тётя Матрёшка, ты самая лучшая тётя! – засмеялся малютка-маськин, вылезая из Маськина, и они с малюткой – плюшевым медведем побежали играть на лужайке.
– Не забывайте их, – ещё раз повторила Матрёшка. – Ваши дети могут вырасти и разлететься по миру… Но вы маленькие навсегда останетесь внутри вас, и если вы о них забудете, они будут плакать и звать на помощь…
– Спасибо тебе, Матрёшка, – поцеловал Матрёшку Маськин. – Теперь я понимаю, кто иногда не даёт мне спать по ночам… А то проснусь – смотрю, даже мой Невроз спит, а мне не спится… Это просто маленький маськин во мне беспокоится…
– И во мне! – обрадовался Плюшевый Медведь. – Я теперь всегда буду лично с ним играть и не буду называть имбецилом… А то я думал – кто в моей голове поселяет глупые мысли и детские страхи? А это я – маленький плюшевый медведь, беспомощный на горшочке… Как я тебя забросил, бедненький…
Даже у домового-барабашки Тыркина отыскался внутри маленький барабашка, который и барабанил, и тырил у самого Тыркина нужные предметы быта…
А вы не забываете себя маленького в себе? Не забывайте его, не давайте ему понапрасну плакать… Ему ведь там так темно и одиноко без вас, смотрит он изнутри на вас, взрослых и серьёзных, – и плачет. Купите ему игрушек, помогите забраться на горшок, и у вас вместо нудного ноющего врага под сердцем появится самый ваш преданный, пусть и очень маленький друг!
Глава сорок пятая
Маськин и Энтропия
Известный французский математик Пуанкаре говорил, что математика – это искусство давать разным вещам одно название. Так и Маськин думал, что у него в доме всё время откуда-то возникает беспорядок, а оказалось, что этот беспорядок вовсе не обычный беспорядок, а самая что ни на есть настоящая половозрелая энтропия.
Дело в том, что любая система стремится перейти из менее вероятного состояния в более вероятное. А наиболее вероятное состояние Маськиного дома, по мнению Маськина, был беспорядок, потому что все сорили и никто, кроме него, Маськина, дом не убирал. Однако Плюшевый Медведь возражал и убедительно аргументировал, что просто в доме завёлся такой вредный зверёк по имени Энтропия, который не только устраивает беспорядок, но и однажды съел у Маськина в холодильнике полбанки варенья, а Плюшевому Медведю намазал нос, пока тот спал на диване, чтобы подозрение пало на него.
Маськину не жалко было варенья, но он решил всерьёз выяснить, что это за зверь – Энтропия, а то неизвестно кто по дому шатается. Непорядок. Как-то Маськин сделал засаду у холодильника и просидел почти всю ночь, но так никто и не появился, а наутро всё-таки вся кухня была засыпана крошками от печенья, а варенье из банки и вовсе пропало.
Маськин совсем разнервничался. Трудно вести эффективное натуральное хозяйство, когда у тебя по дому шастают всякие неопознанные животные, да ещё и с такой выраженной склонностью к беспорядку.
Маськин выставил свои тапки сторожить, не появится ли Энтропия, и Маськины тапки стояли на часах поочерёдно. Левый Тапок даже упал один раз с часов от чрезмерного радения, потому что стоял на дедушкиных стенных часах и у него закружилась голова.
Маськин дал своим тапкам свисток и велел свистеть, если Энтропия объявится.
Но и на следующее утро, несмотря на бессонное дежурство Маськиных тапков, в доме был беспорядок, Шушуткин левый носочек валялся в вазе с цветами, а Кашаткин головной убор нашли в кастрюле с супом.
Маськин подозревал – не сами ли жители его дома безобразничают? Но все так честно отнекивались, что Маськин поверил.
Думал Маськин, думал, как делу помочь. Решил расставить по всему дому картонные ловушки, но в них сразу же стал попадать Плюшевый Медведь. Тогда Маськин расставил по всему дому рыболовные сети – но в них сразу попались охапочные коты. Тогда Маськин разложил липкую бумагу, которую обычно раскладывают для ловли мух, – но сам к ней сразу прилип. Оставление варенья с запиской «Для Энтропии. Пожалуйста, не сорите» тоже не помогало, поскольку табличку сразу спёр домовой-барабашка Тыркин, а варенье без записки сразу съел Плюшевый Медвдь, потому что не знал, что оно предназначалось для Энтропии.
Когда Маськин уж вовсе выбился из сил и стал подозревать себя самого, что это он насорил печеньем, поджидая Энтропию в засаде ночью, наконец Энтропия появилась сама собственной персоной. Она была не зверёк, а старушка весьма преклонных лет. Она просто сидела на кухне и крошила печенье. Маськин оробел и тихо подсел рядом.
– А нужно ли бороться с беспорядком? – задумчиво спросила Энтропия. – Что может быть более бессмысленно, чем пытаться встать на пути законов мироздания? Увеличить порядок в твоём доме, Маськин, ты можешь лишь увеличивая беспорядок где-то ещё…
– Ну, знаете ли, уважаемая Энтропия, – сказал Маськин, подметая за Энтропией крошки от печенья, – так совсем уж нельзя… Надо хоть как-то прибираться. А то что же это получается? Сложить лапки и сидеть ждать, пока по уши засыплемся мусором?
– Ну, зачем же по уши? – усмехнулась Энтропия. – Можно просто крошки на полу ногой отбросить и проходить, куда шёл. А бороться с термодинамикой всё равно бесполезно, только лишний раз обожжёшься.
– Да, это я уже пробовал, – задумчиво согласился Маськин, вспомнив, как один раз обжёгся о горячий заварочный чайник, пытаясь его погладить, так уж он ему нравился.
– Да, чайники вольностей не любят, – будто бы прочла Маськины мысли Энтропия, и было видно, что с чайниками она знакома не понаслышке. – Вообще, я хоть и неряха, однако порядок люблю.
– Неужели?! – удивился Маськин.
– Да-да, – подтвердила Энтропия и, накрошив ещё немного печенья на пол, продолжила: – Ибо в моём существовании и заключается величайший порядок мира. Без меня мир бы был похож на шизофренический бред с разбитыми чашками, заскакивающими на столы и собирающими разлитый чай.
– Ну почему сразу бред? – замечтал Маськин, который не любил, когда чашки разбиваются, а чай расплёскивается.
– Единственно, где бойтесь энтропии, – так это в умах, – задумчиво заявила Энтропия и собралась уходить, потому что и в других местах ей тоже надо было как следует насорить.
Маськин же подмёл пол и пошёл мыть голову шампунем, чтобы в уме у него не завелась энтропия.
Глава сорок шестая
Как Маськин товарища Переперечкина переперечил
Вот мы всё Маськина нахваливаем, а у него был один маленький недостаток, о котором нельзя умолчать, иначе наше повествование потеряет доверие у широких кругов читателей, а ведь чем шире круг, тем дольше по нему бегать, а чем дольше бежишь по кругу, тем меньше кажется, что бежишь именно по кругу, можно вообразить, например, что бежишь вперёд или там вбок. Поэтому и Землю сделали достаточно большой, чтобы у людей не создавалось впечатление, что они носятся по кругу. У людей такой вид бега ассоциируется с пустой тратой времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64