Множество рабов было убито, уцелевшие выли от отчаяния.
Видя столь значительный урон, Ибрагим больше не колебался. Он собрал человек тридцать и бросился в атаку в гущу леса.
Но успеха атака не принесла — слишком неожиданным и напористым было нападение.
Когда густой пороховой дым рассеялся, доктор и Андре увидели, что гамен, негритенок и слон исчезли.
— Нас преследует какой-то злой рок! — проговорил в отчаянии доктор.
— Мы почти у цели, — возбужденно воскликнул Андре, — и тут сваливается новая беда!
Двое французов бросались из стороны в сторону, пытаясь найти пропавших друзей, но увы!.. И вдруг невдалеке от дороги, по которой двигался караван, доктор обнаружил следы слона; животное, судя по пятнам алой крови, окрасившим примятую траву, было ранено. Все стало ясно, — больной Фрике не мог сам спуститься, а негритенок остался с ним.
По всей видимости, обезумевший от боли слон, способный перегнать лучшую лошадь, идущую галопом, уже унес своих всадников на не поддающееся исчислению расстояние.
Двое друзей, ошеломленные случившимся, вынуждены были прекратить бесплодные поиски. Факт оставался фактом: Фрике и Мажесте исчезли в дебрях экваториального безмолвия.
На следующий день работорговец вместе со своим отрядом прошел двадцать пять километров в сторону Атлантического океана. Они следовали в направлении реки Лоиса-Лоанго, в устье которой предполагалось встретиться с судном, готовым принять на борт живой товар.
— Теперь нам суждено расстаться, — небрежно бросил он Андре.
Тот попытался возразить.
— Я держу свое слово, — довольно жестко перебил его Ибрагим. — Табиб меня спас, и я делал для него, для тебя и для мальчика все, что в моих силах. Теперь мы расстанемся. Белым людям из Европы нельзя видеть, как грузят негров на судно, им нельзя знать место, где встречаются торговцы. Мои люди проводят вас до Шинсонксо в устье реки Каконго. Там вы встретитесь с европейцами, они, может, возьмут вас на пароход. Кстати, — проговорил араб со странной улыбкой, — пока «судно» нас ждет, тут неподалеку находится «Эклер». Крейсирует, чтобы помешать нам погрузить товар… но мы об этом знаем. Я все сказал! Прощайте!
— А если мы не торопимся встречаться с европейцами? Если мы предпочитаем остаться здесь и поискать наших спутников?
— Это невозможно! — Отчего же?
— Белые люди! Повинуйтесь! Я мог бы заковать вас в цепи и доставить на побережье, но не хочу этого делать. Благодарность — добродетель мусульман.
— Доктор, — перешел на французский Андре. — Отсюда нам предстоит отправиться в другом направлении, после того, как нас проводят до Шинсонксо, мы, несмотря ни на что, сможем вновь заняться розыском наших друзей.
— Договорились. Расстаемся! — сразу поняв, в чем дело, сказал Ламперьер. — Прощай, Ибрагим!
— Прощайте! Мы квиты!
Через десять часов доктор и Андре, усталые, едва переводящие дух, очутились в городе Шинсонксо, на попечении европейских негоциантов, которые были потрясены рассказами наших друзей об их опаснейшем путешествии по Экваториальной Африке.
Радушные хозяева устроили пышный прием в честь гостей. Славно отужинав, доктор и Андре поспешили как можно скорее лечь спать, ведь на следующее утро они намеревались отправиться на поиски гамена, но, увы, их планам не суждено было осуществиться…
В тот самый момент, когда Андре предоставилась возможность впервые за долгий срок отоспаться в постели, он, еще двенадцать часов назад впервые ощутивший легкий озноб, вдруг внезапно почувствовал сильное головокружение. Начались бред и судороги. Зубы выбивали дробь; липкий пот заливал лицо, побледневшее и обострившееся. Все мускулы подрагивали, глаза потухли, дыхание стало неровным, грудь едва вздымалась.
Доктор, имевший долгий опыт службы в морской пехоте, прекрасно знал, что за недуг сразил молодого человека! Сомневаться не приходилось: у Андре — приступ злокачественной лихорадки!..
Через четверть часа состояние больного стало отчаянным.
— Какая злая судьба постигла моих друзей! — грустно пробормотал врач в минуту слабости. — Один умирает на моих глазах, другой пропал. Ладно! Время не ждет, надо бороться за жизнь!
— Бедный Фрике! Когда-то я тебя увижу!.. — теряя сознание, простонал Андре.

Часть вторая
МОРСКИЕ РАЗБОЙНИКИ
ГЛАВА 1
Дуэль на саблях. — Давид и Голиаф. — «Джордж Вашингтон». — Уважение французскому флагу или смерть!.. — Бейте, а то кто-то покончит с собой. — Когда «половником» пользуются не только повара. — Хватит! — Двое отчаянных противников. — Командир, который не шутит. — Письмо разбойника и портрет ребенка. — Хозяин не кто иной, как раб. — Комендант восхищается порядочными людьми, но не следует их примеру. — Лучше контрапункта только пункт. — Военное судно, трансатлантический пароход, «капер».
— Херрготт!!..
— Черт!..
— Тартойфель!..
— Паршивец!..
— Херрготт сакрамент!..
— Так ты еще не закончил?.. Ну, погоди… я тебе сейчас устрою «сакрамент»!..
Жуткий звон стали сопровождал этот обмен латинскими и тевтонскими ругательствами.
Двое мужчин с обнаженными головами, с закатанными чуть не до плеч рукавами, с раскрытой грудью яростно сражались на качающейся палубе корабля. Оба, вооруженные абордажными саблями, матросы в просторечье называют их «половниками», наносили друг другу отчаянные удары.
Голос, изрыгавший немецкие ругательства и проклятия, где поминались Бог и дьявол, принадлежал колоссу ростом в пять футов семь дюймов. Сложенный наподобие гиппопотама, грудь колесом, с мощными грубыми руками, никогда не державшими пера, этот человек казался воплощением грубой физической силы.
Голова выглядела соответственно: косматая рыжая борода, маленькие сверкающие злобные глазки, фиолетовая шея тупого пьяницы, лицо бандита из Черного Леса.
Голос второго дуэлянта звучал ясно, звонко, насмешливо, с непередаваемым акцентом. Те, кому хорошо знаком диалект, на котором говорят между Берси и Отейем, между Монружем и Монмартром, воскликнули бы, услыша эту речь на тридцать пятом градусе южной широты и сорок пятом градусе западной долготы:
— Да это же парижанин!
Его «черт» и «паршивец» не звучали столь хрипло и угрожающе, как проклятия колосса, однако храбрец действовал решительно, и выпады его были не менее быстрыми, а удары — не менее мощными, чем у противника.
На вид совсем ребенок — не дашь и восемнадцати, — ростом всего пять футов, нос чуточку вздернут, ноздри широко раскрыты, чтобы во всю мощь вдыхать запахи моря. Насмешливый маленький рот готов расплыться в улыбке, взгляд острый, как шпага. Ноги плотные и крепкие, ловки, как у косули! Изящные руки обманчивы — на самом деле они крепче, чем кабель, сплетенный из стальных волокон. Несгибаемые мускулы перекатываются под кожей причудливыми волнами, точно грозятся выйти на свободу, казалось, мальчишеская рука не гармонирует с огромной вороненой чашкой эфеса абордажной сабли, но играет клинком, массивным, точно нож гильотины, с такой легкостью, будто держит нож для разрезания бумаги!
Этот ребенок — опасный противник.
При виде поединка людей, столь непохожих друг на друга, вспоминается знаменитое библейское сражение, завершившееся победой Давида над Голиафом.
Большой яростно атаковал. Удары могли бы повалить быка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92