Этот человек предан мне всей душой, я верю ему больше, чем самой себе. Ничего не бойтесь, Берта, милая! Я вам хочу только добра, вам и всей семье.
Мадемуазель Мондье побежала к павильону, где жил Морис Вандоль с матерью.
Застигла она Мориса бледным и совершенно убитым горем. Но, увидев Сюзанну, тот сразу просиял.
– Возлюбленная моя!.. Вы пришли… После того ужасного письма я уже не надеялся вас увидеть! Оно меня совершенно уничтожило… И вот вы здесь… Так ваш отец понял все-таки, что он делает нас несчастными… Вам удалось получить его согласие?..
– Нет, мне решительно запрещено с вами видеться… Я обещала… Но сейчас такой случай… Я встретила очень несчастных людей, и это заставило меня нарушить и родительский запрет, и свою клятву и просить вас…
– Сюзанна! Скажите все-таки, как мог ваш отец…
– Морис, друг мой! Я должна торопиться, на улице ждет девушка, которой надо помочь… Позвольте надеяться на вас… Вы согласны?
– Сделаю все, что вы хотите, возлюбленная моя! – сказал Морис.
– Возьмите денег… все что у вас в доме, и поезжайте на улицу Мешен, угол улицы Санте и передайте эту сумму от моего имени в долг той, кто там живет. Действуйте тактично, чтобы она не отказалась. Семья совершенно погибает от нищеты, но они горды и скрывают свою крайнюю бедность. Мы должны им помочь… спасти их. Идите, мой друг, немедля!
– Да, да, Сюзанна! Но, ради Бога, скажите, когда я вас снова увижу!
– Не знаю. Ведь, говорю же вам, отец взял с меня обещание не видеться с вами. Но, буду ли я близко или далеко, я всегда и везде буду любить вас.
– Любимая моя! – воскликнул молодой человек. – Как обрадовали вы меня своим появлением!.. Я плакал все эти дни, терял веру в себя, в будущее, уже ни на что не надеялся в жизни!
– Напрасно, Морис… Вы меня любите, я люблю вас, а вы теряете веру в наше будущее!
– Но ведь ваше письмо надорвало мое сердце.
– А я, Морис, сколько перестрадала… Но любовь помогла мне все вытерпеть и помогла прийти к вам.
Слушая, художник преобразился. Он внимал, будто слышал самую дивную музыку. Морис медленно привлек девушку, и она уступила пьянящему объятию. Не в силах противиться порыву, овладевшему ее душой, Сюзанна тихо положила голову на плечо возлюбленного. Тонкие шелковистые волосы касались щеки молодого человека, и сердце ее билось в восторге, граничившем со страданием. Он прижал губы к ее губам – такого счастья оба до тех пор не знали.
Сюзанна первая вышла из этого сладкого забытья. Она еще ощущала трепет во всем теле, но с чувством уверенности в себе и с гордостью посмотрела на друга, еще крепче обняла его и сказала:
– Теперь, Морис, сомневаешься ли ты еще в своей Сюзанне? Будешь ли верить в ее любовь и в наше будущее?
– Сюзанна!.. Любовь моя!.. Вы ангел! Я всю жизнь буду вас любить! Самоотверженно… преданно… верно… Я ваш навеки, и вы навек моя! Ничто не разъединит нас!
– Ничто и никогда! А теперь, Морис, делайте то, о чем я вас просила, не теряйте ни минуты. Прощайте.
– Нет, до свиданья!
– Пустите меня, я тороплюсь.
– Почему же?
– Я провожаю в госпиталь несчастную девушку, там ее умирающий жених, она в горе, и я не прощу себе, если эгоизм моей… нашей любви заставит меня задержаться.
Радостная, девушка вернулась к Берте и сказала:
– Моя милая подружка, только что я была почти такой же несчастной, как вы, а теперь я счастлива. Не теряйте надежды! Ваш друг выздоровеет, я это чувствую.
– Услышь вас Господь и помоги нам! Но я так привыкла ждать горьких событий, что успокоюсь, только увидев его.
Через десять минут повозка, запряженная тяжело дышавшей от быстрого бега лошадью, подкатила к госпиталю.
С уверенностью, какой раньше Сюзанна в себе не знала, она провела туда плачущую Берту.
Увидев нарядно одетую девушку, вышедшую из щегольского экапажа, швейцар снял шляпу, проводил в справочную, где им сказали, в какой палате лежит Бобино. Через пять минут они уже стояли около раненого.
Юноша сразу узнал возлюбленную и тихо проговорил:
– Берта… моя Берта… какое счастье…
– Жан! Милый Жан… Вам, наверное, очень плохо…
– Ничего… со мной все обойдется… если я вас увидел. Но они… там…
– Месье, – сказала Сюзанна, – я друг вам не известный, но верный, не беспокойтесь о ваших.
– Спасибо, – прошептал типограф, не понимая, отчего проникся доверием и симпатией к милой девушке. Казалось, будто они давно знакомы, он чувствовал бесконечную благодарность за ее доброе отношение к Берте.
В свою очередь Сюзанна смотрела на него с ласковостью и любопытством. Ее влекло какое-то родственное чувство, точно он был братом, никогда не виденным прежде.
Берта тоже впервые заметила удивительное сходство между ними. Однако ей и в голову не пришло сказать об этом, все мысли были поглощены тревогой за Бобино, а с ним говорить не полагалось. И все-таки они нарушили врачебные правила.
В очень коротких словах Жан рассказал, как на него напали, как он боролся и попал в госпиталь. Юноша утешал Берту, говорил, что непременно выздоровеет, посвятит ей жизнь и будет любить всегда… всегда.
Он поблагодарил Сюзанну, зная из кратких слов Берты о том, как мадемуазель помогла семейству.
Потом, почувствовав усталость, типограф опустил голову на подушку.
Сиделка сказала, что посетительницам пора уходить, так велит врач, ведь пациент еще очень слаб и ему вредно всякое волнение и утомление.
Берта послушно встала, наклонилась над Бобино, нежно поцеловала и шепнула на ухо:
– Жан, друг мой, не бойся ничего, тебя вылечат.
Сюзанна как брату пожала ему руку, сказала несколько слов утешения и добавила:
– Мы будем приходить еще!
Бобино с чувством благодарной нежности посмотрел ей вслед.
Уходя, Сюзанна сунула луидор в руку сиделки и попросила позаботиться о больном.
Не привыкшая к таким щедрым вознаграждениям, женщина поклонилась и, конечно, пообещала.
Сюзанна спросила ее так, чтобы не слышала Берта:
– Вы думаете, он поправится? Что говорит хирург?
– Ранение очень серьезное, – ответила служительница потихоньку.
Экипаж довез девушек до улицы Мешен. Как ни просила Берта, Сюзанна отказалась подняться в комнаты: хотела избежать новых слов благодарности.
Она уехала, счастливая исполненным долгом, уверенная, что Морис сделал все, как она велела, и на прощанье сказала Берте:
– Я не знаю, когда мы еще увидимся, но, если у вас случится какая-нибудь неприятность или нужда, непременно известите меня.
Морис собрал все деньги, какие имел в наличности, и поспешил исполнить желание Сюзанны.
Никто не дает так не скупясь, как влюбленные: а художник был щедр вдвойне – он любил, и он был человеком искусства.
Молодой человек еще не знал, кому именно должен оказать помощь, но душа его заранее была распахнута для сочувствия и добра.
Он шел крупными, уверенными шагами, и улицы казались ему шире, небо яснее и солнце ярче, чем были. Он думал о том, как любит его Сюзанна и как он любит ее. Он еще чувствовал ее поцелуй на губах, вспоминал, как их бросило в объятия друг друга, и был полон надежды, пробудившейся после дней отчаяния.
Он радовался, готовясь сделать доброе дело, Сюзанна будет его соучастницей, и союз их сердец станет еще крепче.
Художник взбежал на третий этаж дома, указанного Сюзанной, и позвонил. Открыла Жермена. И Морис сразу узнал прекрасную девушку, ту, кого он и князь Березов некогда вытащили из реки, а Мишель чуть ли не с первого взгляда влюбился в бедняжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Мадемуазель Мондье побежала к павильону, где жил Морис Вандоль с матерью.
Застигла она Мориса бледным и совершенно убитым горем. Но, увидев Сюзанну, тот сразу просиял.
– Возлюбленная моя!.. Вы пришли… После того ужасного письма я уже не надеялся вас увидеть! Оно меня совершенно уничтожило… И вот вы здесь… Так ваш отец понял все-таки, что он делает нас несчастными… Вам удалось получить его согласие?..
– Нет, мне решительно запрещено с вами видеться… Я обещала… Но сейчас такой случай… Я встретила очень несчастных людей, и это заставило меня нарушить и родительский запрет, и свою клятву и просить вас…
– Сюзанна! Скажите все-таки, как мог ваш отец…
– Морис, друг мой! Я должна торопиться, на улице ждет девушка, которой надо помочь… Позвольте надеяться на вас… Вы согласны?
– Сделаю все, что вы хотите, возлюбленная моя! – сказал Морис.
– Возьмите денег… все что у вас в доме, и поезжайте на улицу Мешен, угол улицы Санте и передайте эту сумму от моего имени в долг той, кто там живет. Действуйте тактично, чтобы она не отказалась. Семья совершенно погибает от нищеты, но они горды и скрывают свою крайнюю бедность. Мы должны им помочь… спасти их. Идите, мой друг, немедля!
– Да, да, Сюзанна! Но, ради Бога, скажите, когда я вас снова увижу!
– Не знаю. Ведь, говорю же вам, отец взял с меня обещание не видеться с вами. Но, буду ли я близко или далеко, я всегда и везде буду любить вас.
– Любимая моя! – воскликнул молодой человек. – Как обрадовали вы меня своим появлением!.. Я плакал все эти дни, терял веру в себя, в будущее, уже ни на что не надеялся в жизни!
– Напрасно, Морис… Вы меня любите, я люблю вас, а вы теряете веру в наше будущее!
– Но ведь ваше письмо надорвало мое сердце.
– А я, Морис, сколько перестрадала… Но любовь помогла мне все вытерпеть и помогла прийти к вам.
Слушая, художник преобразился. Он внимал, будто слышал самую дивную музыку. Морис медленно привлек девушку, и она уступила пьянящему объятию. Не в силах противиться порыву, овладевшему ее душой, Сюзанна тихо положила голову на плечо возлюбленного. Тонкие шелковистые волосы касались щеки молодого человека, и сердце ее билось в восторге, граничившем со страданием. Он прижал губы к ее губам – такого счастья оба до тех пор не знали.
Сюзанна первая вышла из этого сладкого забытья. Она еще ощущала трепет во всем теле, но с чувством уверенности в себе и с гордостью посмотрела на друга, еще крепче обняла его и сказала:
– Теперь, Морис, сомневаешься ли ты еще в своей Сюзанне? Будешь ли верить в ее любовь и в наше будущее?
– Сюзанна!.. Любовь моя!.. Вы ангел! Я всю жизнь буду вас любить! Самоотверженно… преданно… верно… Я ваш навеки, и вы навек моя! Ничто не разъединит нас!
– Ничто и никогда! А теперь, Морис, делайте то, о чем я вас просила, не теряйте ни минуты. Прощайте.
– Нет, до свиданья!
– Пустите меня, я тороплюсь.
– Почему же?
– Я провожаю в госпиталь несчастную девушку, там ее умирающий жених, она в горе, и я не прощу себе, если эгоизм моей… нашей любви заставит меня задержаться.
Радостная, девушка вернулась к Берте и сказала:
– Моя милая подружка, только что я была почти такой же несчастной, как вы, а теперь я счастлива. Не теряйте надежды! Ваш друг выздоровеет, я это чувствую.
– Услышь вас Господь и помоги нам! Но я так привыкла ждать горьких событий, что успокоюсь, только увидев его.
Через десять минут повозка, запряженная тяжело дышавшей от быстрого бега лошадью, подкатила к госпиталю.
С уверенностью, какой раньше Сюзанна в себе не знала, она провела туда плачущую Берту.
Увидев нарядно одетую девушку, вышедшую из щегольского экапажа, швейцар снял шляпу, проводил в справочную, где им сказали, в какой палате лежит Бобино. Через пять минут они уже стояли около раненого.
Юноша сразу узнал возлюбленную и тихо проговорил:
– Берта… моя Берта… какое счастье…
– Жан! Милый Жан… Вам, наверное, очень плохо…
– Ничего… со мной все обойдется… если я вас увидел. Но они… там…
– Месье, – сказала Сюзанна, – я друг вам не известный, но верный, не беспокойтесь о ваших.
– Спасибо, – прошептал типограф, не понимая, отчего проникся доверием и симпатией к милой девушке. Казалось, будто они давно знакомы, он чувствовал бесконечную благодарность за ее доброе отношение к Берте.
В свою очередь Сюзанна смотрела на него с ласковостью и любопытством. Ее влекло какое-то родственное чувство, точно он был братом, никогда не виденным прежде.
Берта тоже впервые заметила удивительное сходство между ними. Однако ей и в голову не пришло сказать об этом, все мысли были поглощены тревогой за Бобино, а с ним говорить не полагалось. И все-таки они нарушили врачебные правила.
В очень коротких словах Жан рассказал, как на него напали, как он боролся и попал в госпиталь. Юноша утешал Берту, говорил, что непременно выздоровеет, посвятит ей жизнь и будет любить всегда… всегда.
Он поблагодарил Сюзанну, зная из кратких слов Берты о том, как мадемуазель помогла семейству.
Потом, почувствовав усталость, типограф опустил голову на подушку.
Сиделка сказала, что посетительницам пора уходить, так велит врач, ведь пациент еще очень слаб и ему вредно всякое волнение и утомление.
Берта послушно встала, наклонилась над Бобино, нежно поцеловала и шепнула на ухо:
– Жан, друг мой, не бойся ничего, тебя вылечат.
Сюзанна как брату пожала ему руку, сказала несколько слов утешения и добавила:
– Мы будем приходить еще!
Бобино с чувством благодарной нежности посмотрел ей вслед.
Уходя, Сюзанна сунула луидор в руку сиделки и попросила позаботиться о больном.
Не привыкшая к таким щедрым вознаграждениям, женщина поклонилась и, конечно, пообещала.
Сюзанна спросила ее так, чтобы не слышала Берта:
– Вы думаете, он поправится? Что говорит хирург?
– Ранение очень серьезное, – ответила служительница потихоньку.
Экипаж довез девушек до улицы Мешен. Как ни просила Берта, Сюзанна отказалась подняться в комнаты: хотела избежать новых слов благодарности.
Она уехала, счастливая исполненным долгом, уверенная, что Морис сделал все, как она велела, и на прощанье сказала Берте:
– Я не знаю, когда мы еще увидимся, но, если у вас случится какая-нибудь неприятность или нужда, непременно известите меня.
Морис собрал все деньги, какие имел в наличности, и поспешил исполнить желание Сюзанны.
Никто не дает так не скупясь, как влюбленные: а художник был щедр вдвойне – он любил, и он был человеком искусства.
Молодой человек еще не знал, кому именно должен оказать помощь, но душа его заранее была распахнута для сочувствия и добра.
Он шел крупными, уверенными шагами, и улицы казались ему шире, небо яснее и солнце ярче, чем были. Он думал о том, как любит его Сюзанна и как он любит ее. Он еще чувствовал ее поцелуй на губах, вспоминал, как их бросило в объятия друг друга, и был полон надежды, пробудившейся после дней отчаяния.
Он радовался, готовясь сделать доброе дело, Сюзанна будет его соучастницей, и союз их сердец станет еще крепче.
Художник взбежал на третий этаж дома, указанного Сюзанной, и позвонил. Открыла Жермена. И Морис сразу узнал прекрасную девушку, ту, кого он и князь Березов некогда вытащили из реки, а Мишель чуть ли не с первого взгляда влюбился в бедняжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107