– крикнул вдогонку Петрович.
14
Священник в рясе, с черным кожаным портфелем в руках вошел в ювелирный магазин. Лицо священника было изборождено морщинами, длинную широкую бороду украшала седина, густые брови нависали над глазами.
В зале было безлюдно, пара человек разглядывала украшения, лежавшие за стеклом. Священник подошел к молодой продавщице, стоявшей за прилавком. Продавщица с интересом посмотрела на культового работника.
– Добрый вечер, девушка, – сказал вошедший.
– Добрый вечер. Показать вам что-нибудь?
– Будьте любезны.
– Что вас интересует?
– Хотел бы посмотреть сей крест. – Священник указал пальцем на золотой крест, висевший на стене за спиной продавщицы.
– Пожалуйста. – Девушка сняла крест со стены и протянула его покупателю.
– Дорогая вещь… – произнес он.
– Он отлит из золота.
– Тонкая работа.
– В нем двенадцать бриллиантов.
– По числу учеников Спасителя… Очень мудро. Где же сия вещь изготовлена?
– Крест отлит в Переславле-Залесском.
– Достойное место, – произнес человек в рясе…
* * *
Возле входа в ювелирный салон «Агат» стояли «Жигули», в которых находились Соловец, Ларин и Дукалис. Достав из кармана пачку сигарет и убедившись, что она пуста, Дукалис скомкал и сунул ее в пепельницу.
– Андрей, дай закурить, – сказал старший лейтенант.
Ларин протянул коллеге сигареты.
– Хватит тебе курить, Толян, – посоветовал Соловец.
– А что еще делать? Который час сидим без толку.
– Мы на работе, – возразил майор.
Милиционеры наблюдали за входом в салон. Из машины, припаркованной к тротуару, через витрину было видно помещение, в котором прогуливались редкие покупатели.
– Я жрать хочу, – вдруг заявил Дукалис.
– Ты же час назад сосиску в тесте съел, – сказал Соловец.
– Мне эта сосиска, как слону дробина.
– Съел бы две штуки, – произнес Ларин.
– У меня тогда еще аппетит не разыгрался.
– Почему он у тебя всегда разыгрывается на работе?
– Потому что я на работе много энергии трачу.
– Вижу, как ты тратишь, – заметил Ларин.
От разговоров о еде у Соловца тоже засосало под ложечкой.
– Ладно, – сказал майор, – Толян, сходи к метро, там шаверму продают. Купи себе и нам.
– Давайте деньги, а то у меня закончились.
Милиционеры достали из карманов мятые купюры и, отсчитав нужную сумму, отдали деньги Дукалису.
– Я быстро, – сказал старший лейтенант, выходя на морозную улицу.
Пронизывающий ветер мчался по Невскому, разбрасывая на лету снежинки и залетая за ворот милиционеру, державшему путь в сторону станции метро. Несмотря на мороз, возле киоска, торговавшего шавермой, стояла очередь из нескольких человек.
– Елки-палки! – ругнулся Дукалис, вставая за спину рослого мужчины в ду6ленке.
Человек в дубленке чувствовал себя комфортно, под дубленкой на нем было еще много теплых вещей. Дукалис, одетый в куртку на ватной подкладке, нервно переминался с ноги на ногу, пока мужчина неторопливо делал заказ и расплачивался с продавцом. Наконец подошла очередь оперативника.
– Будьте добры, три шавермы, – сказал старший лейтенант.
Запах жареного мяса дразняще распространялся вокруг ларька. Продавец умелыми движениями начал выполнять заказ. Наконец три порции закуски оказались в руках Дукалиса. Сжимая ладонями вожделенную пищу, оперативник направился в сторону «Жигулей» с товарищами. Дойдя до машины, он ударил ногой по бамперу.
– Открывай!
– Тихо ты! – отреагировал Соловец. – Машину вдребезги разнесешь!
Ларин, сидевший за рулем, открыл переднюю дверь, и Дукалис с пищей в руках плюхнулся на правое переднее сиденье.
– Холодина, – произнес он.
– Давай, – сказал Соловец, протягивая руку за своей порцией.
– Держи.
Милиционеры приступили к трапезе.
– Сейчас бы граммов по сто, – мечтательно сказал Ларин.
– Не помешало бы, – согласился Дукалис.
Соловец только вздохнул. Пару минут оперативники молча утоляли голод. Соус капал Дукалису на куртку.
– Интересно… – сказал он с набитым ртом.
– Что тебе интересно? – поинтересовался Ларин.
– Сколько лет нужно так питаться, чтобы заработать язву желудка?
– Типун тебе на язык, – отреагировал Соловец.
– Тебе, Толян, язва не грозит, – сказал Ларин.
– Почему?
– Мой дедушка любил говорить: «В крестьянском животе и долото сгниет»…
* * *
Священник продолжал любоваться золотым крестом, вертя его в руках и разглядывая рассыпанные по нему бриллианты.
– Когда вещь талантливо сделана, она словно светится, – заметил он.
– Вы правы, батюшка, – сказала продавщица.
– Зови меня отец Викентий, дочь моя.
– Отеп Викентий.
– А тебя как величать?
– Екатерина.
– А по батюшке?
– Екатерина Васильевна.
Священник улыбнулся в густые усы.
– Крещена ли ты?
– А как же! – Продавщица расстегнула верхнюю пуговицу блузки и показала отцу Викентию маленький крестик на золотой цепочке.
– Похвально.
– Я сама приняла решение пройти обряд крещения.
– Вот как…
– Это было пять лет назад, когда я училась в торговом техникуме. В детстве меня не крестили, родители до сих пор атеисты.
– Не были они против?
– Я посоветовалась с мамой, она сказала, что не возражает.
– Не все родители благоволят стремлению чад своих слиться воедино со святой церковью.
– С тех пор как я прошла обряд крещения, во мне что-то изменилось.
– Что, дочь моя?
– Во мне родились новые силы, а в жизни появился смысл, которого не было прежде.
– Отрадно слышать это.
– Спасибо, отец Викентий.
– А скажи мне, дочь моя, давно ли ты была на исповеди? – Священник посмотрел в глаза девушке.
Продавщица потупила взгляд:
– Честно сказать, никогда не была.
Лицо человека в рясе стало строгим.
– Нехорошо, дочь моя.
– Простите, отец Викентий.
– Это ведь не мне, это тебе нужно, дитя мое.
– Понимаю.
Отец Викентий укоризненно покачал головой. Затем служитель культа окинул взглядом помещение салона. Кроме него, в зале присутствовали еще двое покупателей. Возле дальнего прилавка стоял охранник в камуфляже.
– Прости меня, дочь моя, – сказал священник. – У меня есть дело к вашему охраннику.
– Конечно, отец Викентий, вон он стоит.
– Вижу, дитя мое.
Положив на прилавок золотой крест, священник направился к человеку в камуфляже. Проходя по залу, отец Викентий достал из портфеля пистолет и направил его на охранника. Прежде чем тот успел опомниться, раздался выстрел…
* * *
Когда шавермы, принесенные Дукалисом, были съедены, оперативники закурили.
– Хорошо, но мало, – вздохнул Ларин.
– Да, я бы добавил, – согласился Дукалис.
– До закрытия осталось сорок минут, – сказал Соловец. – Потерпите.
Ларин выпустил изо рта несколько колец дыма й в этот момент заметил двух девушек, проходивших мимо машины. Девушки не спеша шли по Невскому, разглядывая витрины. Одна из них была высокой и стройной, вторая ниже и плотнее спутницы.
– Смотри, Толян, – обратился Ларин к товарищу, – девушки специально для нас.
– Не отвлекай его, – сказал Соловец.
Пройдя мимо автомобиля оперативников, девушки свернули за угол. Ларин посмотрел на часы. Девятнадцать двадцать пять. Вечер казался безвозвратно потерянным.
Неожиданно поступил сигнал на рацию, находившуюся в машине.
– Слушаю, – сказал Соловец.
– Ограблен ювелирный магазин на углу Невекого и Суворовского, – раздалось по рации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
14
Священник в рясе, с черным кожаным портфелем в руках вошел в ювелирный магазин. Лицо священника было изборождено морщинами, длинную широкую бороду украшала седина, густые брови нависали над глазами.
В зале было безлюдно, пара человек разглядывала украшения, лежавшие за стеклом. Священник подошел к молодой продавщице, стоявшей за прилавком. Продавщица с интересом посмотрела на культового работника.
– Добрый вечер, девушка, – сказал вошедший.
– Добрый вечер. Показать вам что-нибудь?
– Будьте любезны.
– Что вас интересует?
– Хотел бы посмотреть сей крест. – Священник указал пальцем на золотой крест, висевший на стене за спиной продавщицы.
– Пожалуйста. – Девушка сняла крест со стены и протянула его покупателю.
– Дорогая вещь… – произнес он.
– Он отлит из золота.
– Тонкая работа.
– В нем двенадцать бриллиантов.
– По числу учеников Спасителя… Очень мудро. Где же сия вещь изготовлена?
– Крест отлит в Переславле-Залесском.
– Достойное место, – произнес человек в рясе…
* * *
Возле входа в ювелирный салон «Агат» стояли «Жигули», в которых находились Соловец, Ларин и Дукалис. Достав из кармана пачку сигарет и убедившись, что она пуста, Дукалис скомкал и сунул ее в пепельницу.
– Андрей, дай закурить, – сказал старший лейтенант.
Ларин протянул коллеге сигареты.
– Хватит тебе курить, Толян, – посоветовал Соловец.
– А что еще делать? Который час сидим без толку.
– Мы на работе, – возразил майор.
Милиционеры наблюдали за входом в салон. Из машины, припаркованной к тротуару, через витрину было видно помещение, в котором прогуливались редкие покупатели.
– Я жрать хочу, – вдруг заявил Дукалис.
– Ты же час назад сосиску в тесте съел, – сказал Соловец.
– Мне эта сосиска, как слону дробина.
– Съел бы две штуки, – произнес Ларин.
– У меня тогда еще аппетит не разыгрался.
– Почему он у тебя всегда разыгрывается на работе?
– Потому что я на работе много энергии трачу.
– Вижу, как ты тратишь, – заметил Ларин.
От разговоров о еде у Соловца тоже засосало под ложечкой.
– Ладно, – сказал майор, – Толян, сходи к метро, там шаверму продают. Купи себе и нам.
– Давайте деньги, а то у меня закончились.
Милиционеры достали из карманов мятые купюры и, отсчитав нужную сумму, отдали деньги Дукалису.
– Я быстро, – сказал старший лейтенант, выходя на морозную улицу.
Пронизывающий ветер мчался по Невскому, разбрасывая на лету снежинки и залетая за ворот милиционеру, державшему путь в сторону станции метро. Несмотря на мороз, возле киоска, торговавшего шавермой, стояла очередь из нескольких человек.
– Елки-палки! – ругнулся Дукалис, вставая за спину рослого мужчины в ду6ленке.
Человек в дубленке чувствовал себя комфортно, под дубленкой на нем было еще много теплых вещей. Дукалис, одетый в куртку на ватной подкладке, нервно переминался с ноги на ногу, пока мужчина неторопливо делал заказ и расплачивался с продавцом. Наконец подошла очередь оперативника.
– Будьте добры, три шавермы, – сказал старший лейтенант.
Запах жареного мяса дразняще распространялся вокруг ларька. Продавец умелыми движениями начал выполнять заказ. Наконец три порции закуски оказались в руках Дукалиса. Сжимая ладонями вожделенную пищу, оперативник направился в сторону «Жигулей» с товарищами. Дойдя до машины, он ударил ногой по бамперу.
– Открывай!
– Тихо ты! – отреагировал Соловец. – Машину вдребезги разнесешь!
Ларин, сидевший за рулем, открыл переднюю дверь, и Дукалис с пищей в руках плюхнулся на правое переднее сиденье.
– Холодина, – произнес он.
– Давай, – сказал Соловец, протягивая руку за своей порцией.
– Держи.
Милиционеры приступили к трапезе.
– Сейчас бы граммов по сто, – мечтательно сказал Ларин.
– Не помешало бы, – согласился Дукалис.
Соловец только вздохнул. Пару минут оперативники молча утоляли голод. Соус капал Дукалису на куртку.
– Интересно… – сказал он с набитым ртом.
– Что тебе интересно? – поинтересовался Ларин.
– Сколько лет нужно так питаться, чтобы заработать язву желудка?
– Типун тебе на язык, – отреагировал Соловец.
– Тебе, Толян, язва не грозит, – сказал Ларин.
– Почему?
– Мой дедушка любил говорить: «В крестьянском животе и долото сгниет»…
* * *
Священник продолжал любоваться золотым крестом, вертя его в руках и разглядывая рассыпанные по нему бриллианты.
– Когда вещь талантливо сделана, она словно светится, – заметил он.
– Вы правы, батюшка, – сказала продавщица.
– Зови меня отец Викентий, дочь моя.
– Отеп Викентий.
– А тебя как величать?
– Екатерина.
– А по батюшке?
– Екатерина Васильевна.
Священник улыбнулся в густые усы.
– Крещена ли ты?
– А как же! – Продавщица расстегнула верхнюю пуговицу блузки и показала отцу Викентию маленький крестик на золотой цепочке.
– Похвально.
– Я сама приняла решение пройти обряд крещения.
– Вот как…
– Это было пять лет назад, когда я училась в торговом техникуме. В детстве меня не крестили, родители до сих пор атеисты.
– Не были они против?
– Я посоветовалась с мамой, она сказала, что не возражает.
– Не все родители благоволят стремлению чад своих слиться воедино со святой церковью.
– С тех пор как я прошла обряд крещения, во мне что-то изменилось.
– Что, дочь моя?
– Во мне родились новые силы, а в жизни появился смысл, которого не было прежде.
– Отрадно слышать это.
– Спасибо, отец Викентий.
– А скажи мне, дочь моя, давно ли ты была на исповеди? – Священник посмотрел в глаза девушке.
Продавщица потупила взгляд:
– Честно сказать, никогда не была.
Лицо человека в рясе стало строгим.
– Нехорошо, дочь моя.
– Простите, отец Викентий.
– Это ведь не мне, это тебе нужно, дитя мое.
– Понимаю.
Отец Викентий укоризненно покачал головой. Затем служитель культа окинул взглядом помещение салона. Кроме него, в зале присутствовали еще двое покупателей. Возле дальнего прилавка стоял охранник в камуфляже.
– Прости меня, дочь моя, – сказал священник. – У меня есть дело к вашему охраннику.
– Конечно, отец Викентий, вон он стоит.
– Вижу, дитя мое.
Положив на прилавок золотой крест, священник направился к человеку в камуфляже. Проходя по залу, отец Викентий достал из портфеля пистолет и направил его на охранника. Прежде чем тот успел опомниться, раздался выстрел…
* * *
Когда шавермы, принесенные Дукалисом, были съедены, оперативники закурили.
– Хорошо, но мало, – вздохнул Ларин.
– Да, я бы добавил, – согласился Дукалис.
– До закрытия осталось сорок минут, – сказал Соловец. – Потерпите.
Ларин выпустил изо рта несколько колец дыма й в этот момент заметил двух девушек, проходивших мимо машины. Девушки не спеша шли по Невскому, разглядывая витрины. Одна из них была высокой и стройной, вторая ниже и плотнее спутницы.
– Смотри, Толян, – обратился Ларин к товарищу, – девушки специально для нас.
– Не отвлекай его, – сказал Соловец.
Пройдя мимо автомобиля оперативников, девушки свернули за угол. Ларин посмотрел на часы. Девятнадцать двадцать пять. Вечер казался безвозвратно потерянным.
Неожиданно поступил сигнал на рацию, находившуюся в машине.
– Слушаю, – сказал Соловец.
– Ограблен ювелирный магазин на углу Невекого и Суворовского, – раздалось по рации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33