Перечисление
имен и трудов не имеет смысла. Но мы будем утверждать, что, пока нет правильной
морфологической разработки, не может быть и правильной исторической разработки.
Если мы не умеем разложить сказку на ее составные части, то мы не сумеем
произвести правильного сравнения. А если мы не умеем сравнивать, то как же может
быть пролит свет, например, на индоегипетские отношения или на отношения
греческой
17
басни к индийской и т. д.? Если мы не сумеем сравнить сказку со сказкой, то как
изучать связь сказки с религией, как сравнивать сказку с мифами? Наконец,
подобно тому, как все реки текут в море, все вопросы сказочного изучения в итоге
должны привести к разрешению важнейшей, до сих пор не разрешенной проблемы --
проблемы сходства сказок по всему земному шару. Как объяснить сходство сказки о
царевне-лягушке в России, Германии, Франции, Индии, в Америке у краснокожих и в
Новой Зеландии, причем исторически общения народов доказано быть не может? Это
сходство не может быть объяснено, если о характере этого сходства у нас
неправильные представления. Историк, не искушенный в морфологических вопросах,
не увидит сходства там, где оно есть на самом деле; он пропустит важные для
него, но не замеченные им совпадения, и, наоборот, там, где усматривается
сходство, специалист морфолог может показать, что сравниваемые явления
совершенно гетеронимны.
Мы видим, таким образом, что от изучения форм зависит очень многое. Не будем же
отказываться от черной, аналитической, несколько кропотливой работы, осложненной
еще тем, что она предпринята под углом зрения вопросов отвлеченно-формальных.
Подобная черная "неинтересная" работа -- путь к обобщающим "интересным"
построениям.
II. Метод и Материал
Я был совершенно убежден, что общий, основанный на трансформациях тип проходит
через все органические существа, и что его хорошо можно наблюдать во всех частях
на некотором среднем разрезе.
Гете.
Прежде всего постараемся сформулировать нашу задачу. Как уже упомянуто в
предисловии, работа посвящена волшебным сказкам. Существование волшебных сказок
как особого разряда допускается, как необходимая рабочая гипотеза. Под
волшебными пока подразумеваются сказки, выделенные Аарне-Томпсоном под NoNo
300-749. Это -- определение предварительное, искусственное, но впоследствии
представится случай дать более точное определение на основании полученных
выводов. Мы предпринимаем межсюжетное сравнение этих сказок. Для сравнения мы
выделяем составные части волшебных сказок по особым приемам (см. ниже) и затем
сравниваем сказки по их составным частям. В результате получится морфология, т.
е. описание сказки по составным частям и отношению частей друг к другу и к
целому.
18
Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? Сравним
следующие случаи:
1 Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство (Аф. 171).
2 Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство (132).
3. Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство (138).
4. Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство
(156); и т. д.
В приведенных случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются
названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или
функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия
различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям
действующих лиц.
Мы должны будем определить, в какой степени эти функции действительно
представляют собой повторные, постоянные величины сказки. Постановка всех других
вопросов будет зависеть от разрешения первого вопроса: сколько функций известно
сказке?
Исследование покажет, что повторяемость функций поразительна. Так, и баба-яга, и
Морозко, и медведь, и леший, и кобылячья голова испытывают и награждают
падчерицу. Продолжая наблюдения, можно установить, что персонажи сказки, как бы
они ни были разнообразны, часто делают одно и то же. Самый способ осуществления
функций может меняться: он представляет собой величину переменную. Морозко
действует иначе, чем баба-яга. Но функция как таковая есть величина постоянная.
Для изучения сказки важен вопрос что делают сказочные персонажи, а вопрос, кто
делает и как делает, -- это вопросы уже только привходящего изучения.
Функции действующих лиц представляют собой те составные части, которыми могут
быть заменены мотивы Веселовского или элементы Бедье. Заметим, что повторяемость
функций при различных выполнителях уже давно замечена историками религии в мифах
и верованиях, но не замечена историками сказки. Подобно тому, как свойства и
функции богов переходят с одних на других и, наконец, даже переносятся на
христианских- святых, точно так же функции одних сказочных персонажей переходят
на другие персонажи. Забегая вперед, можно сказать, что функций чрезвычайно
мало, а персонажей чрезвычайно много. Этим объясняется двоякое качество
волшебной сказки: с одной стороны, ее поразительное многообразие, ее пестрота и
красочность, с другой -- ее не менее поразительное однообразие, ее
повторяемость.
19
Итак, функции действующих лиц представляют собой основные части сказки, и их мы
прежде всего и должны выделить.
Для выделения функций их следует определить. Определение должно исходить из двух
точек зрения. Во-первых, определение ни в коем случае не должно считаться с
персонажем-выполнителем. Определение чаще всего представит собой имя
существительное, выражающее действие (запрет, выспрашивание, бегство и пр.).
Во-вторых, действие не может определяться вне своего положения в ходе
повествования. Следует считаться с тем значением, которое данная функция имеет в
ходе действия.
Так, если Иван женится на царевне, то это совершенно иное, чем брак отца на
вдове с двумя дочерьми. Другой пример: если в одном случае герой получает от
отца сто рублей и покупает себе впоследствии на эти деньги вещую кошку, а в
другом случае герой награждается деньгами за совершенное геройство и сказка на
этом кончается, то перед нами, несмотря на одинаковость действий (передача
денег), морфологически различные элементы. Таким образом, одинаковые поступки
могут иметь различное значение и наоборот. Под функцией понимается поступок
действующего лица, определенный с точки зрения его значимости для хода действия.
Приведенные наблюдения могут быть коротко формулированы следующим образом:
I. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц,
независимо от того, кем и как они выполняются. Они образуют основные составные
части сказки.
II. Число функций, известных волшебной сказке, -- ограничено.
Если функции выделены, то возникает другой вопрос: в какой группировке и в какой
последовательности встречаются эти функции? Прежде всего о последовательности.
Есть мнение, что эта последовательность случайна. Веселовский говорит: "Выбор и
распорядок задач и встреч (примеры мотивов -- В.П.) ... предполагает уже
известную свободу" (Веселовский 1913, 3). Еще резче выразил эту мысль Шкловский:
"Совершенно непонятно, почему при заимствовании должна сохраняться случайная
(разрядка Шкловского -- В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
имен и трудов не имеет смысла. Но мы будем утверждать, что, пока нет правильной
морфологической разработки, не может быть и правильной исторической разработки.
Если мы не умеем разложить сказку на ее составные части, то мы не сумеем
произвести правильного сравнения. А если мы не умеем сравнивать, то как же может
быть пролит свет, например, на индоегипетские отношения или на отношения
греческой
17
басни к индийской и т. д.? Если мы не сумеем сравнить сказку со сказкой, то как
изучать связь сказки с религией, как сравнивать сказку с мифами? Наконец,
подобно тому, как все реки текут в море, все вопросы сказочного изучения в итоге
должны привести к разрешению важнейшей, до сих пор не разрешенной проблемы --
проблемы сходства сказок по всему земному шару. Как объяснить сходство сказки о
царевне-лягушке в России, Германии, Франции, Индии, в Америке у краснокожих и в
Новой Зеландии, причем исторически общения народов доказано быть не может? Это
сходство не может быть объяснено, если о характере этого сходства у нас
неправильные представления. Историк, не искушенный в морфологических вопросах,
не увидит сходства там, где оно есть на самом деле; он пропустит важные для
него, но не замеченные им совпадения, и, наоборот, там, где усматривается
сходство, специалист морфолог может показать, что сравниваемые явления
совершенно гетеронимны.
Мы видим, таким образом, что от изучения форм зависит очень многое. Не будем же
отказываться от черной, аналитической, несколько кропотливой работы, осложненной
еще тем, что она предпринята под углом зрения вопросов отвлеченно-формальных.
Подобная черная "неинтересная" работа -- путь к обобщающим "интересным"
построениям.
II. Метод и Материал
Я был совершенно убежден, что общий, основанный на трансформациях тип проходит
через все органические существа, и что его хорошо можно наблюдать во всех частях
на некотором среднем разрезе.
Гете.
Прежде всего постараемся сформулировать нашу задачу. Как уже упомянуто в
предисловии, работа посвящена волшебным сказкам. Существование волшебных сказок
как особого разряда допускается, как необходимая рабочая гипотеза. Под
волшебными пока подразумеваются сказки, выделенные Аарне-Томпсоном под NoNo
300-749. Это -- определение предварительное, искусственное, но впоследствии
представится случай дать более точное определение на основании полученных
выводов. Мы предпринимаем межсюжетное сравнение этих сказок. Для сравнения мы
выделяем составные части волшебных сказок по особым приемам (см. ниже) и затем
сравниваем сказки по их составным частям. В результате получится морфология, т.
е. описание сказки по составным частям и отношению частей друг к другу и к
целому.
18
Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? Сравним
следующие случаи:
1 Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство (Аф. 171).
2 Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство (132).
3. Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство (138).
4. Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство
(156); и т. д.
В приведенных случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются
названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или
функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия
различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям
действующих лиц.
Мы должны будем определить, в какой степени эти функции действительно
представляют собой повторные, постоянные величины сказки. Постановка всех других
вопросов будет зависеть от разрешения первого вопроса: сколько функций известно
сказке?
Исследование покажет, что повторяемость функций поразительна. Так, и баба-яга, и
Морозко, и медведь, и леший, и кобылячья голова испытывают и награждают
падчерицу. Продолжая наблюдения, можно установить, что персонажи сказки, как бы
они ни были разнообразны, часто делают одно и то же. Самый способ осуществления
функций может меняться: он представляет собой величину переменную. Морозко
действует иначе, чем баба-яга. Но функция как таковая есть величина постоянная.
Для изучения сказки важен вопрос что делают сказочные персонажи, а вопрос, кто
делает и как делает, -- это вопросы уже только привходящего изучения.
Функции действующих лиц представляют собой те составные части, которыми могут
быть заменены мотивы Веселовского или элементы Бедье. Заметим, что повторяемость
функций при различных выполнителях уже давно замечена историками религии в мифах
и верованиях, но не замечена историками сказки. Подобно тому, как свойства и
функции богов переходят с одних на других и, наконец, даже переносятся на
христианских- святых, точно так же функции одних сказочных персонажей переходят
на другие персонажи. Забегая вперед, можно сказать, что функций чрезвычайно
мало, а персонажей чрезвычайно много. Этим объясняется двоякое качество
волшебной сказки: с одной стороны, ее поразительное многообразие, ее пестрота и
красочность, с другой -- ее не менее поразительное однообразие, ее
повторяемость.
19
Итак, функции действующих лиц представляют собой основные части сказки, и их мы
прежде всего и должны выделить.
Для выделения функций их следует определить. Определение должно исходить из двух
точек зрения. Во-первых, определение ни в коем случае не должно считаться с
персонажем-выполнителем. Определение чаще всего представит собой имя
существительное, выражающее действие (запрет, выспрашивание, бегство и пр.).
Во-вторых, действие не может определяться вне своего положения в ходе
повествования. Следует считаться с тем значением, которое данная функция имеет в
ходе действия.
Так, если Иван женится на царевне, то это совершенно иное, чем брак отца на
вдове с двумя дочерьми. Другой пример: если в одном случае герой получает от
отца сто рублей и покупает себе впоследствии на эти деньги вещую кошку, а в
другом случае герой награждается деньгами за совершенное геройство и сказка на
этом кончается, то перед нами, несмотря на одинаковость действий (передача
денег), морфологически различные элементы. Таким образом, одинаковые поступки
могут иметь различное значение и наоборот. Под функцией понимается поступок
действующего лица, определенный с точки зрения его значимости для хода действия.
Приведенные наблюдения могут быть коротко формулированы следующим образом:
I. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц,
независимо от того, кем и как они выполняются. Они образуют основные составные
части сказки.
II. Число функций, известных волшебной сказке, -- ограничено.
Если функции выделены, то возникает другой вопрос: в какой группировке и в какой
последовательности встречаются эти функции? Прежде всего о последовательности.
Есть мнение, что эта последовательность случайна. Веселовский говорит: "Выбор и
распорядок задач и встреч (примеры мотивов -- В.П.) ... предполагает уже
известную свободу" (Веселовский 1913, 3). Еще резче выразил эту мысль Шкловский:
"Совершенно непонятно, почему при заимствовании должна сохраняться случайная
(разрядка Шкловского -- В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36