https://www.dushevoi.ru/products/smesiteli/dlya-umyvalnika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Проводи к командиру.
Были они все трое в шевровых офицерских сапогах, широких синих галифе, сиреневых гимнастерках до колен, высоко схваченных светлыми ремнями, и фуражках с очень узкими полями. Над правой ягодицей у старшего пристроилась большая косая кобура, судя по вспученности — с наганом. У двух других на плечах висели в меру потертые карабины, двоюродные братья музейной трехлинейки. И имели они тот непререкаемый вид, который отличает безвредно-бесполезных охранников никем не угрожаемых объектов типа обувной фабрики или трансформаторной будки.
— Почему не выполнили приказ? — тихо спросил старший Ольховского, поднявшись на мостик.
— Приказ? — равнодушно переспросил Ольховский, глядя ему мимо глаз. — Чей?
— Мой.
Входные и выходные ворота шлюза, серые, многотонные, сомкнутые створками в паз, были закрыты на отсечку. Швартовы заведены в причальные кольца. При малочисленности и слабой вооруженности десантной команды крейсер в шлюзе — это кошка в мышеловке. Высадиться и заставить поднять воду и открыть выход? Впереди еще четыре шлюза…
Ольховский лениво стряхнул пепел с сигареты. За фуражкой охранника, синеоколышной, как у гебиста при параде, над голыми кронами деревьев, в которых светились последние присохшие листья, торчала концлагерного вида вышка с прожектором и часовым. А черт их знает, инструкции какого года им до сих пор не отменили: нет ревностней служак, чем бездельник при инструкции.
— По Уставу при входе и выходе из порта, и так далее, в том числе при прохождении шлюзов, командир корабля не имеет права покидать мостик, — холодно сообщил он, слегка подтасовывая статью. — Извольте представиться.
— Старший лейтенант Изворыкин.
Ольховский с сомнением посмотрел на эмалевые прямоугольники в петлицах отложного воротника его гимнастерки. Ну-ну.
— Предъявите документы, на основании которых вы проходите зону канала.
— Это еще что значит?
— Что здесь спецзона.
— Какая спецзона?
— Такая, какая надо. В которой проводятся спецработы. И вооруженный корабль не может следовать к Москве без соответствующего пропуска.
— Логично, — сказал Ольховский и кивнул с пониманием. — Логично.
— Я жду.
Лоцман Егорыч сполз со своего кресла и теперь стоял рядом с помостиком, глядя на троицу в галифе преданно и виновато. Рулевой зачем-то стал протирать нактоузное стекло.
Ольховский снял трубку и позвонил Беспятых:
— Лейтенант. У нас требуют пропуск на прохождение канала и следование в Москву. Ступайте в канцелярию и извлеките из компьютера пропуск, выданный штабом Балтийского флота «Авроре». Он — там!.. — должен быть на бланке штаба флота, с печатью и за подписью командующего. Причем с визой особого отдела. Быстро! Доставить ко мне на мостик. Что?! Ты меня понял… или нет, дурак?! Исполнять!
Швырнул трубку в зажимы.
— Сейчас принесут. — Он высчитывал время: пока Беспятых сканирует с какого-нибудь бланка шапку штаба флота и печать (счастье еще, что в прошлом году американцы с фрегата подарили «Хьюлет-Паккард» со всеми наворотами), пока наберет подходящий текст, пока распечатает, проверит ошибки… точно полчаса провозится. Запереть этих идиотов в трюме — а что дальше? Гнать десант захватывать пульты управления шлюзов и контролировать проход? Хрен их знает, что у них тут за спецзона.
— Мы осмотрим корабль, — известил Изворыкин. — Прикажите старшему после себя по должности сопровождать.
Это было ошибкой. Сухопутный человек слабо представляет себе, какое множество помещений и закоулков заключено в корпусе крейсера — кроме моряков, это знают лишь таможенники и судостроители. Колчак провел их вниз в машинное отделение, и в течение сорока минут рысью таскал по лабиринту бесчисленных коридоров и трапов, наслаждаясь каждым охом и сдавленным шипением за спиной, обозначающими очередное соприкосновение головы и прочих нежных частей тела с выступающим со всех сторон металлом. Лязг, грохот и мат охранника, сыпавшегося в обнимку со своим карабином с трапа в выгородку водоотливного насоса, заставил его удовлетворенно улыбнуться.
— Боеприпасы есть?
— Не имеем. Нам не положено.
— А личное оружие офицеров?
— Пистолеты командира, старпома и вахтенного начальника.
Через час посланный на поиски Сидорович обнаружил их в шпилевой. Под глазом одного из карабинеров наливался синяк, отчетливо различимый даже в тусклом трюмном освещении. Все было в порядке.
Ольховский на мостике дал понять им свое легкое удивление столь затянувшимся отсутствием и ознакомил с образцом компьютерной графики лейтенанта. Бланк с печатью выглядел лучше настоящего. Текст гласил, что «Аврора» следует в Москву по приказу Главного Управления ВМФ, отданному во исполнение директивы Главпура номер такой-то от такого-то числа, дабы принять участие в торжественном отмечании юбилея 7 Ноября. И всем органам и службам, которые ей только могут встретиться, вплоть до санитарно-эпидемиологической и газово-аварийной, категорически предписывается оказывать ей всемерное содействие. Подписал этот шедевр он лично, развернув завитушку на четверть листа.
Наискось была наложена резолюция доктора: «Проход всюду!!! Под личную ответственность начальствующих лиц всех вошедших в контакт органов внешних и внутренних служб. Нач. 5 Упр. КБФ к.-адм. Шкандыбенко (подпись)».
— Так, — сказал Изворыкин, вертя лист на свет и слюня пальцем печать. — Допустим. А где комиссар корабля?
— Бубнова — на мостик!
Шурка прибежал в кожанке и при кобуре, бросил руку к фуражке, данной Мознаимом для представительства.
— Почему не упомянули про маузер у комиссара?
— Так это же само собой.
— Все ли в порядке на борту, комиссар?
— Товарищ комиссар! — нагло надавил Шурка. — Так точно, все в порядке. А что, есть сомнения?
Его вопрос был проигнорирован. Изворыкин смотрел перед собой с тем неохотным разрешительным выражением, каким вахтеры всех рангов показывают пропускаемым посетителям, что на этот раз их бумажки по какой-то мало достоверной случайности, ладно уж, сойдут, а на самом деле — есть, есть за что их прихватить и даже посадить. Так для прокурора любой человек — потенциальный обвиняемый, ходящий на свободе лишь до поры, пока его вина официально не доказана.
И тут маркони продемонстрировал, что за время похода он в высокой мере овладел умением настоящего культуртрегера угадывать, какое искусство востребуется данным моментом. Потому что трансляция грянула:
Выходит Котька в кожаном реглане,
в защитном лепне, в черных прохорях,
в руках он держит какие-то бумаги,
а на груди горит значок труда!
Лицо Изворыкина разгладилось.
— Лебедев-Кумач? — утвердительно спросил он, и даже пристукнул каблуком в такт. Но долго расслаблять себя музыке не позволил.
— Можете следовать, — процедил он, повернулся и впереди своей пары карабинеров стал спускаться на палубу. Налитое подглазье ушибленного испускало восходящее радужное сияние.
Крейсер втягивался в открывшиеся ворота шлюза, когда с берега поплыл заунывный рельсовый звон. И к проволочной изгороди, которая тянулась меж четырех открывшихся с этого места вышек, поползла цепочка людей со старинными тачками землекопов.
— Как всегда — техника на грани фантастики, — тяжело вздохнул Ольховский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
 https://sdvk.ru/Vanni/Villeroy-Boch/ 

 Аргента Fontana