Но если вас это нихт устраивать, то ауфидерзеен!
— Как это ауфидерзеен! — не выдержал Каширский. — Конечно же, мы согласны.
Анна Сергеевна смерила компаньона презрительным взором, но промолчала.
— Ну, тогда — форвертс! — с энтузиазмом воскликнул Херклафф. — Ах да, транспорт. — Колдун извлек из-под фрака часы-луковицу на длинной цепочке, а из верхнего кармана — авторучку «Паркер» с золотым пером.
Положив часы прямо на дорогу, Херклафф дотронулся до них авторучкой, и на месте часов появилась крупная тыква.
— Хорошие были часики, — вздохнул Каширский.
Между тем Херклафф дотронулся «Паркером» теперь уже до тыквы, и она тут же выросла до размеров кареты. Анна Сергеевна алчно поглядывала на позолоченные колеса и двери и уже прикидывала, за сколько можно будет все это «загнать», если удастся похитить карету у законного владельца.
— Должно быть, она самодвижущаяся? — предположил Каширский.
— Увы, нет, — вздохнул Херклафф. — Нужны лошади. Вообще-то согласно правилам в лошадей нужно превращать мышек, или лучше даже этих, как их, крысов, но где их тут взять? — Колдун на минутку задумался. — О, дас ист гроссе идея!
Не дав своим новым попутчикам и опомниться, Херклафф дотронулся авторучкой сперва до Анны Сергеевны, а потом до Каширского. И те мгновенно превратились в крыс: белую и серую. Белая крыса, только что бывшая Анной Сергеевной, злобно зашипела, но колдун двумя небрежными касаниями обернул крыс в лошадей: Глухареву — в норовистую белую кобылку, а Каширского — в пегого жеребца.
— Что это такое?! — возмущенно заржала кобылка голосом Анны Сергеевны. — Что вы себе позволяете! А ну немедленно верните меня в прежний вид!
— Это противоречит естественному биологическому состоянию организма, — авторитетно добавил жеребец-Каширский.
— Да ну что вы, — добродушно откликнулся Херклафф. — Все будет зер гут. Я вас обязуюсь прилично кормить, давать овес и сено.
С этими словами, не обращая внимания на нецензурное ржание Анны Сергеевны, Херклафф ловко запряг лошадей. Каширский лишь обреченно вздыхал — он понимал, что это еще не самый худший исход их похождений в Новой Ютландии. Видимо, к этим же выводам пришла и Глухарева — во всяком случае, продолжая по привычке браниться, она не предпринимала никаких попыток хотя бы лягнуть своего нового хозяина.
Херклафф ласково потрепал Каширского за густую гриву, похлопал Анну Сергеевну по крепкому крупу и влез в карету. Лошади сначала медленно, а потом все увереннее понесли карету по дороге. И долго еще окрестные болота оглашало резвое ржание, в котором то и дело проскальзывали словечки, которые в книгах и газетах «нашего» мира обычно заменяют многоточиями, а в телепередачах — разными заглушающими звуками.
x x x
После того как корчму покинули сначала рыцари, а потом и поэты, там вновь стало по-всегдашнему тихо и сумрачно. Леший за стойкой привычно-ненужно протирал посуду, а водяной молча потягивал из кувшина болотную водицу.
— Ну вот, еще кружку выпью и пойду, — нарушил он гнетущую тишину. Леший в ответ лишь буркнул нечто невразумительное.
Рука водяного привычно потянулась к кувшину, но замерла на полпути: со стороны двери донесся чуть слышный стук.
— Сильнее стучите! — крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею — уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила.
— Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, — сказал Василий, заметив некоторое замешательство.
— Горницы готовы, — привычно откликнулся леший. — Что будете ужинать?
— Все равно что, лишь бы побольше, — распорядился Дубов. — И попить чего-нибудь горячего.
— Только не горячительного, — уточнил Иван-царевич.
— Ну, ради такого случая можно и винца испить, — с улыбкой возразил боярин Василий. — Правда, в меру…
Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять.
— Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, -все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. — Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него…
— Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? — задал Дубов профессиональный вопрос.
— О, это случилось в прошлом году в Москве, — охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. — А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах.
— Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? -спросил Иван.
— Да-да, разумеется! — вновь оживилась Наталья Кирилловна. — И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера…
— Как, вы и с Жуковским были знакомы? — удивился Дубов.
— Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: «Наталья Кирилловна, рассудите наш спор…» -Баронесса вздохнула. — В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности…
Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова — Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная.
Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель — ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе — бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос.
— Господин Грендель! — радостно окликнул его боярин Василий. -Какими судьбами?
— А? Что? — заозирался Грендель. — О господи, где это я?
— В корчме, вестимо, — сообщил водяной.
— Зачем я здесь? — задался Грендель новым вопросом. — Ведь я шел… Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок!
— Эка хватил, батюшка! — проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Как это ауфидерзеен! — не выдержал Каширский. — Конечно же, мы согласны.
Анна Сергеевна смерила компаньона презрительным взором, но промолчала.
— Ну, тогда — форвертс! — с энтузиазмом воскликнул Херклафф. — Ах да, транспорт. — Колдун извлек из-под фрака часы-луковицу на длинной цепочке, а из верхнего кармана — авторучку «Паркер» с золотым пером.
Положив часы прямо на дорогу, Херклафф дотронулся до них авторучкой, и на месте часов появилась крупная тыква.
— Хорошие были часики, — вздохнул Каширский.
Между тем Херклафф дотронулся «Паркером» теперь уже до тыквы, и она тут же выросла до размеров кареты. Анна Сергеевна алчно поглядывала на позолоченные колеса и двери и уже прикидывала, за сколько можно будет все это «загнать», если удастся похитить карету у законного владельца.
— Должно быть, она самодвижущаяся? — предположил Каширский.
— Увы, нет, — вздохнул Херклафф. — Нужны лошади. Вообще-то согласно правилам в лошадей нужно превращать мышек, или лучше даже этих, как их, крысов, но где их тут взять? — Колдун на минутку задумался. — О, дас ист гроссе идея!
Не дав своим новым попутчикам и опомниться, Херклафф дотронулся авторучкой сперва до Анны Сергеевны, а потом до Каширского. И те мгновенно превратились в крыс: белую и серую. Белая крыса, только что бывшая Анной Сергеевной, злобно зашипела, но колдун двумя небрежными касаниями обернул крыс в лошадей: Глухареву — в норовистую белую кобылку, а Каширского — в пегого жеребца.
— Что это такое?! — возмущенно заржала кобылка голосом Анны Сергеевны. — Что вы себе позволяете! А ну немедленно верните меня в прежний вид!
— Это противоречит естественному биологическому состоянию организма, — авторитетно добавил жеребец-Каширский.
— Да ну что вы, — добродушно откликнулся Херклафф. — Все будет зер гут. Я вас обязуюсь прилично кормить, давать овес и сено.
С этими словами, не обращая внимания на нецензурное ржание Анны Сергеевны, Херклафф ловко запряг лошадей. Каширский лишь обреченно вздыхал — он понимал, что это еще не самый худший исход их похождений в Новой Ютландии. Видимо, к этим же выводам пришла и Глухарева — во всяком случае, продолжая по привычке браниться, она не предпринимала никаких попыток хотя бы лягнуть своего нового хозяина.
Херклафф ласково потрепал Каширского за густую гриву, похлопал Анну Сергеевну по крепкому крупу и влез в карету. Лошади сначала медленно, а потом все увереннее понесли карету по дороге. И долго еще окрестные болота оглашало резвое ржание, в котором то и дело проскальзывали словечки, которые в книгах и газетах «нашего» мира обычно заменяют многоточиями, а в телепередачах — разными заглушающими звуками.
x x x
После того как корчму покинули сначала рыцари, а потом и поэты, там вновь стало по-всегдашнему тихо и сумрачно. Леший за стойкой привычно-ненужно протирал посуду, а водяной молча потягивал из кувшина болотную водицу.
— Ну вот, еще кружку выпью и пойду, — нарушил он гнетущую тишину. Леший в ответ лишь буркнул нечто невразумительное.
Рука водяного привычно потянулась к кувшину, но замерла на полпути: со стороны двери донесся чуть слышный стук.
— Сильнее стучите! — крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею — уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила.
— Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, — сказал Василий, заметив некоторое замешательство.
— Горницы готовы, — привычно откликнулся леший. — Что будете ужинать?
— Все равно что, лишь бы побольше, — распорядился Дубов. — И попить чего-нибудь горячего.
— Только не горячительного, — уточнил Иван-царевич.
— Ну, ради такого случая можно и винца испить, — с улыбкой возразил боярин Василий. — Правда, в меру…
Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять.
— Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, -все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. — Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него…
— Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? — задал Дубов профессиональный вопрос.
— О, это случилось в прошлом году в Москве, — охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. — А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах.
— Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? -спросил Иван.
— Да-да, разумеется! — вновь оживилась Наталья Кирилловна. — И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера…
— Как, вы и с Жуковским были знакомы? — удивился Дубов.
— Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: «Наталья Кирилловна, рассудите наш спор…» -Баронесса вздохнула. — В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности…
Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова — Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная.
Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель — ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе — бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос.
— Господин Грендель! — радостно окликнул его боярин Василий. -Какими судьбами?
— А? Что? — заозирался Грендель. — О господи, где это я?
— В корчме, вестимо, — сообщил водяной.
— Зачем я здесь? — задался Грендель новым вопросом. — Ведь я шел… Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок!
— Эка хватил, батюшка! — проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122