Поэтому и позволили!
Что и требовалось доказать.
И на чем строился весь расчет!
На шум они должны были прореагировать — должны были полезть из тайных щелей. И полезли! Потому что не могли предполагать, что диверсант, которого совместными усилиями органов немецкого правопорядка взяли, будет не он. И будет не там, а совсем в другом месте — удаленном на полкилометра. На своем НП. На чердаке. В клетушке. С сорокакратной подзорной трубой! В доме, из окон которого удобно было следить за домом «объекта». За его окнами, подъездом и двором. И так и оказалось — следили!
Они — за «объектом», а он — за ними!
В сексе это извращение называется — слежкой за вуайеристом, или наблюдением за наблюдателем. За тем, что подглядывает за актом в данном случае правосудия. А наблюдатель поглядывает за ним! За тем, как он наблюдает. Откуда наблюдает... Как...
И делает выводы...
Тут он рассчитал все очень верно!
Просто так их выманить было бы невозможно. Только на приманку, на какое-нибудь значимое событие например, на захват русского диверсанта! Который придет взрывать предателя своей Родины и заодно законопослушных немцев.
Вот он и пришел! С бомбой в коробке.
И уж тут они не утерпели, тут они, нарушая все правила приличий и заодно конспирации, полезли любопытствовать. Тем выдав себя. С головой.
Вот и вся немудреная хитрость.
Которая позволила установить истину.
Встреча состоялась, но на встречу с предателем пошли только ноги, а глаза остались на месте. И стали смотреть за теми, кто будет смотреть — как ловят ноги...
И углядели. И при этом остались целы.
А вот нога...
Глава 29
Нет, сирены еще не замолкли.
И кареты «Скорой помощи» не уехали.
И пожарные машины не убыли.
И репортеры не разошлись.
Потому что была еще коробка!
И в ней-то и было все дело!..
Когда прибыли саперы, все вокруг было оцеплено полицией и завешено флюоресцирующими лентами с предупреждающими — Ahtung! — надписями! Но за них и так никто не пытался лезть. Немцам коли сказали не лезть — они не лезут...
Это только в России, когда случается нападение на Сбербанк и революция, куда прибывают войска с автоматами, улица вмиг заполняется зеваками, которым охота поглядеть, кто в кого будет стрелять и попадет ли. И тут уж ори не ори — ничего не поможет, зеваки будут стоять, обсуждая, кто сильнее, милиция или бандиты будут лезть на заборы, откуда лучше видно, и биться об заклад. А вездесущие детишки непременно просочатся сквозь пикеты и кордоны, встанут вкруг автоматчиков и, дергая их со всех сторон за камуфляж, станут канючить:
— Дядь, а дядь, а скажи, у тебя автомат всамделишный? А граната есть?
А дай подержать!
А стрельни, дядь! Ну стрельни хоть разок!.. Или патрончик подари!
— Кыш, мелюзга! А ну — пошли отсюда! — станут огрызаться милиционеры, строя страшные рожи и отводя от детских ручонок оружие. Вместо того чтобы направлять его на цель.
— Пошли отсюда, я сказал!
— Чего на пацанов орешь?! — обязательно выступит кто-нибудь из толпы. — Чего они тебе — мешают, что ли? Пусть стоят, коли охота.
И тут уж бойцам станет не до преступников, а до наседающей пацанвы и толпы, которая станет развлекаться, задирая их.
И ничего тут не поделать! Только если в нарушение закона дать пацаненкам пенделя или отвесить леща, а толпе расквасить пару рож — только тогда они и разойдутся.
Ну нет у русских уважения к параграфам.
У немцев — есть.
— Отойдите на десять шагов! — командует полицейский.
И все дружно шагают назад. Ровнехонько на десять шагов. И глядят оттуда на саперов, что вылезли из своего грузовика. Вид у которых самый боевой.
Саперы облачились в особые, способные выдержать взрыв бронекостюмы, взяли в руки специальные, не пробиваемые осколками щиты и никуда не пошли, пустив впереди себя телеуправляемого робота.
Робот вскарабкался по лестнице, подполз к коробке и вытянув щуп, осмотрел-"обнюхал" ее со всех сторон.
Коробка как коробка. С ленточкой...
Присутствия взрывчатых веществ в ней робот не обнаружил, но все равно было принято решение расстрелять коробку с помощью водометной пушки.
Ударившая с огромной силой в «бомбу» струя разметала оболочку коробки и ее содержимое в мелкие клочки и в разные стороны, нанеся подъезду непоправимый, который даже не понять, с кого взыскать, урон.
В коробке был — торт.
Всего лишь торт.
Просто торт.
Кремовый. С розочками.
И не было никакой бомбы.
Или хоть пистолета.
Ну хотя бы отравленного кинжала!
Ничего такого — только торт. Наверное, очень вкусный.
— Где бомба? — рявкнули на диверсанта контрразведчики, беря его, пока он не пришел в себя, в оборот. — Куда ты дел бомбу?
— Какую бомбу? Я не знаю ни о какой бомбе! Меня попросили занести торт.
— Торт?!.
— Ну да — торт.
— Кто попросил?
— Я не знаю. Я первый раз в жизни его видел! Честное слово!
Контрразведчики переглянулись. Как же они так лопухнулись-то? Ведь это же самое обычное дело, когда шпион посылает вместо себя на конспиративную квартиру какого-нибудь случайного прохожего, чтобы узнать, нет ли там засады.
И этот — послал!
И они поверили.
Потому что нельзя было не поверить. Вернее — невозможно! Из-за коробки!.. Кабы не коробка, они могли бы вести себя потише — запустили диверсанта в помещение и там без шума повязали бы его.
Но коробка!..
В коробке могла быть бомба!
Бомба могла взорваться!
Дом рухнуть!
Добропорядочные немцы погибнуть!
За что кто-то должен был бы ответить!
Они!
И надо им это, чтобы до конца дней своих жить на социале и выплачивать семьям пострадавших компенсации!..
Вот они и отреагировали. Причем именно так, как рассчитывал русский диверсант, пославший своей жертве кремовый торт. А сам — не пришел!
Где же его теперь искать?
— Вы сможете узнать человека, который вручил вам торт, если, к примеру, случайно встретите его на улице?
— Не знаю, неуверен, вряд ли, — засомневался арестованный. — У него было какое-то очень незапоминающееся лицо.
— Он говорил по-немецки?
— Да.
— Хорошо?
— Скорее нет, чем да. Он неправильно строил многие фразы, и у него был акцент. Мне кажется, вернее, я уверен, что он не был не немцем.
— А кем?
— Иностранцем. Может быть, русским.
— Почему вы так решили?
— Не знаю — но мне кажется, он — русский!
— Вы можете его описать?
— Я попробую... Среднего роста, пожалуй что метр семьдесят — семьдесят пять, немолодой, но и не старый, скорее лет сорока, чем пятидесяти, с бородой, такой небольшой, но ухоженной, в очках...
— А прическа?
— Прическа? У него был хвостик, знаете, такой, когда забирают волосы сзади.
Действительно, невзрачная личность.
— Где вы с ним познакомились?
— Это не я, это — он со мной! Я не хотел!
Он подошел ко мне в пивной...
Глава 30
Просьба была невинной — вручить подарок имениннице. И была весьма убедительной, потому что исходила от очень представительного на вид мужчины и подкреплялась деньгами. Тремя сотнями евро.
— Ваше лицо внушает мне доверие.
— Да?.. И что с того?
— Я прошу вас помочь мне, у меня безвыходная ситуация — сегодня у одной моей знакомой день рождения.
— Я очень рад.
— Я — тоже. Я должен поздравить ее — не могу не поздравить! Я ее десять лет поздравляю — каждый год во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать. Если сегодня она не получит подарок, она вообразит черт знает что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Что и требовалось доказать.
И на чем строился весь расчет!
На шум они должны были прореагировать — должны были полезть из тайных щелей. И полезли! Потому что не могли предполагать, что диверсант, которого совместными усилиями органов немецкого правопорядка взяли, будет не он. И будет не там, а совсем в другом месте — удаленном на полкилометра. На своем НП. На чердаке. В клетушке. С сорокакратной подзорной трубой! В доме, из окон которого удобно было следить за домом «объекта». За его окнами, подъездом и двором. И так и оказалось — следили!
Они — за «объектом», а он — за ними!
В сексе это извращение называется — слежкой за вуайеристом, или наблюдением за наблюдателем. За тем, что подглядывает за актом в данном случае правосудия. А наблюдатель поглядывает за ним! За тем, как он наблюдает. Откуда наблюдает... Как...
И делает выводы...
Тут он рассчитал все очень верно!
Просто так их выманить было бы невозможно. Только на приманку, на какое-нибудь значимое событие например, на захват русского диверсанта! Который придет взрывать предателя своей Родины и заодно законопослушных немцев.
Вот он и пришел! С бомбой в коробке.
И уж тут они не утерпели, тут они, нарушая все правила приличий и заодно конспирации, полезли любопытствовать. Тем выдав себя. С головой.
Вот и вся немудреная хитрость.
Которая позволила установить истину.
Встреча состоялась, но на встречу с предателем пошли только ноги, а глаза остались на месте. И стали смотреть за теми, кто будет смотреть — как ловят ноги...
И углядели. И при этом остались целы.
А вот нога...
Глава 29
Нет, сирены еще не замолкли.
И кареты «Скорой помощи» не уехали.
И пожарные машины не убыли.
И репортеры не разошлись.
Потому что была еще коробка!
И в ней-то и было все дело!..
Когда прибыли саперы, все вокруг было оцеплено полицией и завешено флюоресцирующими лентами с предупреждающими — Ahtung! — надписями! Но за них и так никто не пытался лезть. Немцам коли сказали не лезть — они не лезут...
Это только в России, когда случается нападение на Сбербанк и революция, куда прибывают войска с автоматами, улица вмиг заполняется зеваками, которым охота поглядеть, кто в кого будет стрелять и попадет ли. И тут уж ори не ори — ничего не поможет, зеваки будут стоять, обсуждая, кто сильнее, милиция или бандиты будут лезть на заборы, откуда лучше видно, и биться об заклад. А вездесущие детишки непременно просочатся сквозь пикеты и кордоны, встанут вкруг автоматчиков и, дергая их со всех сторон за камуфляж, станут канючить:
— Дядь, а дядь, а скажи, у тебя автомат всамделишный? А граната есть?
А дай подержать!
А стрельни, дядь! Ну стрельни хоть разок!.. Или патрончик подари!
— Кыш, мелюзга! А ну — пошли отсюда! — станут огрызаться милиционеры, строя страшные рожи и отводя от детских ручонок оружие. Вместо того чтобы направлять его на цель.
— Пошли отсюда, я сказал!
— Чего на пацанов орешь?! — обязательно выступит кто-нибудь из толпы. — Чего они тебе — мешают, что ли? Пусть стоят, коли охота.
И тут уж бойцам станет не до преступников, а до наседающей пацанвы и толпы, которая станет развлекаться, задирая их.
И ничего тут не поделать! Только если в нарушение закона дать пацаненкам пенделя или отвесить леща, а толпе расквасить пару рож — только тогда они и разойдутся.
Ну нет у русских уважения к параграфам.
У немцев — есть.
— Отойдите на десять шагов! — командует полицейский.
И все дружно шагают назад. Ровнехонько на десять шагов. И глядят оттуда на саперов, что вылезли из своего грузовика. Вид у которых самый боевой.
Саперы облачились в особые, способные выдержать взрыв бронекостюмы, взяли в руки специальные, не пробиваемые осколками щиты и никуда не пошли, пустив впереди себя телеуправляемого робота.
Робот вскарабкался по лестнице, подполз к коробке и вытянув щуп, осмотрел-"обнюхал" ее со всех сторон.
Коробка как коробка. С ленточкой...
Присутствия взрывчатых веществ в ней робот не обнаружил, но все равно было принято решение расстрелять коробку с помощью водометной пушки.
Ударившая с огромной силой в «бомбу» струя разметала оболочку коробки и ее содержимое в мелкие клочки и в разные стороны, нанеся подъезду непоправимый, который даже не понять, с кого взыскать, урон.
В коробке был — торт.
Всего лишь торт.
Просто торт.
Кремовый. С розочками.
И не было никакой бомбы.
Или хоть пистолета.
Ну хотя бы отравленного кинжала!
Ничего такого — только торт. Наверное, очень вкусный.
— Где бомба? — рявкнули на диверсанта контрразведчики, беря его, пока он не пришел в себя, в оборот. — Куда ты дел бомбу?
— Какую бомбу? Я не знаю ни о какой бомбе! Меня попросили занести торт.
— Торт?!.
— Ну да — торт.
— Кто попросил?
— Я не знаю. Я первый раз в жизни его видел! Честное слово!
Контрразведчики переглянулись. Как же они так лопухнулись-то? Ведь это же самое обычное дело, когда шпион посылает вместо себя на конспиративную квартиру какого-нибудь случайного прохожего, чтобы узнать, нет ли там засады.
И этот — послал!
И они поверили.
Потому что нельзя было не поверить. Вернее — невозможно! Из-за коробки!.. Кабы не коробка, они могли бы вести себя потише — запустили диверсанта в помещение и там без шума повязали бы его.
Но коробка!..
В коробке могла быть бомба!
Бомба могла взорваться!
Дом рухнуть!
Добропорядочные немцы погибнуть!
За что кто-то должен был бы ответить!
Они!
И надо им это, чтобы до конца дней своих жить на социале и выплачивать семьям пострадавших компенсации!..
Вот они и отреагировали. Причем именно так, как рассчитывал русский диверсант, пославший своей жертве кремовый торт. А сам — не пришел!
Где же его теперь искать?
— Вы сможете узнать человека, который вручил вам торт, если, к примеру, случайно встретите его на улице?
— Не знаю, неуверен, вряд ли, — засомневался арестованный. — У него было какое-то очень незапоминающееся лицо.
— Он говорил по-немецки?
— Да.
— Хорошо?
— Скорее нет, чем да. Он неправильно строил многие фразы, и у него был акцент. Мне кажется, вернее, я уверен, что он не был не немцем.
— А кем?
— Иностранцем. Может быть, русским.
— Почему вы так решили?
— Не знаю — но мне кажется, он — русский!
— Вы можете его описать?
— Я попробую... Среднего роста, пожалуй что метр семьдесят — семьдесят пять, немолодой, но и не старый, скорее лет сорока, чем пятидесяти, с бородой, такой небольшой, но ухоженной, в очках...
— А прическа?
— Прическа? У него был хвостик, знаете, такой, когда забирают волосы сзади.
Действительно, невзрачная личность.
— Где вы с ним познакомились?
— Это не я, это — он со мной! Я не хотел!
Он подошел ко мне в пивной...
Глава 30
Просьба была невинной — вручить подарок имениннице. И была весьма убедительной, потому что исходила от очень представительного на вид мужчины и подкреплялась деньгами. Тремя сотнями евро.
— Ваше лицо внушает мне доверие.
— Да?.. И что с того?
— Я прошу вас помочь мне, у меня безвыходная ситуация — сегодня у одной моей знакомой день рождения.
— Я очень рад.
— Я — тоже. Я должен поздравить ее — не могу не поздравить! Я ее десять лет поздравляю — каждый год во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать. Если сегодня она не получит подарок, она вообразит черт знает что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51