Я совсем не хвастаюсь этими скромными привычками. Мою профессиональную гордость составляют
прогнозы, которые потом подтверждаются событиями (особенно что касается тенниса или бокса), или небольшая статья-портрет кого-то из фаворитов или интересного дебютанта.
Пять часов пополудни. От Бертрикса ничего. Я начал сортировать фотографии. Инертность Сюрло становилась странной. Во всяком случае, достойной сожаления, учитывая мои планы. После некоторых колебаний я решил сам набрать номер Бертрикса.
— Нет, по-прежнему ничего. Теперь вполне вероятно, что он решил дождаться ночи. Я об этом подумал, когда оставил ему сутки. Никуда не уходите. Что бы там ни было, я вам позвоню в восемь. Но надеюсь, что до этого времени...
В спортивном отделе горят яркие лампы, в нем хорошо протопили. На Тополином острове холодно и уже темно, поднимается туман. Что покажется из этого тумана? Нужно, чтобы Сюрло решился на какой-то поступок...
Нет, Сюрло не решался. В восемь я как раз ужинал в баре, когда мне позвонил Бертрикс.
— Ничего. С обеда он сидит дома. Снова ходил пить аперитив и только что вернулся. Не отчаивайтесь, у нас впереди целая ночь. Вот что я вам предлагаю. Побудьте в редакции до десяти и приезжайте сюда. Дверь будет открыта, поднимайтесь прямо ко мне в кабинет. Постарайтесь не задерживаться по дороге между редакцией и моей конторой. До встречи.
В десять снова ничего. Я вышел из спортивной редакции и зашел в гараж за машиной. Если этой ночью будет горячо, Комб не сможет упрекнуть меня в том, что я чего-то не предусмотрел. Через несколько минут я был у Бертрикса. Он спокойно покупивал трубку, сидя, как буржуа, с книгой на коленях перед большим электрообогревателем.
— Сюрло только что лег спать,- сообщил он мне.— Во всяком случае, он запер двери, и сейчас у него не светится. Не думаю, чтобы он мог выйти из дому или кто-то мог зайти к нему незамеченным. Конечно мне больше пришлась бы по душе полная луна, чем туман. Но нужно делать свое дело, как говорят в народе.
— И много ли ангелов-хранителей у Сюрло?
— Достаточно. К тому же не забудьте, что сейчас условия совсем иные, чем в ту трагическую ночь. На этот раз мы следим не за зарослями, а за конкретным человеком, а точнее за подступами к конкретному дому. Так удобнее.
— Я только что думал об этом: а вас не удивляет, что Сюрло сегодня после обеда не ходил на работу?
— В Берси? Он туда ходит не чаще, чем дважды-трижды в неделю; вполне достаточно, чтобы урвать свой кусок от убогого черного рынка, который заменил людям нормальную работу. Нет, в том, что он остался дома, нет ничего странного.
— Хорошо. А что теперь делать мне? Пьер Бертрикс уселся за стол.
— У вас есть машина? Тогда нет никакой необходимости в том, чтобы вы оставались здесь на ночь. Я даже хотел бы, чтобы вы вернулись домой, как обычно. Не бойтесь зажигать у себя свет. И спокойно ложитесь спать.
— А если что-то случится этой ночью?
— Без вас не обойдемся.
— Нужно, чтобы меня предупредили.
— Не беспокойтесь, я об этом подумал. После того, как выключите свет, откройте окно вашего кабинета, то, которое вы открывали, когда стреляли в вашего мнимого злоумышленника. На этот раз под вашими окнами действительно будет человек, которому вы отдадите свои ключи. Таким образом, он сможет в любую минуту вас разбудить с наименьшими затратами времени. Раздеваться полностью, конечно, не стоит...
— Человек под моим окном? И я должен ему бросить свои ключи?
— Бросить либо передать в руки, это вы уже решите сами. Я думаю, нет необходимости напоминать вам, чтобы вы не поднимали лишнего шума.
— Весьма романтично,— заметил я.
— Жизнь иногда поворачивается весьма романтическими сторонами; что касается меня, то я знаю лишь романтические эпизоды в жизни других.
Пьер Бертрикс улыбался, и в его улыбке не было ни иронии, ни злости. Однако это не помешало ему снова найти способ запереть меня в доме до следующего утра.
— Заметьте,- продолжал Бертрикс,— что случится что-нибудь может не только з связи с С'юрло. Я не отказался от мысли, что моя вторая петарда — я говорю о нашем вымышленном преступлении — должна где-то здесь обязательно отозваться. Вот увидите. Так что, милый Норрей, возвращайтесь к себе, не медля. Если ночью ничего не случится, приходите сюда завтра в девять утра.
— А если Сюрло прямиком пойдет в комиссариат полиции, вы его арестуете?
— Да уж, если вы вобьете себе что-нибудь в голову!.. Улыбаясь, Бертрикс протянул мне на прощание руку:
-- Нет, я его не арестую, а почему, объясню завтра утром.
Он искренне пожал мне руку. Нет, право, было похоже, что Бертрикс больше на меня не сердится. Однако его намеки, и не только намеки, но и то, как он изолировал меня этой ночью, все больше убеждали меня: он подозревает, что я рассказал ему не все и, возможно, думает, что я знал, какие последствия будет иметь инсценированное нападение, а именно — отчаянный поворот в поведении Лидии. Но
до последней минуты имя Лидии... Вот уж поистине: когда я вобью себе что-нибудь в голову...
Как частенько бывало, я оставил машину на левом берегу рукава Капитула, возле «Сержанта Бобийо» — там еще не ложились. Потом по Мосту Капитула прошел мимо «Пти-Лидо»: дверь заперта, внутри темно. Я пошел по Вишневой Аллее и добрался до дома вдовы Шарло, не встретив по дороге ни единой живой души. Но мой приход должен был заметить, по крайней мере, один человек, тот, кому надлежало забрать у меня ключи. Ни единого силуэта, ни шороха. Чувство не из приятных. Я хлопнул калиткой.
Хозяйки мои, конечно, уже улеглись спать. Я знал, что на ночь они задвигают дверь мебелью и уже двое суток только и думают, как бы скорее отсюда уехать. Но прежде им, конечно, хочется продать дом. Они хотят продать дом, мебель и меня со всем остальным. Меня уже передают по эстафете вместе со скарбом... У себя в комнате я зажег все лампы. Немного побродил по комнате, снял ботинки. Выключил свет, тихонько приоткрыл окно. Вот черт! Есть-таки! Я даже непроизвольно вздрогнул, когда кто-то назвал меня по имени. Мужчина стоял у водосточной трубы на цементном бордюре, прислонившись к стене. Очевидно, он перелез через ограду в саду, как преступник в моем вымышленном рассказе.
— Месье Норрей, я пришел за ключами. Я вложил их в протянутую руку...
В темноте я не вижу его лица, но голос у него молодой и приятный, Я улыбаюсь, видя, как он, ступая мягко, как кошка,, уходит и без малейшего шума перемахивает через ограду. Действительно, совсем еще молоденький. Очевидно, профессия ему нравится. Так это он будет моим ключником? Как в романе — полукомическая интермедия к драме. Я почти перестал сердиться на Бертрикса за то, что он запер меня в моей комнате, и растянулся на кровати.
Когда я проснулся, уже светало. Я взглянул на часы: восемь; я спал без сновидений. Вскочил с кровати, на видном месте, на тумбочке у изголовья я увидел свои ключи. Я снова улыбнулся, вспомнив вчерашнего парня с кошачьими движениями; я и не слышал, как он вернул ключи. Вне всякого сомнения, ночь прошла спокойно. Но теперь нужно торопиться. Старшая из моих хозяек принесла завтрак.
— Вы ничего не слышали сегодня ночью? — спросил я.— Где-то ближе к рассвету?
Она чуть было не уронила поднос, мне пришлось ее успокаивать, клясться, что я спросил просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
прогнозы, которые потом подтверждаются событиями (особенно что касается тенниса или бокса), или небольшая статья-портрет кого-то из фаворитов или интересного дебютанта.
Пять часов пополудни. От Бертрикса ничего. Я начал сортировать фотографии. Инертность Сюрло становилась странной. Во всяком случае, достойной сожаления, учитывая мои планы. После некоторых колебаний я решил сам набрать номер Бертрикса.
— Нет, по-прежнему ничего. Теперь вполне вероятно, что он решил дождаться ночи. Я об этом подумал, когда оставил ему сутки. Никуда не уходите. Что бы там ни было, я вам позвоню в восемь. Но надеюсь, что до этого времени...
В спортивном отделе горят яркие лампы, в нем хорошо протопили. На Тополином острове холодно и уже темно, поднимается туман. Что покажется из этого тумана? Нужно, чтобы Сюрло решился на какой-то поступок...
Нет, Сюрло не решался. В восемь я как раз ужинал в баре, когда мне позвонил Бертрикс.
— Ничего. С обеда он сидит дома. Снова ходил пить аперитив и только что вернулся. Не отчаивайтесь, у нас впереди целая ночь. Вот что я вам предлагаю. Побудьте в редакции до десяти и приезжайте сюда. Дверь будет открыта, поднимайтесь прямо ко мне в кабинет. Постарайтесь не задерживаться по дороге между редакцией и моей конторой. До встречи.
В десять снова ничего. Я вышел из спортивной редакции и зашел в гараж за машиной. Если этой ночью будет горячо, Комб не сможет упрекнуть меня в том, что я чего-то не предусмотрел. Через несколько минут я был у Бертрикса. Он спокойно покупивал трубку, сидя, как буржуа, с книгой на коленях перед большим электрообогревателем.
— Сюрло только что лег спать,- сообщил он мне.— Во всяком случае, он запер двери, и сейчас у него не светится. Не думаю, чтобы он мог выйти из дому или кто-то мог зайти к нему незамеченным. Конечно мне больше пришлась бы по душе полная луна, чем туман. Но нужно делать свое дело, как говорят в народе.
— И много ли ангелов-хранителей у Сюрло?
— Достаточно. К тому же не забудьте, что сейчас условия совсем иные, чем в ту трагическую ночь. На этот раз мы следим не за зарослями, а за конкретным человеком, а точнее за подступами к конкретному дому. Так удобнее.
— Я только что думал об этом: а вас не удивляет, что Сюрло сегодня после обеда не ходил на работу?
— В Берси? Он туда ходит не чаще, чем дважды-трижды в неделю; вполне достаточно, чтобы урвать свой кусок от убогого черного рынка, который заменил людям нормальную работу. Нет, в том, что он остался дома, нет ничего странного.
— Хорошо. А что теперь делать мне? Пьер Бертрикс уселся за стол.
— У вас есть машина? Тогда нет никакой необходимости в том, чтобы вы оставались здесь на ночь. Я даже хотел бы, чтобы вы вернулись домой, как обычно. Не бойтесь зажигать у себя свет. И спокойно ложитесь спать.
— А если что-то случится этой ночью?
— Без вас не обойдемся.
— Нужно, чтобы меня предупредили.
— Не беспокойтесь, я об этом подумал. После того, как выключите свет, откройте окно вашего кабинета, то, которое вы открывали, когда стреляли в вашего мнимого злоумышленника. На этот раз под вашими окнами действительно будет человек, которому вы отдадите свои ключи. Таким образом, он сможет в любую минуту вас разбудить с наименьшими затратами времени. Раздеваться полностью, конечно, не стоит...
— Человек под моим окном? И я должен ему бросить свои ключи?
— Бросить либо передать в руки, это вы уже решите сами. Я думаю, нет необходимости напоминать вам, чтобы вы не поднимали лишнего шума.
— Весьма романтично,— заметил я.
— Жизнь иногда поворачивается весьма романтическими сторонами; что касается меня, то я знаю лишь романтические эпизоды в жизни других.
Пьер Бертрикс улыбался, и в его улыбке не было ни иронии, ни злости. Однако это не помешало ему снова найти способ запереть меня в доме до следующего утра.
— Заметьте,- продолжал Бертрикс,— что случится что-нибудь может не только з связи с С'юрло. Я не отказался от мысли, что моя вторая петарда — я говорю о нашем вымышленном преступлении — должна где-то здесь обязательно отозваться. Вот увидите. Так что, милый Норрей, возвращайтесь к себе, не медля. Если ночью ничего не случится, приходите сюда завтра в девять утра.
— А если Сюрло прямиком пойдет в комиссариат полиции, вы его арестуете?
— Да уж, если вы вобьете себе что-нибудь в голову!.. Улыбаясь, Бертрикс протянул мне на прощание руку:
-- Нет, я его не арестую, а почему, объясню завтра утром.
Он искренне пожал мне руку. Нет, право, было похоже, что Бертрикс больше на меня не сердится. Однако его намеки, и не только намеки, но и то, как он изолировал меня этой ночью, все больше убеждали меня: он подозревает, что я рассказал ему не все и, возможно, думает, что я знал, какие последствия будет иметь инсценированное нападение, а именно — отчаянный поворот в поведении Лидии. Но
до последней минуты имя Лидии... Вот уж поистине: когда я вобью себе что-нибудь в голову...
Как частенько бывало, я оставил машину на левом берегу рукава Капитула, возле «Сержанта Бобийо» — там еще не ложились. Потом по Мосту Капитула прошел мимо «Пти-Лидо»: дверь заперта, внутри темно. Я пошел по Вишневой Аллее и добрался до дома вдовы Шарло, не встретив по дороге ни единой живой души. Но мой приход должен был заметить, по крайней мере, один человек, тот, кому надлежало забрать у меня ключи. Ни единого силуэта, ни шороха. Чувство не из приятных. Я хлопнул калиткой.
Хозяйки мои, конечно, уже улеглись спать. Я знал, что на ночь они задвигают дверь мебелью и уже двое суток только и думают, как бы скорее отсюда уехать. Но прежде им, конечно, хочется продать дом. Они хотят продать дом, мебель и меня со всем остальным. Меня уже передают по эстафете вместе со скарбом... У себя в комнате я зажег все лампы. Немного побродил по комнате, снял ботинки. Выключил свет, тихонько приоткрыл окно. Вот черт! Есть-таки! Я даже непроизвольно вздрогнул, когда кто-то назвал меня по имени. Мужчина стоял у водосточной трубы на цементном бордюре, прислонившись к стене. Очевидно, он перелез через ограду в саду, как преступник в моем вымышленном рассказе.
— Месье Норрей, я пришел за ключами. Я вложил их в протянутую руку...
В темноте я не вижу его лица, но голос у него молодой и приятный, Я улыбаюсь, видя, как он, ступая мягко, как кошка,, уходит и без малейшего шума перемахивает через ограду. Действительно, совсем еще молоденький. Очевидно, профессия ему нравится. Так это он будет моим ключником? Как в романе — полукомическая интермедия к драме. Я почти перестал сердиться на Бертрикса за то, что он запер меня в моей комнате, и растянулся на кровати.
Когда я проснулся, уже светало. Я взглянул на часы: восемь; я спал без сновидений. Вскочил с кровати, на видном месте, на тумбочке у изголовья я увидел свои ключи. Я снова улыбнулся, вспомнив вчерашнего парня с кошачьими движениями; я и не слышал, как он вернул ключи. Вне всякого сомнения, ночь прошла спокойно. Но теперь нужно торопиться. Старшая из моих хозяек принесла завтрак.
— Вы ничего не слышали сегодня ночью? — спросил я.— Где-то ближе к рассвету?
Она чуть было не уронила поднос, мне пришлось ее успокаивать, клясться, что я спросил просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47