А этот небольшой райончик, известный в Вене под названием «бермудский треугольник» отличался тем, что состоял практически из одних ресторанов. Ко всему прочему это было совсем недалеко от улицы Ротентумштрассе, круто спускавшейся от собора святого Стефана к Дунайскому каналу - там «металлические парни» снимали квартиры и офис. Три в одном - так и называли они двухэтажное зданьице, стоявшее в глубине одного из дворов.
Сегодня, впрочем, они обедали совсем без аппетита, словно отбывая обязательную повинность. На то были особые причины…
Тем не менее Помогайлов заказал себе и греческий салат, и любимые печеночные клецки. А господин Лузгин не побрезговал целой порцией жаркого «Эстергази» с каперсами и анчоусами. Очень трудно отказываться от привычных удовольствий. Поэтому после минутной заминки они все же заказали еще и бутылку красного «Венского леса».
- Да пропади он пропадом, этот Белов! Вместе со своими бандитскими мордами, - проворчал Помогайлов, вонзая вилку в ароматную, истекающую соком клецку.
В процессе поглощения пищи они напоминали двух хомячков. Грузный лысеющий Помогайлов с упругими пухлыми щеками - пегого, а худощавый с коротким седым ежиком Лузгин с аккуратными защечными мешками - соответственно, белого. Так их, хомячками, между прочим, и называли между собой столь ими нелюбимые «бандитские морды». Но Павел Исидорович с Владимир Борисовичем об этом и не подозревали. Как, впрочем, и о многом другом.
- Твоими устами да мед бы пить, Павел Исидорович, - Лузгин подцепил вилкой ускользающий каперс. - Только сдается мне, что он на сей счет имеет иное мнение. Какого черта он прислал вдруг бухгалтера еще в сопровождении кучи мордоворотов? Кажется, мы с тобой, - и он хитро, исподлобья, посмотрел на Помогайлова, - не давали повода для внеплановых финансовых проверок? Разве что он каким-то чудом узнал о наших контрактах с итальянцами?
- Откуда, откуда он мог узнать? Об этом знали только мы с тобой, - заволновался Помогайлов. - Только ты да я.
- Вот именно это меня беспокоит больше всего. И в то же время успокаивает. Немного. Кто их, бандитов, разберет? Может, просто пугает? Перестраховывается на всякий пожарный?
- Дай-то бог… Но свербит у меня что-то на душе. Ты посмотри, Борисыч, этот Генрих Петрович первым делом затребовал все приходно-расходные документы по поставкам последнего месяца. Если он настоящий профи, то вполне может просечь, что часть средств до сих пор не оприходовано. В общем, Владимир Борисыч, нам остается только молиться, а по большому счету рвать когти.
- Подожди, не гони волну. Может, еще и не въедут. А если въедут, то у нас все равно есть запас времени. В крайнем случае, для отвода глаз часть средств можно вернуть пока на общие счета. Если успеем, - не слишком-то оптимистично заключил Лузгин. Ну да ладно, пора идти. Официант, счет!
Хомячки допили вино и неторопливо побрели в сторону ставшего вдруг таким неуютным офиса, где с самого утра хозяйничал бухгалтер Генрих Петрович с пятью уральскими «телохранителями». Посланцы Белова чувствовали себя в их офисе как дома. И с этим, к сожалению, приходилось мириться…
Пчелу друзья поехали встречать все вместе.
- Кос, - обернулся Саша, - а ты цветы купил?
- Какие цветы, Белый? - Космос даже рот разинул. - Это Пчеле, что ли? Он что, с бабой?
- Один, один, - успокоил друга Саша. - Шутки разучился понимать, Кос!
У Саши с самого утра было настроение, что называется, боевое. И немного странное: словно струна натянутая, звонкая. Как оно сегодня там, в Вене, все срастется? Внутреннее напряжение проявлялось у него в излишне подчеркнутом спокойствии, да немного сказывалось на чувстве юмора. Поэтому трудно было пацанам оценить по достоинству его нехитрые шутки.
Пчела был просто весь из себя. Однако все же снизошел и приобнял по очереди встречавших и тут же на них наехал:
- Что ты меня, Белый, вызвал? У меня пять встреч на сегодня было забито! - для убедительности Пчела растопырил пятерню и помахал ею перед носом зазевавшегося служащего его аэропорта. Тот испуганно отпрянул, а Пчела извинился по-английски. Ей-же-ей! Не Пчела - иностранец!
- Ничего, Витя, - ободряюще кивнул другу Саша. - Не горюй. Завтра улетишь обратно. Если все нормально срастется.
- Сань, больше пользы было б, если бы я в Вену махнул.
- Пчел, давай без самодеятельности, а? Меньше всего тебе нужно быть сейчас в Вене. А с бабой своей завтра к вечеру… - Саша сделал недвусмысленный жест пальцами.
- Да я не об этом, Белый!
- А я об этом, - сказал Саша жестко, так, что не только Пчела, но и Фил понял, что вопрос о Вене закрыт…
По Ленинградке мчались на предельной скорости. «Мерина» вел Серый, бывший инспектор ГАИ, которого Фил взял вместо белобрысого Михи, земля ему пухом. Серый был серым не только по имени - Серый Васильев, но и по жизни. В смысле, по внешности, ничем не примечательной. Но водил - как бог.
- По Тверской или по Садовому? - спросил немногословный бог автодорог Серый.
- Что, пацаны, а может, по Тверской прошвырнемся? - спросил Саша, но сам уже решил. - Тормозни, Серый.
Они как раз только что проскочили Белорусский вокзал. Серый мастерски перестроился в правый ряд, подрезав исключительно в педагогических целях чайника на «жигуленке» и остановил машину напротив ресторана «Якорь».
- Ты что, Белый, столик, что ли, здесь заказал? - огляделся Кос. - Пожрем? Я бы, правда, лучше выпил.
- Ты про кабак? Слушай, а что, это мысль… Нет, брат, не сообразил. Давай потом в кабак. А пока - вдоль по Пи-и-те-ра-ской, по Тве-ра-а-ской, Ямской, - затянул песню Саша.
Он вышел из машины и распахнул перед Пчелой дверь в большой мир. Тот, однако, выходить не спешил, докуривая тонкую пижонскую сигарету.
- Хочу просто, чтоб друг наш, в загранке застрявший, по родной земле ножками потопал. Родину вспомнил, - объяснил Белый Косу и Филу, выходившим с другой стороны «мерина». И показал, как ходят ножками: топ-топ… Космос моментально затопал в такт, третьим замаршировал Фил.
- Чтобы запахи России вдохнул, - Космос продолжил Сашину мысль с Сашиной же насмешливой интонацией.
- Фила, разбуди иностранного товарища, - попросил Белый, кивая на невозмутимо пыхавшего сигаретой Пчелу.
Тот лишь ботинок оранжевый, глянцевый, выставил из машины и спросил многозначительно:
- Знаете, как русских за бугром опознают?
И сам же ответил:
- По ботинкам.
Ботинок Пчелы явно претендовал на голландское гражданство.
Фил сильно, по-русски, хлопнул Пчелу по плечу:
- На выход, с вещами! - кураж друзей передался и ему.
- Ты что, Фила, оборзел? - с деланной обидой Пчела отряхнул плечо белоснежного плаща и соизволил, наконец, выйти из машины.
- Серый, едешь за нами, - распорядился Саша.
На Тверской было на удивление немноголюдно. Это к вечеру здесь появится молодняк, а пока только тетки с пакетами, делового вида мужички, да гости нашего города топали Пешков-стрит от кафе к кафе, от магазина к магазину. Им всем пришлось слегка потесниться - четверо друзей шли по правой стороне Тверской прямо по центру тротуара. Параллельно, со скоростью черепахи, по проезжей части полз черный «Мерседес» - не то няня, не то охрана, не то соглядатай. Прохожие провожали ребят взглядами. Разными: и завистливыми, и недобрыми. Равнодушных не наблюдалось.
Они были молоды и отчасти красивы. Они были уверены в себе и наглы до чрезвычайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Сегодня, впрочем, они обедали совсем без аппетита, словно отбывая обязательную повинность. На то были особые причины…
Тем не менее Помогайлов заказал себе и греческий салат, и любимые печеночные клецки. А господин Лузгин не побрезговал целой порцией жаркого «Эстергази» с каперсами и анчоусами. Очень трудно отказываться от привычных удовольствий. Поэтому после минутной заминки они все же заказали еще и бутылку красного «Венского леса».
- Да пропади он пропадом, этот Белов! Вместе со своими бандитскими мордами, - проворчал Помогайлов, вонзая вилку в ароматную, истекающую соком клецку.
В процессе поглощения пищи они напоминали двух хомячков. Грузный лысеющий Помогайлов с упругими пухлыми щеками - пегого, а худощавый с коротким седым ежиком Лузгин с аккуратными защечными мешками - соответственно, белого. Так их, хомячками, между прочим, и называли между собой столь ими нелюбимые «бандитские морды». Но Павел Исидорович с Владимир Борисовичем об этом и не подозревали. Как, впрочем, и о многом другом.
- Твоими устами да мед бы пить, Павел Исидорович, - Лузгин подцепил вилкой ускользающий каперс. - Только сдается мне, что он на сей счет имеет иное мнение. Какого черта он прислал вдруг бухгалтера еще в сопровождении кучи мордоворотов? Кажется, мы с тобой, - и он хитро, исподлобья, посмотрел на Помогайлова, - не давали повода для внеплановых финансовых проверок? Разве что он каким-то чудом узнал о наших контрактах с итальянцами?
- Откуда, откуда он мог узнать? Об этом знали только мы с тобой, - заволновался Помогайлов. - Только ты да я.
- Вот именно это меня беспокоит больше всего. И в то же время успокаивает. Немного. Кто их, бандитов, разберет? Может, просто пугает? Перестраховывается на всякий пожарный?
- Дай-то бог… Но свербит у меня что-то на душе. Ты посмотри, Борисыч, этот Генрих Петрович первым делом затребовал все приходно-расходные документы по поставкам последнего месяца. Если он настоящий профи, то вполне может просечь, что часть средств до сих пор не оприходовано. В общем, Владимир Борисыч, нам остается только молиться, а по большому счету рвать когти.
- Подожди, не гони волну. Может, еще и не въедут. А если въедут, то у нас все равно есть запас времени. В крайнем случае, для отвода глаз часть средств можно вернуть пока на общие счета. Если успеем, - не слишком-то оптимистично заключил Лузгин. Ну да ладно, пора идти. Официант, счет!
Хомячки допили вино и неторопливо побрели в сторону ставшего вдруг таким неуютным офиса, где с самого утра хозяйничал бухгалтер Генрих Петрович с пятью уральскими «телохранителями». Посланцы Белова чувствовали себя в их офисе как дома. И с этим, к сожалению, приходилось мириться…
Пчелу друзья поехали встречать все вместе.
- Кос, - обернулся Саша, - а ты цветы купил?
- Какие цветы, Белый? - Космос даже рот разинул. - Это Пчеле, что ли? Он что, с бабой?
- Один, один, - успокоил друга Саша. - Шутки разучился понимать, Кос!
У Саши с самого утра было настроение, что называется, боевое. И немного странное: словно струна натянутая, звонкая. Как оно сегодня там, в Вене, все срастется? Внутреннее напряжение проявлялось у него в излишне подчеркнутом спокойствии, да немного сказывалось на чувстве юмора. Поэтому трудно было пацанам оценить по достоинству его нехитрые шутки.
Пчела был просто весь из себя. Однако все же снизошел и приобнял по очереди встречавших и тут же на них наехал:
- Что ты меня, Белый, вызвал? У меня пять встреч на сегодня было забито! - для убедительности Пчела растопырил пятерню и помахал ею перед носом зазевавшегося служащего его аэропорта. Тот испуганно отпрянул, а Пчела извинился по-английски. Ей-же-ей! Не Пчела - иностранец!
- Ничего, Витя, - ободряюще кивнул другу Саша. - Не горюй. Завтра улетишь обратно. Если все нормально срастется.
- Сань, больше пользы было б, если бы я в Вену махнул.
- Пчел, давай без самодеятельности, а? Меньше всего тебе нужно быть сейчас в Вене. А с бабой своей завтра к вечеру… - Саша сделал недвусмысленный жест пальцами.
- Да я не об этом, Белый!
- А я об этом, - сказал Саша жестко, так, что не только Пчела, но и Фил понял, что вопрос о Вене закрыт…
По Ленинградке мчались на предельной скорости. «Мерина» вел Серый, бывший инспектор ГАИ, которого Фил взял вместо белобрысого Михи, земля ему пухом. Серый был серым не только по имени - Серый Васильев, но и по жизни. В смысле, по внешности, ничем не примечательной. Но водил - как бог.
- По Тверской или по Садовому? - спросил немногословный бог автодорог Серый.
- Что, пацаны, а может, по Тверской прошвырнемся? - спросил Саша, но сам уже решил. - Тормозни, Серый.
Они как раз только что проскочили Белорусский вокзал. Серый мастерски перестроился в правый ряд, подрезав исключительно в педагогических целях чайника на «жигуленке» и остановил машину напротив ресторана «Якорь».
- Ты что, Белый, столик, что ли, здесь заказал? - огляделся Кос. - Пожрем? Я бы, правда, лучше выпил.
- Ты про кабак? Слушай, а что, это мысль… Нет, брат, не сообразил. Давай потом в кабак. А пока - вдоль по Пи-и-те-ра-ской, по Тве-ра-а-ской, Ямской, - затянул песню Саша.
Он вышел из машины и распахнул перед Пчелой дверь в большой мир. Тот, однако, выходить не спешил, докуривая тонкую пижонскую сигарету.
- Хочу просто, чтоб друг наш, в загранке застрявший, по родной земле ножками потопал. Родину вспомнил, - объяснил Белый Косу и Филу, выходившим с другой стороны «мерина». И показал, как ходят ножками: топ-топ… Космос моментально затопал в такт, третьим замаршировал Фил.
- Чтобы запахи России вдохнул, - Космос продолжил Сашину мысль с Сашиной же насмешливой интонацией.
- Фила, разбуди иностранного товарища, - попросил Белый, кивая на невозмутимо пыхавшего сигаретой Пчелу.
Тот лишь ботинок оранжевый, глянцевый, выставил из машины и спросил многозначительно:
- Знаете, как русских за бугром опознают?
И сам же ответил:
- По ботинкам.
Ботинок Пчелы явно претендовал на голландское гражданство.
Фил сильно, по-русски, хлопнул Пчелу по плечу:
- На выход, с вещами! - кураж друзей передался и ему.
- Ты что, Фила, оборзел? - с деланной обидой Пчела отряхнул плечо белоснежного плаща и соизволил, наконец, выйти из машины.
- Серый, едешь за нами, - распорядился Саша.
На Тверской было на удивление немноголюдно. Это к вечеру здесь появится молодняк, а пока только тетки с пакетами, делового вида мужички, да гости нашего города топали Пешков-стрит от кафе к кафе, от магазина к магазину. Им всем пришлось слегка потесниться - четверо друзей шли по правой стороне Тверской прямо по центру тротуара. Параллельно, со скоростью черепахи, по проезжей части полз черный «Мерседес» - не то няня, не то охрана, не то соглядатай. Прохожие провожали ребят взглядами. Разными: и завистливыми, и недобрыми. Равнодушных не наблюдалось.
Они были молоды и отчасти красивы. Они были уверены в себе и наглы до чрезвычайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43