В Шереметьеве его встретил Космос. Саша был рассеян и задумчив, машинально поздоровавшись, он замолчал, будто набрал в рот воды. Снедаемый любопытством Космос пытался всячески растормошить друга.
- Белый, ну что там, все на мази? - был его первый вопрос еще в аэропорту, но ответом было все то же молчание.
Кос попробовал подойти с другого боку, но уже в машине:
- Что, брат, неужели сорвалось? - тревожно спросил он, заглядывая другу в глаза. Тщетно. Сашино лицо осталось непроницаемо, как у восточного божка.
О сути переговоров Кос мог только догадываться, но он ждал отмашки: у Фары «под паром» томился драгоценный груз, суливший невиданные барыши. А Белый, скотина, молчал как партизан. Ну, не иголки же ему под ногти засовывать, чтоб раскололся! А еще друг называется! Космос обиделся и вторую половину пути до самого офиса тоже молчал. Дулся, как мышь на крупу.
Так они и проследовали в директорский кабинет: Саша с невозмутимым лицом и Космос, что-то рассерженно бормотавший себе под нос.
- Ну что, Белый? - снова не выдержал Кос.
Ну, не мог он так долго томиться в мучительной неизвестности и все тут!
- Выпьем? - наконец прорезался голос у Белова.
- Водки или шампанского? - по ответу хитрый Кос надеялся определить, как там оно: на щите или под щитом.
Но Белый, гад, и здесь вывернулся:
- Шнапсу. - Он достал из кейса плоскую красивую бутылку. И разлил по рюмкам.
Они чокнулись и выпили. Шнапс отдавал чем-то отдаленно знакомым.
- На самогон похож, - определил Саша.
Он включил радио. Там передавали танцевальную музыку. Что-то ненавязчивое и ритмичное.
- Ну, Сань! - взмолился Космос.
- Кос, скажи… - Саша вопросительно склонил голову.
- Я-то скажу!.. - взорвался Космос.
Саша властным жестом остановил его.
- Ты скажи, у тебя какой кошелек?
- Чего? - Космос остолбенел.
Он решительно не понимал, куда клонит Белый. Крыша у него в загранице съехала, что ли?
- Нет, ты покажи, покажи свой кошелек, - настаивал Белый.
- Да пожалуйста! - Космос вытащил пухленький бумажник и кинул его на стол. - Нравится? - как можно ядовитее поинтересовался он.
- Не-а, - помотал Саша головой. - Кос, а ты мой чемодан заметил?
- Его трудно не заметить! - загоготал, несмотря на нервное состояние духа, Космос. Чемодан у Саши, действительно, впечатляет. Не чемодан - сундук на колесах. «Чтобы костюмы не мялись», - объяснял Саша еще перед поездкой, когда они с огромным трудом втиснули сундук в багажник машины.
- Так вот, Кос, - Саша назидательно поднял вверх указательный палец, - теперь нам будут нужны именно такие кошельки! - И он развел руки, как рыбак, рассказывающий о ките средних размеров, выловленном в подмосковном пруду.
Кос мучительно соображал:
- Что-то, Сань, я торможу…
Саша смотрел на него с хитрой доброй улыбкой: прямо Санта-Клаус пролетом над Малаховкой.
- Нет?! - восторженно заорал Космос. Дошло-таки. И пятнадцати суток не прошло.
- Да!!! - заорал Белый.
- Ты гений! - вопил Кос.
- Мы сделали это! - вопил Саша.
- Александр Николаевич! - в дверь заглянула Людочка, от диких криков запамятовавшая, что общаться можно и по громкой связи. - Вам что-то нужно?
- Шампанского! - распорядился Саша и уточнил. - Налейте себе.
- А вам? - растерялась Людочка.
- А мы уж как-нибудь так, по-пролетарски, самогончиком…
Саша плеснул шнапса и они с Косом чокнулись с таким размахом, что пахучий напиток плеснул через край.
- Сань, что, может, отпразднуем, я пацанов подтяну? - предложил Космос, но Саша отрицательно помотал головой:
- Не-а, брат. Я сейчас домой. Я ж Ольке так и не звонил. Она там, наверное, с ума сходит.
- Ну-ну, - Кос понимающе ухмыльнулся.
- Вы уж там оторвитесь за меня, лады?
- Вот в этом можешь не сомневаться! Й-ех!
Чувства переполняли Космоса, и, сделав радио чуть погромче, он начал свой танец. Это был танец победы. Нечто среднее между чечеткой и лезгинкой. Саша не выдержал и, смеясь, присоединился к вошедшему в раж другу. В Сашином исполнении победа смахивала на сиртаки с элементами вольной борьбы.
По ящику давали сериал. Изо дня в день богатые плакали и никак не могли остановиться. Оля смотрела на их страдания краем глаза, почти с самого начала фильма запутавшись в бесконечных персонажах, говорящих одно и то же и к тому же одинаковыми фальшивыми голосами. Каждую мелочь они обсуждали до головокружения. Оля сидела с ногами на диване, читая «Трех мушкетеров». С тех пор, как Саша уехал, книги более серьезные были ей не по силам. Три мушкетера и тысячесерийный фильмец как фон - то, что надо женщине, чтобы не дергаться.
- Вы положили эту бумагу в сейф? - бубонил телевизор и сам себе отвечал.
- Да, я положил эту бумагу в сейф, - но содержательный диалог этим только начинался.
- А вы уверены, что положили эту бумагу в сейф?
- Конечно, я уверен, что положил эту бумагу в сейф.
- Я сама видела, как он положил эту бумагу в сейф.
- Вы не видели, кто-нибудь положил эту бумагу в сейф? - на экране появлялся очередной персонаж, и диалог начинался по-новой:
- Я сам положил эту бумагу в сейф.
- Он утверждает, что положил эту бумагу в сейф.
- А я видела, как он положил эту бумагу в сейф.
Разговор шел на свежий виток, с трагической уже ноткой, давая очередную возможность высказаться всем присутствующим:
- Так почему же этой бумаги в сейфе нет?!
Этого Оля так и не узнала - раздался длинный непрерывный звонок.
- Сашка! - она вскочила, бросилась к двери. «Три мушкетера» упали на пол, но, кажется, не обиделись. А уж «богатым» и вовсе было ни до кого - они оставались вполне самодостаточными.
Сияющий Саша стоял на пороге и все давил и давил на кнопку звонка. Прямо пожарная тревога!
- Сашка! Ты! - она обхватила его за шею, мелкими поцелуями покрывая такое родное улыбающееся лицо. Он подхватил ее на руки, оторвавшись, наконец, от звонка, внес в прихожую.
- Олька! Соскучился дико! - смеялся он, пытаясь поймать ее губы.
Хлопнул дверью и поцеловал. Сладко-сладко, долго-долго.
- Саш, ты ж голодный, - уже отбивалась она.
- Уж-жасно, - подтвердил он и сделал вид, что хочет съесть свою любимую вкусную женушку.
- А чемодан? - вдруг вспомнила она.
Саша хлопнул себя ладонью по лбу:
- Блин, он там! - Чемодан терпеливо ждал за дверью.
Ужинали при свечах. Оле почему-то казалось, что Саша страшно голоден, она все подкладывала и подкладывала ему кусочки жареной свинины. Сама не ела, сидела напротив мужа и все никак не могла наглядеться.
- Оль, все! - Саша решительно отодвинул тарелку. - Больше не могу, честное слово. Только чай и…
- Что и? - игриво спросила Оля.
- Оль, - серьезно сказал он, не принимая игривого тона, - помнишь наш разговор в китайском ресторане?
- Помню, конечно. Я все наши разговоры помню, - она испытующе, исподлобья посмотрела на мужа.
- Ты тогда говорила о…
- О ребенке? - Оля стала серьезной.
- Именно. Так вот, думаю, что сейчас настал тот момент, - торжественно продолжал Саша, - когда мы можем вернуться к этому разговору.
- И?
- И приступить немедленно к реализации данной программы!
- А чай? - растерянно спросила Оля.
Саша медленно встал. Оля, как сомнамбула, поднялась тоже, потянулась навстречу. И уже ничего в мире не существовало. Исчезло, сгинуло, испарилось. Остались только он и она. И остывший чай в фарфоровых чашках.
34
Март девяносто третьего выдался в Москве премерзейший. Природа, похоже, сходила с ума. В начале месяца все вдруг принялось таять так стремительно, будто готовился великий потоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Белый, ну что там, все на мази? - был его первый вопрос еще в аэропорту, но ответом было все то же молчание.
Кос попробовал подойти с другого боку, но уже в машине:
- Что, брат, неужели сорвалось? - тревожно спросил он, заглядывая другу в глаза. Тщетно. Сашино лицо осталось непроницаемо, как у восточного божка.
О сути переговоров Кос мог только догадываться, но он ждал отмашки: у Фары «под паром» томился драгоценный груз, суливший невиданные барыши. А Белый, скотина, молчал как партизан. Ну, не иголки же ему под ногти засовывать, чтоб раскололся! А еще друг называется! Космос обиделся и вторую половину пути до самого офиса тоже молчал. Дулся, как мышь на крупу.
Так они и проследовали в директорский кабинет: Саша с невозмутимым лицом и Космос, что-то рассерженно бормотавший себе под нос.
- Ну что, Белый? - снова не выдержал Кос.
Ну, не мог он так долго томиться в мучительной неизвестности и все тут!
- Выпьем? - наконец прорезался голос у Белова.
- Водки или шампанского? - по ответу хитрый Кос надеялся определить, как там оно: на щите или под щитом.
Но Белый, гад, и здесь вывернулся:
- Шнапсу. - Он достал из кейса плоскую красивую бутылку. И разлил по рюмкам.
Они чокнулись и выпили. Шнапс отдавал чем-то отдаленно знакомым.
- На самогон похож, - определил Саша.
Он включил радио. Там передавали танцевальную музыку. Что-то ненавязчивое и ритмичное.
- Ну, Сань! - взмолился Космос.
- Кос, скажи… - Саша вопросительно склонил голову.
- Я-то скажу!.. - взорвался Космос.
Саша властным жестом остановил его.
- Ты скажи, у тебя какой кошелек?
- Чего? - Космос остолбенел.
Он решительно не понимал, куда клонит Белый. Крыша у него в загранице съехала, что ли?
- Нет, ты покажи, покажи свой кошелек, - настаивал Белый.
- Да пожалуйста! - Космос вытащил пухленький бумажник и кинул его на стол. - Нравится? - как можно ядовитее поинтересовался он.
- Не-а, - помотал Саша головой. - Кос, а ты мой чемодан заметил?
- Его трудно не заметить! - загоготал, несмотря на нервное состояние духа, Космос. Чемодан у Саши, действительно, впечатляет. Не чемодан - сундук на колесах. «Чтобы костюмы не мялись», - объяснял Саша еще перед поездкой, когда они с огромным трудом втиснули сундук в багажник машины.
- Так вот, Кос, - Саша назидательно поднял вверх указательный палец, - теперь нам будут нужны именно такие кошельки! - И он развел руки, как рыбак, рассказывающий о ките средних размеров, выловленном в подмосковном пруду.
Кос мучительно соображал:
- Что-то, Сань, я торможу…
Саша смотрел на него с хитрой доброй улыбкой: прямо Санта-Клаус пролетом над Малаховкой.
- Нет?! - восторженно заорал Космос. Дошло-таки. И пятнадцати суток не прошло.
- Да!!! - заорал Белый.
- Ты гений! - вопил Кос.
- Мы сделали это! - вопил Саша.
- Александр Николаевич! - в дверь заглянула Людочка, от диких криков запамятовавшая, что общаться можно и по громкой связи. - Вам что-то нужно?
- Шампанского! - распорядился Саша и уточнил. - Налейте себе.
- А вам? - растерялась Людочка.
- А мы уж как-нибудь так, по-пролетарски, самогончиком…
Саша плеснул шнапса и они с Косом чокнулись с таким размахом, что пахучий напиток плеснул через край.
- Сань, что, может, отпразднуем, я пацанов подтяну? - предложил Космос, но Саша отрицательно помотал головой:
- Не-а, брат. Я сейчас домой. Я ж Ольке так и не звонил. Она там, наверное, с ума сходит.
- Ну-ну, - Кос понимающе ухмыльнулся.
- Вы уж там оторвитесь за меня, лады?
- Вот в этом можешь не сомневаться! Й-ех!
Чувства переполняли Космоса, и, сделав радио чуть погромче, он начал свой танец. Это был танец победы. Нечто среднее между чечеткой и лезгинкой. Саша не выдержал и, смеясь, присоединился к вошедшему в раж другу. В Сашином исполнении победа смахивала на сиртаки с элементами вольной борьбы.
По ящику давали сериал. Изо дня в день богатые плакали и никак не могли остановиться. Оля смотрела на их страдания краем глаза, почти с самого начала фильма запутавшись в бесконечных персонажах, говорящих одно и то же и к тому же одинаковыми фальшивыми голосами. Каждую мелочь они обсуждали до головокружения. Оля сидела с ногами на диване, читая «Трех мушкетеров». С тех пор, как Саша уехал, книги более серьезные были ей не по силам. Три мушкетера и тысячесерийный фильмец как фон - то, что надо женщине, чтобы не дергаться.
- Вы положили эту бумагу в сейф? - бубонил телевизор и сам себе отвечал.
- Да, я положил эту бумагу в сейф, - но содержательный диалог этим только начинался.
- А вы уверены, что положили эту бумагу в сейф?
- Конечно, я уверен, что положил эту бумагу в сейф.
- Я сама видела, как он положил эту бумагу в сейф.
- Вы не видели, кто-нибудь положил эту бумагу в сейф? - на экране появлялся очередной персонаж, и диалог начинался по-новой:
- Я сам положил эту бумагу в сейф.
- Он утверждает, что положил эту бумагу в сейф.
- А я видела, как он положил эту бумагу в сейф.
Разговор шел на свежий виток, с трагической уже ноткой, давая очередную возможность высказаться всем присутствующим:
- Так почему же этой бумаги в сейфе нет?!
Этого Оля так и не узнала - раздался длинный непрерывный звонок.
- Сашка! - она вскочила, бросилась к двери. «Три мушкетера» упали на пол, но, кажется, не обиделись. А уж «богатым» и вовсе было ни до кого - они оставались вполне самодостаточными.
Сияющий Саша стоял на пороге и все давил и давил на кнопку звонка. Прямо пожарная тревога!
- Сашка! Ты! - она обхватила его за шею, мелкими поцелуями покрывая такое родное улыбающееся лицо. Он подхватил ее на руки, оторвавшись, наконец, от звонка, внес в прихожую.
- Олька! Соскучился дико! - смеялся он, пытаясь поймать ее губы.
Хлопнул дверью и поцеловал. Сладко-сладко, долго-долго.
- Саш, ты ж голодный, - уже отбивалась она.
- Уж-жасно, - подтвердил он и сделал вид, что хочет съесть свою любимую вкусную женушку.
- А чемодан? - вдруг вспомнила она.
Саша хлопнул себя ладонью по лбу:
- Блин, он там! - Чемодан терпеливо ждал за дверью.
Ужинали при свечах. Оле почему-то казалось, что Саша страшно голоден, она все подкладывала и подкладывала ему кусочки жареной свинины. Сама не ела, сидела напротив мужа и все никак не могла наглядеться.
- Оль, все! - Саша решительно отодвинул тарелку. - Больше не могу, честное слово. Только чай и…
- Что и? - игриво спросила Оля.
- Оль, - серьезно сказал он, не принимая игривого тона, - помнишь наш разговор в китайском ресторане?
- Помню, конечно. Я все наши разговоры помню, - она испытующе, исподлобья посмотрела на мужа.
- Ты тогда говорила о…
- О ребенке? - Оля стала серьезной.
- Именно. Так вот, думаю, что сейчас настал тот момент, - торжественно продолжал Саша, - когда мы можем вернуться к этому разговору.
- И?
- И приступить немедленно к реализации данной программы!
- А чай? - растерянно спросила Оля.
Саша медленно встал. Оля, как сомнамбула, поднялась тоже, потянулась навстречу. И уже ничего в мире не существовало. Исчезло, сгинуло, испарилось. Остались только он и она. И остывший чай в фарфоровых чашках.
34
Март девяносто третьего выдался в Москве премерзейший. Природа, похоже, сходила с ума. В начале месяца все вдруг принялось таять так стремительно, будто готовился великий потоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43