Не в память ли о том, как они её осваивали, там сохранилось православие? Коренные жители переняли его от русских и на земле, проданной царём, остаются православными доныне.
* * *
(22) Доводится слышать, что Екатерина, возможно, родила Павла не от мужа Карла Петера Ульриха, а от любовника (называют то ту, то иную знатную русскую фамилию). Назначение подобных разговоров — потрафить задеваемому самолюбию: начиная-де с Павла, русские цари не были “такими уж немцами”. Если это и принять на веру, у династии никак не прибавляется прав на фамилию Романовы. А во-вторых, если в Павле говорил голос русской крови, то не слишком ли своеобразно? Цесаревич, как и Карл Петер Ульрих, рос преисполненным пронемецких симпатий. Особенно это “касалось Пруссии, короля которой Фридриха II цесаревич безгранично почитал” (В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 2, с. 195 — 196).
Павел устроил себе в Гатчине особый мирок, где царил немецкий язык и окружение, интимно-льстиво намекая на сердечную привязанность наследника, вместо “Гатчина” произносило звучащее отдалённо-похоже: “Hat Schoene” (“имеет красивую” — нем.).
“Гатчинская армия” цесаревича — несколько батальонов, отданных в его распоряжение, — выглядела и обучалась так, словно была прусской. Став императором, Павел переодел российские войска в мундиры прусского образца и ввёл прусскую систему как образец обучения и тактики. Недовольный этим Суворов попал в опалу.
Явно предпочитая запугивание угождению, Павел приказывал сечь и дворян и русское духовенство. Он запретил частные типографии и ввоз книг из-за границы (дабы оттуда не просачивалось, что “Романовы” — это Гольштейн-Готторпы?). Павел ликвидировал городские думы, закрыл приказы общественного призрения и управы благочиния (прообраз органов социального обеспечения). Издав указ о трёхдневной барщине, то есть запретив принуждать крестьян к работе на барском поле в воскресные дни, Павел в целом, указывает Ключевский, “не только не ослабил крепостного права, но и много содействовал его расширению”.
* * *
(23) А.И.Уткин. Первая мировая война., с. 12, 14.
* * *
(24) Либретто оперы Глинки “Жизнь за царя” (впоследствии “Иван Сусанин”) написал Г.Розен, марш “Прощание славянки” написал Тотлебен (не тот, который отличился в обороне Севастополя, был главнокомандующим в русско-турецкую войну 1877-78 гг., а позднее — генерал-губернатором Южного края).
Примечательна и история создания исполненной героики песни “Гибель “Варяга”. Напомним о воспетом событии. В начале русско-японской войны 9 февраля 1904 произошёл неравный бой крейсера “Варяг” с японскими кораблями. В то время симпатии Германии были на стороне России, а не Японии, и германский поэт Рудольф Грейнц (1866 — 1942) написал стихотворение “Варяг”, опубликованное 25 февраля 1904 в журнале “Jugend”. Вскоре его напечатал российский “Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки” (номер 4 за 1904), поместив вместе с немецким оригиналом русский перевод Е.Студенской. (Издаваемые ныне в России песенники лгут, осведомляя: не “перевод Студенской”, а якобы — “слова Студенской”). Что до автора музыки, то он остался неизвестным.
* * *
(25) Если написанное о Февральской революции, об отречении Николая Второго уподобить огромному стогу, то иголка, до сих пор в нём не отысканная, наведёт на мысль о шиле в мешке.
Почему монарх, столь упрямо отстаивавший самодержавие, вдруг, казалось бы, безвольно отдал империю — “будто эскадрон сдал”? В 1905 размах вскипевших страстей был пошире. Восстания на нескольких боевых кораблях, солдатские бунты, возникновение советов рабочих и солдатских депутатов и провозглашение вдоль Сибирской железной дороги Читинской, Иркутской, Красноярской “республик”, поджоги помещичьих усадеб по всей стране, всероссийская стачка, забастовки, когда перестали ходить поезда и министры добирались к монарху в Царское Село морем, баррикады в Москве... В то время Николай отнюдь не противился энергичным мерам, не запрещал войскам открывать огонь.
А что же в Феврале? Сложившаяся ситуация существенно отличалась от предыдущей. Отличалась тем, что стало совершенно очевидно и для иностранцев. Английский посол Джордж Бьюкенен в канун революции сказал Николаю напрямую: между императором и русским народом выросла стена...
В 1905 не было войны с Германией — и Мин, Риман, Меллер-Закомельский, Ренненкампф могли действовать так, как действовали их предшественники в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825. Тогда генерал Карл Толь предложил Николаю Первому очистить Петровскую (Сенатскую) площадь от мятежников артиллерийским огнём, царский адъютант Адлерберг передал Толю дозволение — и картечь споро разрешила вопрос. Точно так же шрапнель и пули спасли голштинскую династию в 1905-м.
Но в Феврале Семнадцатого достигли накала волнения, вызванные не только потерями в войне, но и ролью, положением, привилегиями немцев в России — то есть тем, что Амфитеатров назвал “германским владычеством”. В этих условиях Государственная Дума, желавшая отобрать власть у императора, имела козырного туза. Непосредственным обстоятельством, которое заставило Николая отречься, стала угроза разоблачения. Государственная Дума могла бросить в разъярённые массы: “Вы возмущены тем, что царица — немка и при дворе процветает прогерманская камарилья. Но вы не знаете, что и царь — вовсе не Романов, а фон Гольштейн-Готторп! Его предок занял престол вопреки воле Петра Великого, перед которым родители Карла Петера Ульриха под присягой — за себя и своих потомков — отказались от притязаний на Российскую корону!”
Николаю нетрудно было представить, что произойдёт. Он знал, как уже и без того настроены люди, ему докладывали: “В семьях, мало-мальски затронутых политикой, открыто и свободно раздаются речи опасного характера, затрагивающие даже Священную Особу Государя Императора”. Его уведомляли, что в столице по ночам появляются надписи на стенах: “Долой династию Романовых!” Министр внутренних дел Протопопов докладывал ему о недовольстве венценосцем в армии, о том, что “оппозиционно настроены высший командный состав и низший”.
То, что царь и царица чувствовали над собой дамоклов меч, следует из фактов. В целях конспирации чета пользовалась в переписке только английским языком и стала зашифровывать фамилии: Протопопов фигурировал как “Калинин”, Керенский — как “Кедринский”.
Когда Николай выехал в Ставку и туда начали поступать телеграммы о беспорядках в столице, ему 26 февраля, во время воскресного богослужения, стало плохо (это при его всем известном крепком здоровье). Он записал: “Сегодня утром, во время службы, я почувствовал мучительную боль в груди, продолжавшуюся четверть часа. Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота”.
В Петрограде 25 февраля, во время митинга на Трубочном заводе, поручик Госсе застрелил агитатора, угрожавшего ему кулаком. Поначалу толпы рассеивались — чтобы вскоре собраться вновь. Появились красные флаги и плакаты: “Долой самодержавие”! Председатель Государственной Думы Родзянко телеграфировал царю и всем командующим фронтами: “В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
* * *
(22) Доводится слышать, что Екатерина, возможно, родила Павла не от мужа Карла Петера Ульриха, а от любовника (называют то ту, то иную знатную русскую фамилию). Назначение подобных разговоров — потрафить задеваемому самолюбию: начиная-де с Павла, русские цари не были “такими уж немцами”. Если это и принять на веру, у династии никак не прибавляется прав на фамилию Романовы. А во-вторых, если в Павле говорил голос русской крови, то не слишком ли своеобразно? Цесаревич, как и Карл Петер Ульрих, рос преисполненным пронемецких симпатий. Особенно это “касалось Пруссии, короля которой Фридриха II цесаревич безгранично почитал” (В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 2, с. 195 — 196).
Павел устроил себе в Гатчине особый мирок, где царил немецкий язык и окружение, интимно-льстиво намекая на сердечную привязанность наследника, вместо “Гатчина” произносило звучащее отдалённо-похоже: “Hat Schoene” (“имеет красивую” — нем.).
“Гатчинская армия” цесаревича — несколько батальонов, отданных в его распоряжение, — выглядела и обучалась так, словно была прусской. Став императором, Павел переодел российские войска в мундиры прусского образца и ввёл прусскую систему как образец обучения и тактики. Недовольный этим Суворов попал в опалу.
Явно предпочитая запугивание угождению, Павел приказывал сечь и дворян и русское духовенство. Он запретил частные типографии и ввоз книг из-за границы (дабы оттуда не просачивалось, что “Романовы” — это Гольштейн-Готторпы?). Павел ликвидировал городские думы, закрыл приказы общественного призрения и управы благочиния (прообраз органов социального обеспечения). Издав указ о трёхдневной барщине, то есть запретив принуждать крестьян к работе на барском поле в воскресные дни, Павел в целом, указывает Ключевский, “не только не ослабил крепостного права, но и много содействовал его расширению”.
* * *
(23) А.И.Уткин. Первая мировая война., с. 12, 14.
* * *
(24) Либретто оперы Глинки “Жизнь за царя” (впоследствии “Иван Сусанин”) написал Г.Розен, марш “Прощание славянки” написал Тотлебен (не тот, который отличился в обороне Севастополя, был главнокомандующим в русско-турецкую войну 1877-78 гг., а позднее — генерал-губернатором Южного края).
Примечательна и история создания исполненной героики песни “Гибель “Варяга”. Напомним о воспетом событии. В начале русско-японской войны 9 февраля 1904 произошёл неравный бой крейсера “Варяг” с японскими кораблями. В то время симпатии Германии были на стороне России, а не Японии, и германский поэт Рудольф Грейнц (1866 — 1942) написал стихотворение “Варяг”, опубликованное 25 февраля 1904 в журнале “Jugend”. Вскоре его напечатал российский “Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки” (номер 4 за 1904), поместив вместе с немецким оригиналом русский перевод Е.Студенской. (Издаваемые ныне в России песенники лгут, осведомляя: не “перевод Студенской”, а якобы — “слова Студенской”). Что до автора музыки, то он остался неизвестным.
* * *
(25) Если написанное о Февральской революции, об отречении Николая Второго уподобить огромному стогу, то иголка, до сих пор в нём не отысканная, наведёт на мысль о шиле в мешке.
Почему монарх, столь упрямо отстаивавший самодержавие, вдруг, казалось бы, безвольно отдал империю — “будто эскадрон сдал”? В 1905 размах вскипевших страстей был пошире. Восстания на нескольких боевых кораблях, солдатские бунты, возникновение советов рабочих и солдатских депутатов и провозглашение вдоль Сибирской железной дороги Читинской, Иркутской, Красноярской “республик”, поджоги помещичьих усадеб по всей стране, всероссийская стачка, забастовки, когда перестали ходить поезда и министры добирались к монарху в Царское Село морем, баррикады в Москве... В то время Николай отнюдь не противился энергичным мерам, не запрещал войскам открывать огонь.
А что же в Феврале? Сложившаяся ситуация существенно отличалась от предыдущей. Отличалась тем, что стало совершенно очевидно и для иностранцев. Английский посол Джордж Бьюкенен в канун революции сказал Николаю напрямую: между императором и русским народом выросла стена...
В 1905 не было войны с Германией — и Мин, Риман, Меллер-Закомельский, Ренненкампф могли действовать так, как действовали их предшественники в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825. Тогда генерал Карл Толь предложил Николаю Первому очистить Петровскую (Сенатскую) площадь от мятежников артиллерийским огнём, царский адъютант Адлерберг передал Толю дозволение — и картечь споро разрешила вопрос. Точно так же шрапнель и пули спасли голштинскую династию в 1905-м.
Но в Феврале Семнадцатого достигли накала волнения, вызванные не только потерями в войне, но и ролью, положением, привилегиями немцев в России — то есть тем, что Амфитеатров назвал “германским владычеством”. В этих условиях Государственная Дума, желавшая отобрать власть у императора, имела козырного туза. Непосредственным обстоятельством, которое заставило Николая отречься, стала угроза разоблачения. Государственная Дума могла бросить в разъярённые массы: “Вы возмущены тем, что царица — немка и при дворе процветает прогерманская камарилья. Но вы не знаете, что и царь — вовсе не Романов, а фон Гольштейн-Готторп! Его предок занял престол вопреки воле Петра Великого, перед которым родители Карла Петера Ульриха под присягой — за себя и своих потомков — отказались от притязаний на Российскую корону!”
Николаю нетрудно было представить, что произойдёт. Он знал, как уже и без того настроены люди, ему докладывали: “В семьях, мало-мальски затронутых политикой, открыто и свободно раздаются речи опасного характера, затрагивающие даже Священную Особу Государя Императора”. Его уведомляли, что в столице по ночам появляются надписи на стенах: “Долой династию Романовых!” Министр внутренних дел Протопопов докладывал ему о недовольстве венценосцем в армии, о том, что “оппозиционно настроены высший командный состав и низший”.
То, что царь и царица чувствовали над собой дамоклов меч, следует из фактов. В целях конспирации чета пользовалась в переписке только английским языком и стала зашифровывать фамилии: Протопопов фигурировал как “Калинин”, Керенский — как “Кедринский”.
Когда Николай выехал в Ставку и туда начали поступать телеграммы о беспорядках в столице, ему 26 февраля, во время воскресного богослужения, стало плохо (это при его всем известном крепком здоровье). Он записал: “Сегодня утром, во время службы, я почувствовал мучительную боль в груди, продолжавшуюся четверть часа. Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота”.
В Петрограде 25 февраля, во время митинга на Трубочном заводе, поручик Госсе застрелил агитатора, угрожавшего ему кулаком. Поначалу толпы рассеивались — чтобы вскоре собраться вновь. Появились красные флаги и плакаты: “Долой самодержавие”! Председатель Государственной Думы Родзянко телеграфировал царю и всем командующим фронтами: “В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107