К слову сказать, отношение к бывшим пленным на фронте было совершенно адекватным. «Никто за все время службы на передовой, на фронте ни словом, ни намеком не упрекнул, что я был в плену, – вспоминал, например, Артем Антонович Смидович. – А вот после войны упрекали. Не раз». Однако вызвано это было не каким-то преследованием со стороны властей, а исключительно нанесенной войной тяжелой психологической травмой: выжившие в страшной войне люди с крайним подозрением относились ко всем, кто был «по ту сторону». А власти закрыли эту страницу еще 7 июля 1945 года, когда на свет появился указ «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией», согласно которому помилованы оказались даже попадавшие под статьи довоенного советского законодательства (то есть те, кто сдавался в плен без серьезных на то оснований).
Таким образом, ни о каких лагерях, в которые якобы гнали освобожденных военнопленных, не идет и речи; это всего лишь политические спекуляции.
Однако на самом деле военнопленных, чудом выживших в нацистских лагерях, действительно предали. Произошло это так.
После войны Германия должна была выплачивать СССР репарации. Установленный объем репараций был распределен между ГДР и ФРГ. ГДР свою долю выплатила уже к началу 60-х, а ФРГ, будучи по другую сторону баррикад «холодной войны», платила в час по чайной ложке и к концу 80-х заплатила чуть больше половины. Оставшуюся половину долга ФРГ Горбачев простил – хотя ими можно было возместить как минимум часть набранных кредитов на перестройку и новое мышление. (К ФРГ по этому поводу претензий быть не может, а вот к Горбачеву они просто обязаны быть.) Казалось бы, на этом вопрос о возмещении Германией нанесенного СССР ущерба был закрыт.
Однако вскоре европейские правозащитники добились, чтобы Германия выплатила компенсации всем тем, кого угоняла к себе работать и держала по концлагерям. Первоначально речь шла о европейцах; лет через пять практика была распространена и на жителей бывшего СССР.
В любой нормальной стране правительство создало бы общественную организацию, профинансировало ее и добилось, чтобы все пострадавшие получили компенсацию. У нас, однако, доказывать, что их угоняли на немецкую каторгу, морили голодом и непосильным трудом, пришлось самим узникам.
Более того, в число пострадавших не были включены военнопленные!
После воплей о преступлениях сталинского режима и добрых немецких генералах наша власть согласилась, что военнопленные не имеют право на компенсацию. Как будто советские военнопленные жили так же, как американцы в немецком плену или сами немцы в советском! Как будто нацисты не уничтожили почти 60 % попавших к ним в плен советских солдат!
Соответствующее межправительственное соглашение российские власти подписали с Германией 20 марта 1993 года. И старикам, которым после развала СССР и так пришлось очень трудно, не досталось ничего.
Вот настоящее, а не выдуманное предательство.
Кто его совершил?
Сталин?
Советский тоталитаризм?
Нет.
Предательство совершили – вместе с тогдашней российской властью – именно те, кто кричал о страшных сталинских преступлениях и обелял нацистов.

* * *
…Когда вам снова начнут рассказывать о том, что советских военнопленных бросили на произвол судьбы и гнали в Сибирь, подойдите к этому человеку и напомните, кто и когда на самом делепредал советских военнопленных.

VIII
«Борьба с партизанами»
Немцами истреблены в захваченных ими районах сотни тысяч наших мирных людей. Как средневековые варвары или орды Аттилы, немецкие злодеи вытаптывают поля, сжигают деревни и города…
И.Сталин, 6 ноября 1943 г.

Когда весной 1943 года партизаны соединения Ковпака – одного из самых удачливых и талантливых партизанских генералов – подошли к селу Тонеж в Полесье, то на месте жилых домов обнаружили пепелище. Уцелевшие жители обитали в землянках в лесу; кладбище на окраине села разрослось могилами, а посреди бывшего села одиноко торчала обгоревшая церковь: остов на каменном фундаменте да простой деревянный крест.
Каратели пришли в село давно, сразу после Нового года. Они окружили деревню и приказали всем жителям срочно прийти в церковь для перерегистрации паспортов. Через час в церкви скопилось человек сто. Их тут же расстреляли из автоматов. Остальных стали прикладами загонять в церковь. Попутно насиловали женщин. Части населения удалось убежать в лес. В церкви избиения и расстрелы продолжались до утра. Утром немцы церковь подожгли, и там живьем сгорели 379 человек, в большинстве своем – женщины и старики. Кинооператор Михаил Глидер записал в своем дневнике впечатления об одной из чудом уцелевших жительниц некогда благополучного села.

Татьяна Андреевна Боровская, которой прострелили обе руки, уползла в огород. Здесь ее подобрали убегавшие в лес и унесли с собой – идти она не могла. В церкви немцы расстреляли ее четверых детей. Ей 33 года, но выглядит она 60-летней старухой.
Говорит безжизненно-глухим голосом, медленно и равнодушно, как будто не о себе….
Трагедия Тонежа была обыденной, привычной; за годы оккупации в России, Украине и Белоруссии карателями были уничтожены тысячи сел и деревень. Нацистская пропаганда утверждала, что это делалось исключительно в целях борьбы с разрастающимся, как лесной пожар, партизанским движением – однако во внутренних документах представители военной и гражданской администрации не скрывали, что главная цель была несколько другой. Об этой цели некоторые писали равнодушно, некоторые одобряюще, а кое-кто даже и с возмущением; однако для любого мало-мальски информированного германского офицера было ясно: карательные операции осуществляются ради уничтожения недочеловеков.
«Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем тылу, – указывал своим соратникам Гитлер. – Эта партизанская война имеет и свои преимущества: она дает нам возможность истреблять все, что восстает против нас. Огромное пространство нужно усмирить как можно быстрее; этого лучше всего можно добиться расстрелом каждого, кто посмотрит на немца косо».
Оккупанты действовали в полном соответствии с этим указанием. Деревни горели уже летом сорок первого, когда немецкие войска ещё практически не сталкивались с партизанами – горели просто потому, что захваченные земли на Востоке необходимо было очищать от туземцев. Ефрейтор 4-й авиапехотной дивизии Ле-Курт, получивший досрочное звание и «Восточную медаль» за расстрелы военнопленных, теперь участвовал в «борьбе с партизанами». Захваченный впоследствии советскими войсками, на допросах он показал:

Я участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мной было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню… поджигал дома, а если кто пытался спастись из домов, никто не выпускался из дома, я загонял их обратно в дом или расстреливал. Таким образом мной было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины и дети….
…Партизанская война, полыхнувшая в тылу германских армий осенью, стала для оккупантов неприятной неожиданностью лишь своими масштабами. В остальном она была вполне ожидаемой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113