Я
заметила вашу тоску в последнее время, и хотя сама тоскливо ожидала
чего-то, но то, что случилось теперь, мне и в ум не входило. Как! вы до
такой уже степени могли упасть духом, Макар Алексеевич! Но что теперь о вас
подумают, что теперь скажут о вас все, кто вас знает? Вы, которого я и все
уважали за доброту души, скромность и благоразумие, вы теперь вдруг впали в
такой отвратительный порок, в котором, кажется, никогда не были замечены
прежде. Что со мною было, когда Федора рассказала мне, что вас нашли на
улице в нетрезвом виде и привезли на квартиру с полицией! Я остолбенела от
изумления, хотя и ожидала чего-то необыкновенного, потому что вы четыре дня
пропадали. Но подумали ли вы, Макар Алексеевич, что скажут ваши начальники,
когда узнают настоящую причину вашего отсутствия? Вы говорите, что над вами
смеются все; что все узнали о нашей связи и что и меня упоминают в
насмешках своих соседи ваши. Не обращайте внимания на это, Макар
Алексеевич, и, ради бога, успокойтесь. Меня пугает еще ваша история с этими
офицерами; я об ней темно слышала. Растолкуйте мне, что это все значит?
Пишете вы, что боялись открыться мне, боялись потерять вашим признанием мою
дружбу, что были в отчаянии, не зная, чем помочь мне в моей болезни, что
продали все, чтобы поддержать меня и не пускать в больницу, что задолжали
сколько возможно задолжать и имеете каждый день неприятности с хозяйкой, -
но, скрывая все это от меня, вы выбрали худшее. Но ведь теперь же я все
узнала. Вы совестились заставить меня сознаться, что я была причиною вашего
несчастного положения, а теперь вдвое более принесли мне горя своим
поведением. Все это меня поразило, Макар Алексеевич. Ах, друг мой!
несчастие - заразительная болезнь. Несчастным и бедным нужно сторониться
друг от друга, чтоб еще более не заразиться. Я принесла вам такие
несчастия, которых вы и не испытывали прежде в вашей скромной и уединенной
жизни. Все это мучит и убивает меня.
Напишите мне теперь все откровенно, что с вами было и как вы решились на
такой поступок. Успокойте меня, если можно. Не самолюбие заставляет меня
писать теперь о моем спокойствии, но моя дружба и любовь к вам, которые
ничем не изгладятся из моего сердца. Прощайте. Жду ответа вашего с
нетерпением. Вы худо думали обо мне, Макар Алексеевич.
Вас сердечно любящая
Варвара Доброселова.
Июля 28-го.
Бесценная моя Варвара Алексеевна!
Ну уж, как теперь все кончено и все мало-помалу приходит в прежнее
положение, то вот что скажу я вам, маточка: вы беспокоитесь об том, что обо
мне подумают, на что спешу объявить вам, Варвара Алексеевна, что амбиция
моя мне дороже всего. Вследствие чего и донося вам об несчастиях моих и
всех этих беспорядках, уведомляю вас, что из начальства еще никто ничего не
знает, да и не будет знать, так что они все будут питать ко мне уважение
по-прежнему. Одного боюсь: сплетен боюсь. Дома у нас хозяйка кричит, а
теперь, когда я с помощью ваших десяти рублей уплатил ей часть долга,
только ворчит, а более ничего. Что же касается до прочих, то и они ничего;
у них только не нужно денег взаймы просить, а то и они ничего. А в
заключение объяснений моих скажу вам, маточка, что ваше уважение ко мне
считаю я выше всего на свете и тем утешаюсь теперь во временных беспорядках
моих. Слава богу, что первый удар и первые передряги миновали и вы приняли
это так, что не считаете меня вероломным другом и себялюбцем за то, что я
вас у себя держал и обманывал вас, не в силах будучи с вами расстаться и
любя вас, как моего ангельчика. Рачительно теперь принялся за службу и
должность свою стал исправлять хорошо. Евстафий Иванович хоть бы слово
сказал, когда я мимо их вчера проходил. Не скрою от вас. маточка, что
убивают меня долги мои и худое положение моего гардероба, но это опять
ничего, и об этом тоже, молю вас - не отчаивайтесь, маточка. Посылаете мне
еще полтинничек, Варенька, и этот полтинничек мне мое сердце пронзил. Так
так-то оно теперь стало, так вот оно как! то есть это не я, старый дурак,
вам, ангельчику, помогаю, а вы, сироточка моя бедненькая, мне! Хорошо
сделала Федора, что достала денег. Я покамест не имею надежд никаких,
маточка, на получение, а если чуть возродятся какие-нибудь надежды, то
отпишу вам обо всем подробно. Но сплетни, сплетни меня беспокоят более
всего. Прощайте, мой ангельчик. Целую вашу ручку и умоляю вас
выздоравливать. Пишу оттого не подробно, что в должность спешу, ибо
старанием и рачением хочу загладить все вины мои в упущении по службе;
дальнейшее же повествование о всех происшествиях и о приключении с
офицерами откладываю до вечера.
Вас уважающий и вас сердечно любящий
Макар Девушкин.
Июля 28-го.
Эх, Варенька, Варенька! Вот именно-то теперь грех на вашей стороне и на
совести вашей останется. Письмецом-то своим вы меня с толку последнего
сбили, озадачили, да уж только теперь, как я на досуге во внутренность
сердца моего проник, так и увидел, что прав был, совершенно был прав. Я не
про дебош мой говорю (ну его, маточка, ну его!), а про то, что я люблю вас
и что вовсе не неблагоразумно мне было любить вас, вовсе не неблагоразумно.
Вы, маточка, не знаете ничего; а вот если бы знали только, отчего это все,
отчего это я должен вас любить, так вы бы не то сказали. Вы это все
резонное-то только так говорите, а я уверен, что на сердце-то у вас вовсе
не то.
Маточка моя, я и сам-то не знаю и не помню хорошо всего, что было у меня
с офицерами. Нужно вам заметить, ангельчик мой, что до того времени я был в
смущении ужаснейшем. Вообразите себе, что уже целый месяц, так сказать, на
одной ниточке крепился. Положение было пребедственное. От вас-то я
скрывался, да и дома тоже, но хозяйка моя шуму и крику наделала. Оно бы мне
и ничего. Пусть бы кричала баба негодная, да одно то, что срам, а второе
то, что она, господь ее знает как, об нашей связи узнала и такое про нее на
весь дом кричала, что я обомлел да и уши заткнул. Да дело-то в том, что
другие своих ушей не затыкали, а, напротив, развесили их. Я и теперь,
маточка, куда мне деваться, не знаю...
И вот, ангельчик мой, все-то это, весь-то этот сброд всяческого бедствия
и доконал меня окончательно. Вдруг странные вещи слышу я от Федоры, что в
дом к вам явился недостойный искатель и оскорбил вас недостойным
предложением; что он вас оскорбил, глубоко оскорбил, я по себе сужу,
маточка, потому что и я сам глубоко оскорбился. Тут-то я, ангельчик вы мой,
и свихнулся, тут-то я и потерялся и пропал совершенно. Я, друг вы мой,
Варенька, выбежал в бешенстве каком-то неслыханном, я к нему хотел идти,
греховоднику; я уж и не знал, что я делать хотел, потому что я не хочу,
чтобы вас, ангельчика моего, обижали! Ну, грустно было! а на ту пору дождь,
слякоть, тоска была страшная!.. Я было уж воротиться хотел... Тут-то я и
пал, маточка. Я Емелю встретил, Емельяна Ильича. он чиновник, то есть был
чиновник, а те уж не чиновник, потому что его от нас выключили. Он уж я и
не знаю, что делает, как-то там мается; вот мы с ним и пошли. Тут -ну, да
что вам, Варенька, ну, весело, что ли, про несчастия друга своего читать,
бедствия его и историю искушений, им претерпенных? На третий день, вечером,
уж это Емеля подбил меня, я и пошел к нему, к офицеру-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
заметила вашу тоску в последнее время, и хотя сама тоскливо ожидала
чего-то, но то, что случилось теперь, мне и в ум не входило. Как! вы до
такой уже степени могли упасть духом, Макар Алексеевич! Но что теперь о вас
подумают, что теперь скажут о вас все, кто вас знает? Вы, которого я и все
уважали за доброту души, скромность и благоразумие, вы теперь вдруг впали в
такой отвратительный порок, в котором, кажется, никогда не были замечены
прежде. Что со мною было, когда Федора рассказала мне, что вас нашли на
улице в нетрезвом виде и привезли на квартиру с полицией! Я остолбенела от
изумления, хотя и ожидала чего-то необыкновенного, потому что вы четыре дня
пропадали. Но подумали ли вы, Макар Алексеевич, что скажут ваши начальники,
когда узнают настоящую причину вашего отсутствия? Вы говорите, что над вами
смеются все; что все узнали о нашей связи и что и меня упоминают в
насмешках своих соседи ваши. Не обращайте внимания на это, Макар
Алексеевич, и, ради бога, успокойтесь. Меня пугает еще ваша история с этими
офицерами; я об ней темно слышала. Растолкуйте мне, что это все значит?
Пишете вы, что боялись открыться мне, боялись потерять вашим признанием мою
дружбу, что были в отчаянии, не зная, чем помочь мне в моей болезни, что
продали все, чтобы поддержать меня и не пускать в больницу, что задолжали
сколько возможно задолжать и имеете каждый день неприятности с хозяйкой, -
но, скрывая все это от меня, вы выбрали худшее. Но ведь теперь же я все
узнала. Вы совестились заставить меня сознаться, что я была причиною вашего
несчастного положения, а теперь вдвое более принесли мне горя своим
поведением. Все это меня поразило, Макар Алексеевич. Ах, друг мой!
несчастие - заразительная болезнь. Несчастным и бедным нужно сторониться
друг от друга, чтоб еще более не заразиться. Я принесла вам такие
несчастия, которых вы и не испытывали прежде в вашей скромной и уединенной
жизни. Все это мучит и убивает меня.
Напишите мне теперь все откровенно, что с вами было и как вы решились на
такой поступок. Успокойте меня, если можно. Не самолюбие заставляет меня
писать теперь о моем спокойствии, но моя дружба и любовь к вам, которые
ничем не изгладятся из моего сердца. Прощайте. Жду ответа вашего с
нетерпением. Вы худо думали обо мне, Макар Алексеевич.
Вас сердечно любящая
Варвара Доброселова.
Июля 28-го.
Бесценная моя Варвара Алексеевна!
Ну уж, как теперь все кончено и все мало-помалу приходит в прежнее
положение, то вот что скажу я вам, маточка: вы беспокоитесь об том, что обо
мне подумают, на что спешу объявить вам, Варвара Алексеевна, что амбиция
моя мне дороже всего. Вследствие чего и донося вам об несчастиях моих и
всех этих беспорядках, уведомляю вас, что из начальства еще никто ничего не
знает, да и не будет знать, так что они все будут питать ко мне уважение
по-прежнему. Одного боюсь: сплетен боюсь. Дома у нас хозяйка кричит, а
теперь, когда я с помощью ваших десяти рублей уплатил ей часть долга,
только ворчит, а более ничего. Что же касается до прочих, то и они ничего;
у них только не нужно денег взаймы просить, а то и они ничего. А в
заключение объяснений моих скажу вам, маточка, что ваше уважение ко мне
считаю я выше всего на свете и тем утешаюсь теперь во временных беспорядках
моих. Слава богу, что первый удар и первые передряги миновали и вы приняли
это так, что не считаете меня вероломным другом и себялюбцем за то, что я
вас у себя держал и обманывал вас, не в силах будучи с вами расстаться и
любя вас, как моего ангельчика. Рачительно теперь принялся за службу и
должность свою стал исправлять хорошо. Евстафий Иванович хоть бы слово
сказал, когда я мимо их вчера проходил. Не скрою от вас. маточка, что
убивают меня долги мои и худое положение моего гардероба, но это опять
ничего, и об этом тоже, молю вас - не отчаивайтесь, маточка. Посылаете мне
еще полтинничек, Варенька, и этот полтинничек мне мое сердце пронзил. Так
так-то оно теперь стало, так вот оно как! то есть это не я, старый дурак,
вам, ангельчику, помогаю, а вы, сироточка моя бедненькая, мне! Хорошо
сделала Федора, что достала денег. Я покамест не имею надежд никаких,
маточка, на получение, а если чуть возродятся какие-нибудь надежды, то
отпишу вам обо всем подробно. Но сплетни, сплетни меня беспокоят более
всего. Прощайте, мой ангельчик. Целую вашу ручку и умоляю вас
выздоравливать. Пишу оттого не подробно, что в должность спешу, ибо
старанием и рачением хочу загладить все вины мои в упущении по службе;
дальнейшее же повествование о всех происшествиях и о приключении с
офицерами откладываю до вечера.
Вас уважающий и вас сердечно любящий
Макар Девушкин.
Июля 28-го.
Эх, Варенька, Варенька! Вот именно-то теперь грех на вашей стороне и на
совести вашей останется. Письмецом-то своим вы меня с толку последнего
сбили, озадачили, да уж только теперь, как я на досуге во внутренность
сердца моего проник, так и увидел, что прав был, совершенно был прав. Я не
про дебош мой говорю (ну его, маточка, ну его!), а про то, что я люблю вас
и что вовсе не неблагоразумно мне было любить вас, вовсе не неблагоразумно.
Вы, маточка, не знаете ничего; а вот если бы знали только, отчего это все,
отчего это я должен вас любить, так вы бы не то сказали. Вы это все
резонное-то только так говорите, а я уверен, что на сердце-то у вас вовсе
не то.
Маточка моя, я и сам-то не знаю и не помню хорошо всего, что было у меня
с офицерами. Нужно вам заметить, ангельчик мой, что до того времени я был в
смущении ужаснейшем. Вообразите себе, что уже целый месяц, так сказать, на
одной ниточке крепился. Положение было пребедственное. От вас-то я
скрывался, да и дома тоже, но хозяйка моя шуму и крику наделала. Оно бы мне
и ничего. Пусть бы кричала баба негодная, да одно то, что срам, а второе
то, что она, господь ее знает как, об нашей связи узнала и такое про нее на
весь дом кричала, что я обомлел да и уши заткнул. Да дело-то в том, что
другие своих ушей не затыкали, а, напротив, развесили их. Я и теперь,
маточка, куда мне деваться, не знаю...
И вот, ангельчик мой, все-то это, весь-то этот сброд всяческого бедствия
и доконал меня окончательно. Вдруг странные вещи слышу я от Федоры, что в
дом к вам явился недостойный искатель и оскорбил вас недостойным
предложением; что он вас оскорбил, глубоко оскорбил, я по себе сужу,
маточка, потому что и я сам глубоко оскорбился. Тут-то я, ангельчик вы мой,
и свихнулся, тут-то я и потерялся и пропал совершенно. Я, друг вы мой,
Варенька, выбежал в бешенстве каком-то неслыханном, я к нему хотел идти,
греховоднику; я уж и не знал, что я делать хотел, потому что я не хочу,
чтобы вас, ангельчика моего, обижали! Ну, грустно было! а на ту пору дождь,
слякоть, тоска была страшная!.. Я было уж воротиться хотел... Тут-то я и
пал, маточка. Я Емелю встретил, Емельяна Ильича. он чиновник, то есть был
чиновник, а те уж не чиновник, потому что его от нас выключили. Он уж я и
не знаю, что делает, как-то там мается; вот мы с ним и пошли. Тут -ну, да
что вам, Варенька, ну, весело, что ли, про несчастия друга своего читать,
бедствия его и историю искушений, им претерпенных? На третий день, вечером,
уж это Емеля подбил меня, я и пошел к нему, к офицеру-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36