ОРБ - РУОП здесь поминают с легким матерком. Оно и понятно: коллеги позаботились в свое время, чтобы некоторые из арестантов очутились здесь. Нам показалось, что, если бы это сделала прокуратура, арестантам было бы чуточку легче.
- Вы тоже хороши, - угрюмо бросает оперативник из района. - Напишете что-нибудь про когонибудь, а нас потом вызывают на ковер: так мол и так, у нас тут творится такой беспредел, что в газетах уже пишут - прямо по именам называют главарей. Надо их, значит, упаковать. Вперед, за дело! Опер всегда крайний, всегда виноват.
Интересно, что, несмотря на стопроцентную "невиновность", все четверо свято убеждены: на одну честную милицейскую зарплату содержать семью по нынешним временам невозможно. Охранник вновь поминает систему и начальство недобрым словом.
- Ты сидишь сутками, как проклятый, не знаешь, уйдешь домой живым или нет с этого поста, а львиную долю процентов с оплаты получает РУВД. Разве это справедливо? Приходится крутиться.
Выясняется, что у одного - трое детей, у другого - двое... Практически оставлены без средств к существованию. Винить в этом можно кого и что угодно: ОРБ, прокуратуру, начальство, систему... Наконец, самих себя. Беседа заканчивается на характерной ноте.
- Вот погодите, - уверенно говорит охранник - будет очередной переворот, и вы сядете сюда, к нам. Что ж, от сумы да от тюрьмы, как говорится...
ЧАС ОБОРОТНЯ
Мы живем в такой стране, где, кажется, никого и ничем уже удивить нельзя. Устали люди удивляться и возмущаться. Скандалы происходят каждую неделю на самых высоких уровнях. Реакция общества на новые разоблачения и срывание масок сейчас напоминает реакцию на удары долго избиваемого человека - отупев от боли, он уже даже не вскрикивает и не пытается защищаться.
В 1993-м в Петербурге к уголовной ответственности было привлечено около 150 сотрудников правоохранительных органов. В любой нормальной стране это вызвало бы бурю. У нас все тихо.
Разные высокие начальники из правоохранительной системы открыто начинают муссировать вопрос о том, что мафия может на определенном этапе стать союзницей милиции в борьбе, например, с уличной преступностью.
Вновь обсуждается всерьез тезис о том, что, ввиду малоэффективности прямой борьбы с организованной преступностью, нужно "управлять" ею изнутри, регулировать направления ее деятельности и стравливать группировки между собой.
После убийства одного из крупнейших московских авторитетов Отари Квантришвили в апреле 1994 г. один из хорошо информированных столичных источников осторожно намекнул нам:
- Не удивлюсь, если Отари убрали люди при погонах. Удивлюсь, если выяснится, что это не так...
Голословные обвинения? Возможно. Но вот слова другого источника, питерского бандита, ездившего летом 1994 г. в Москву на какие-то разборки. За чашкой кофе в "Астории" он сказал:
- В Москве уже совсем все головой поехали. Там на разборки генерал-майоры стали ездить - прямо в форме. Решают вопросы. Ты веришь, нет - я в первый раз себя почувствовал таким маленьким и глупым...
Лихое наступило времечко - время оборотней. Причем оборотней двойных и тройных - давно ли на каждом бандитском сходняке орали, что плохой бандит, мол, все лучше, чем хороший мент? Тем более что хороший мент - это мертвый мент... А теперь уже никого из верхушки бандитской братвы Питера не удивляет то, что, оказывается, братишек из конкурирующей или оборзевшей дружественной группировки можно тихо и чисто сдать этим самым ментам неважно каким, плохим или хорошим. А потом поцокать на сходняке сочувственно и горестно, повздыхать, поохать: "Эх, каких ребят не уберегли. Как же их так - с поличным-то. Да еще и с оружием..."
А кое-кто и вообще сам в тюрьму садится - пересидеть смутное время кровавого кошмара: вы, мол, там на воле воюйте, убивайте друг друга, а мы тут, за решеточкой, за дверями железными - тихо и богобоязненно. Тем более, что из тюрьмы все вопросы решаются ничуть не менее оперативно, чем на воле.
Может быть, кто-то возразит, скажет, что нынешние бандиты просто вынуждены выкидывать такие финты, поскольку окружены со всех сторон врагами, а между своими они - честные... Кто-то скажет, что и те, кто ушел с высоких милицейских должностей в некие коммерческие структуры, - тоже совершили честный поступок и строят теперь новую Россию капиталистическую, причем такими же чистыми руками, как до этого социалистическую. Может быть. Всякое бывало в России, и никто уже ничему не удивляется.
Но вот вам, уважаемые читатели, еще одна история-загадка, разгадки на которую нет. Пока. А может быть, и никогда не будет. Да и не столь она важна - разгадка, потому что давным-давно восточные мудрецы тонко подметили, что вопрос иногда бывает гораздо важнее ответа.
Жил да был в Питере (да и сейчас живет, правда, в "Крестах") Нягин Сергей Николаевич и занимал он некий пост в известном всем "синдикате" господина Малышева. В свое время господин Нягин делал дела еще с господином Владимировым, памятным широкой публике по печально известному делу фирмы "Планета".
Узнал однажды Сергей Николаевич, что в поселке Горелово, где он, кстати, был прописан, осетины открыли кафе. Рассердился Сергей Николаевич на них за то, что не платят они долю малую. И пришел он к осетинам и разговаривал с ними, и сказал: "Господь велел делиться". Не сказать, чтобы осетины сильно обрадовались визиту господина Нягина, но не признать его правоту они не могли - действительно, говорил Спаситель такие мудрые слова.
И стали осетины платить господину Нягину дань. Собирать ее было удобно, потому что дом Сергея Николаевича стоял как раз рядом с кафе.
Просто сказка сказывается, да не просто "дела делаются" - перестали платить осетины. Не поверили в защиту нягинскую. И стали на них с удивительной периодичностью - через трое суток - наезжать какие-то молодцы, бить хозяев и выносить из кафе все, что понравится. А нравилась молодцам в основном выпивка. "Ну, ясное дело, - скажет читатель. - Бойцы нягинские уму-разуму их учили". Скажет такое читатель и ошибется, потому что были это никакие не нягинские бойцы, а милиционеры из Пушкинского учебного центра, и периодичность их появления - через трое суток объяснялась графиком дежурств и учебы. Уставшие от ментов и бандитов, осетины опять-таки пошли в Управление по борьбе с организованной преступностью и просили избавить от супостатов. Добры молодцы из РУОПа замыслили колоссальную операцию по поимке коллег - с наружным наблюдением, с подставными и понятыми, с видеокамерой в нягинском, кстати, подъезде. Стали ждать злодеев. Точно по графику злодеи появились. "Сгорели менты", скажет проницательный читатель, но опять ошибется. На этот раз вместо милиционеров заявились как раз нягинские, которые, как бы специально позируя перед видеокамерой, стали учинять в кафе погром и выносить оттуда ящики со спиртным, с шоколадом, а один тащил даже кассовый аппарат - ему сказали "взять кассу", ну, он и понял это буквально... Не знал парень, что касса - может означать выручку.
И вот что интересно: то, что на осетинское кафе с упорством параноиков через три дня на четвертый по вечерам наезжают пушкинские милиционеры, знала в Горелове каждая собака. Это кафе - единственное заведение в селении, где подавали спиртное, - так сказать, центр жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89