И мистер Мейхерн решился…
Долго пришлось ему пробираться по узким улочкам, грязным кварталам, вдыхая тяжкий дух нищеты, прежде чем он отыскал нужный дом – покосившуюся трехэтажную развалюху. Мистер Мейхерн постучал в обитую грязным тряпьем дверь. Никто не отвечал. Лишь после повторного, стука послышались шаркающие шаги, дверь приоткрылась – чьи-то глаза осмотрели адвоката с головы до ног, – затем распахнулась, и на пороге появилась женщина.
– А, это ты, дорогуша, – проговорила она хриплым голосом. – Один? Хвоста с собой не притащил? Тогда проходи.
Поколебавшись, мистер Мейхерн вошел в маленькую очень грязную комнату, освещенную тусклым светом газового рожка. В углу стояла неубранная постель, посредине – грубо сколоченный стол и два ветхих стула. Только немного привыкнув к полумраку, адвокат сумел рассмотреть хозяйку убогого жилища. Это была женщина средних лет, очень сутулая, неряшливо одетая. Неопределенного цвета, давно не чесанные волосы торчали в разные стороны. Лицо до самых глаз было укутано пестрым шарфом.
Встретив откровенно любопытный взгляд мистера Мейхерна, женщина издала короткий смешок.
– Ну чего уставился? Удивляешься, почему лицо прячу? Что ж, погляди на мою красоту, коль не боишься, что соблазню.
С этими словами она размотала шарф, и адвокат невольно отшатнулся при виде безобразных алых рубцов на ее левой щеке. Мисс Могсон снова закрыла лицо.
– Как, хочешь поцеловать меня, милашка? Нет? Так я и думала! А ведь когда-то я была прехорошенькая… Знаешь, откуда у меня это украшение? От купороса, чтоб ему… – И она разразилась потоком отвратительной брани.
Наконец она замолчала, успокоилась, и недавнее волнение угадывалось лишь в резковатых выразительных движениях ее рук.
– Довольно, – наконец нетерпеливо произнес мистер Мейхерн. – Насколько я понимаю, вы хотите сообщить мне нечто важное по делу Леонарда Воула. Я жду.
Мисс Могсон хитро прищурила глаза.
– А деньги, дорогуша? – прохрипела она. – Гони двести как уговорились.
– Сначала я должен получить от вас надежные улики.
– Мудрено говоришь. Я женщина старая, какие такие улики. Дай две сотенки, может, у меня и найдется, что тебе надо.
– Что же именно?
– Ее письма! Ну что – подходящий товар? Только, чур, не спрашивать, как они ко мне попали. Двести фунтов, и письма твои.
– Десять, и ни фунтом больше, если письма действительно стоящие.
– Что?! Всего десять фунтов?! – Женщина скова перешла на крик.
– Двадцать, – ледяным тоном проговорил мистер Мейхерн. – И ни пенни больше.
Адвокат поднялся, словно бы намереваясь уйти. Потом, пристально посмотрев на мисс Могсон, достал из бумажника деньги.
– Хочешь – бери, хочешь – нет. Здесь все, что у меня с собой, – небрежным тоном произнес он, заранее зная, что при виде денег она сразу сделается более покладистой – слишком велик соблазн.
Разразившись проклятьями в адрес адвоката, мисс Могсон сдалась. Подошла к кровати, приподняла матрас.
– Забирай, черт с тобой! – Она швырнула на стол пачку писем. – Сверху то, которое тебе нужно.
Мистер Мейхерн развязал бечевку, методически перебрал все письма. Женщина не сводила глаз с его бесстрастного лица, пытаясь понять, насколько они ценны для него. Это была любовная переписка Ромейн Хейльгер, и писала она, судя по всему, не Воулу.
Отдельные письма Мейхерн читал от начала до конца, иные бегло просматривал. Верхнее письмо он прочитал два раза; на нем стояла дата: день ареста Воула.
– Ну что, угодила я тебе? Особенно тем письмецом, что сверху?
Пряча пачку в карман, адвокат спросил:
– Как эти письма попали к вам?
– Ну мало ли как. – Она усмехнулась. – Письма еще не все. Угадай, где была эта шлюха в тот вечер. Я слыхала, как она врала на полицейском суде, будто сидела дома как миленькая. Спроси в кинотеатре на Лайэн-роуд. Там должны ее помнить. Та еще штучка, пропади она пропадом!
– Кому адресованы эти письма? Там только имя, в одном письме.
– Тому, кто оставил мне это. – Мисс Могсон поднесла руку к изуродованной щеке, пальцы ее при этом повторили уже знакомое мистеру Мейхерну движение.
– Его рук дело. Много лет прошло, да я не забыла. Эта иностранка увела его от меня, мерзавка эдакая. Однажды я выследила их, и он в отместку плеснул мне в лицо какой-то дрянью. А она смеялась, будь она проклята! Долго же мне пришлось ждать, чтобы поквитаться с ней за все. По пятам за ней ходила. Теперь-то она у меня в руках, за все ответит. Правда, мистер?
– Возможно, ее приговорят к заключению за дачу ложных показаний.
– Только бы заткнуть ей глотку, мистер. Эй! Куда же вы? А деньги?!
Мистер Мейхерн положил на стол две банкноты по десять фунтов и вышел. Оглянувшись на пороге, он увидел склонившуюся над столом фигуру мисс Могсон.
Адвокат решил, не теряя времени, отправиться на Лайэн-роуд. Там по фотографии швейцар сразу вспомнил Ромейн Хейльгер. В тот вечер она появилась в кинотеатре после десяти. С ней был мужчина. Его, правда, швейцар не разглядел, но ее помнит очень хорошо. Она еще спрашивала, какой идет фильм. Сеанс кончился в двенадцатом часу – парочка досидела до самого конца.
Мистер Мейхерн ликовал: показания Ромейн Хейльгер оказались ложью. Ложью от первого и до последнего слова. А причиной всему – ее ненависть к Воулу. И чем он ей так досадил? Бедняга совсем упал духом, когда узнал, что говорит о нем та, кого он называл своей женой. Никак не хотел этому верить, твердил, что это невозможно.
Впрочем, мистеру Мейхерну показалось, что после первых минут растерянности протесты Воула были уже не столь искренними. Несомненно, он заранее знал, что она скажет. Знал, но не хотел, чтобы узнали другие. Тайна их странных отношений по-прежнему оставалась неразгаданной.
Мистер Мейхерн уже не надеялся когда-либо ее разгадать.
«Надо немедленно уведомить сэра Чарлза», – подумал он. Это был королевский адвокат, который должен был защищать Воула.
Судебный процесс над Леонардом Воулом, обвиняемым в убийстве Эмили Френч, наделал много шума. Во-первых, обвиняемый был молод, хорош собой; во-вторых, уж в слишком жестоком убийстве подозревали этого привлекательного молодого человека; и, наконец, была третья причина столь горячего интереса к предстоящему судебному заседанию – Ромейн Хейльгер, главный свидетель обвинения. Многие газеты поместили ее фотографии, в печати появились также «достоверные» сведения о ее прошлом.
Поначалу все шло как обычно. Первыми читали свои заключения эксперты.
Затем вызвали Джанет Маккензи, и она слово в слово повторила то, что говорила следователю. При перекрестном допросе защитник сумел раз или два уличить ее в противоречии показаний. Главный упор он делал на то, что, хотя она и слышала мужской голос, не было никаких доказательств, что голос этот принадлежал Воулу. Ему также удалось убедить присяжных, что в основе свидетельства служанки – неприязнь к обвиняемому, а не факты.
Вызвали главного свидетеля.
– Ваше имя Ромейн Хейльгер?
– Да.
– Вы австрийская подданная?
– Да.
– Последние три года вы жили с обвиняемым как его жена?
На миг Ромейн встретилась глазами с Воулом. Выражение ее лица было каким-то странным…
– Да.
Допрос продолжался. Ромейн поведала суду ужасную правду: в ночь убийства обвиняемый ушел из дома, прихватив с собой ломик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50