– Конечно, дядя. Трент, а с вами мы увидимся потом.
Во время короткой поездки до Харлей-стрит дядя и племянник обменялись всего несколькими словами. Сэр Алингтон пожалел, что увез Дермота, и обещал задержать его всего на несколько минут.
– Оставить тебе машину, мой мальчик? – спросил он, когда они вышли.
– Не беспокойтесь, дядя, я найду такси.
– Очень хорошо. Я стараюсь не задерживать Чарлсона дольше, чем это необходимо. Спокойной ночи. Чарлсон. Черт возьми, куда я мог положить ключ?
Машина удалялась, а сэр Алингтон стоял на ступеньках и безуспешно искал в карманах ключ.
– Должно быть, оставил его в другом пальто, – сказал он наконец.
– Позвони в дверь, Дермот. Надеюсь, Джонсон еще не спит.
Не прошло и минуты, как невозмутимый Джонсон открыл дверь.
– Куда-то задевал мой ключ, – объяснил ему сэр Алингтон.
– Принеси, пожалуйста, виски с содовой в библиотеку.
– Хорошо, сэр Алингтон.
Врач прошел в библиотеку, включил свет и знаком показал Дермоту, чтобы тот закрыл за собой дверь.
– Не задержу тебя долго. Я кое-что хотел бы тебе сказать. Кажется мне это или ты действительно испытываешь к миссис Трент, так сказать, нежные чувства?
Кровь бросилась в лицо Дермоту.
– Трент – мой лучший друг.
– Извини, но это вряд ли можно считать ответом на мой вопрос. Смею сказать, что ты знаешь мои пуританские взгляды на развод и все прочее, и я должен напомнить тебе, что ты мой единственный близкий родственник и наследник.
– О разводе не может быть и речи, – сказал Дермот сердито.
– Действительно не может быть, по причине, которую я, возможно, знаю лучше, чем ты. Я не могу сказать об этом открыто, но хочу предупредить: Клер Трент не для тебя.
Молодой человек Твердо встретил взгляд своего дяди.
– Я все понимаю, и, позвольте мне сказать, возможно лучше, чем вы думаете. Я знаю, зачем вы сегодня приходили к обеду.
– А? – Врач был искренне удивлен. – Как ты можешь это знать?
– Считайте это догадкой, сэр, прав я или не прав, но вы были там по своим профессиональным делам.
Сэр Алингтон шагал взад и вперед.
– Ты совершенно прав. Я, конечно, не мог сказать тебе этого сам, но, боюсь, скоро это станет известно всем.
Сердце Дермота сжалось.
– Вы имеете в виду, что уже приняли решение?
– Да. В этой семье есть сумасшедшие, со стороны матери. Очень, очень печально.
– Я не могу в это поверить, сэр.
– Понимаю, что не можешь. Для простого обывателя вряд ли есть какие-нибудь очевидные симптомы.
– А для специалиста?
– Совершенно ясно. В таком состоянии пациент должен быть изолирован как можно скорее.
– Боже мой, – выдохнул Дермот, – но вы же не можете посадить в сумасшедший дом человека просто так, ни с того ни с сего.
– Дорогой мой, больных изолируют, когда их пребывание на свободе становится опасным для общества.
– Неужели?..
– Увы! Опасность очень серьезна. По всей вероятности, это особая форма мании убийства. То же самое было у его матери.
Дермот отвернулся со стоном, закрыв лицо руками. Клер белоснежная, золотоволосая Клер!
– При настоящих обстоятельствах, – продолжал врач спокойно, – я считаю своим долгом предупредить тебя.
– Клер, – прошептал Дермот, – бедная моя Клер!
– Да, мы все должны ей сочувствовать.
Внезапно Дермот выпрямился.
– Я не верю этому.
– Чему?
– Я не верю этому. Все знают, что врачи могут ошибаться. Даже очень большие специалисты.
– Дермот, дорогой, – выкрикнул сэр Алингтон сердито.
– Я говорю вам, что я этому не верю, а если это даже и так, то мне на это наплевать. Я люблю Клер. Если она захочет, я, увезу ее далеко, далеко, подальше от врачей, вмешивающихся в чужие дела. Я буду ее охранять, заботиться о ней, защищать ее своей любовью.
– Ты не сделаешь ничего подобного. Разве ты сошел с ума?
– И это говорите вы? – презрительно усмехнулся Дермот.
– Пойми меня, Дермот, – лицо сэра Алингтона сделалось красным от сдерживаемых эмоций, – если ты это сделаешь, это позор, конец. Я перестану оказывать тебе помощь и сделаю новое завещание – все свое состояние оставлю разным больницам.
– Делайте, что хотите, с вашими проклятыми деньгами, сказал Дермот, понизив голос, – я буду любить эту женщину.
– Женщину, которая…
– Только скажите еще одно слово против нее, и я, ей-Богу, убью вас! – крикнул Дермот.
Легкое позвякивание бокалов заставило их обернуться.
Незамеченный во время горячего спора, вошел Джонсон с подносом. Его лицо было непроницаемым, как у хорошего слуги, но Дермота очень беспокоило, что он успел услышать.
– Больше ничего не надо, Джонсон, – сказал сэр Алингтон кратко. – Можете идти спать.
– Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Джонсон удалился.
Мужчины посмотрели друг на друга. Приход Джонсона охладил бурю.
– Дядя, – сказал Дермот, – я не должен был говорить с вами так. Я понимаю, что с вашей точки зрения вы совершенно правы. Но я люблю Клер Трент очень давно. Джек Трент – мой лучший друг, и это мешало мне даже обмолвиться Клер о своей любви. Но теперь это не имеет значения. Никакие финансовые обстоятельства не могут меня остановить. Я думаю, что мы сказали все, что можно было сказать. Спокойной ночи.
– Дермот…
– Право же, не стоит больше спорить. Спокойной ночи, дядя. Сожалею, но что поделаешь.
Он быстро вышел, затворив дверь. В передней было темно.
Он миновал ее, открыл наружную дверь и, захлопнув ее за собой, оказался на улице.
Как раз у ближайшего дома освободилось такси. Дермот сел в него и поехал в Графтон-Галерею.
В дверях танцзала он на минуту задержался, голова его кружилась. Резкие звуки джаза, улыбающиеся женщины – он словно переступил порог другого мира.
Неужели ему все это приснилось? Нельзя было поверить, что этот мрачный разговор с дядей вообще мог произойти.
Мимо проплыла Клер, словно лилия в своем белом с серебром платье, которое подчеркивало ее стройность. Она улыбнулась ему, лицо ее было спокойным и безмятежным. Конечно, все это ему приснилось.
Танец кончился. Вскоре она была рядом с ним, улыбаясь ему в лицо. Как во сне, он попросил ее на танец. Теперь она была в его руках. Резкие звуки джаза полились снова.
Он почувствовал, что она немного сникла.
– Устали? Может быть, остановимся?
– Если вы не возражаете. Не пойти ли нам куда-нибудь, где мы могли бы поговорить? Я хочу вам кое-что сказать.
Нет. Это был не сон. Он снова вернулся на землю.
Неужели ее лицо могло казаться ему спокойным и безмятежным?
В это мгновение оно было измучено беспокойством, ужасом.
Что она знает?
Он нашел спокойный уголок, и они сели рядом.
– Ну вот, – сказал он с наигранной беззаботностью, – вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.
– Да, – она опустила глаза, нервно перебирая оборку платья. – Это очень трудно… пожалуй.
– Скажите мне, Клер.
– Просто я хотела, чтобы вы… чтобы вы на время уехали.
Он был потрясен. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
– Вы хотите, чтобы я уехал? Но почему?
– Честность прежде всего, правда? Я знаю, что вы джентльмен и мой друг. Я хочу, чтобы вы уехали, потому что… потому что я позволила себе полюбить вас.
– Клер!..
От ее слов он онемел, язык не слушался его.
– Пожалуйста, не думайте, что я настолько тщеславна, чтобы вообразить, что вы когда-нибудь в меня влюбитесь. Просто – я не очень счастлива и – ох! Я прошу вас уехать.
– Клер, разве вы не знаете, что вы мне понравились, страшно понравились, как только я вас увидел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50