Я всегда отказывался признать Чарли лучшим только потому, что он больше, чем Ринго, похож на представителя богемы, знает джаз и снимает мультфильмы. По-моему Чарли чертовски классный барабанщик, и басист у них неплох, но я считаю, что Пол и Ринго способны соперничать с любыми рок-музыкантами. Однако техничными их не назовешь. Никто из нас не был техничным музыкантом. Никто не умел читать ноты, никто не умел писать их. Но как музыканты в чистом виде, как люди, призвание которых — издавать звуки, они ничем не хуже остальных (80).
Я сам, что называется, примитивный музыкант. Имеется в виду то, что я не учился музыке. Я долго не брал в руки инструмент. Но я играю на нем довольно давно, чтобы научиться делать то, чего мне хочется, — самовыражаться (74).
В детстве я много играл на губной гармонике. «Love Me Do» — рок-н-ролл, причем прифанкованный. Весь секрет — в гармонике. (Была такая песня «Hеу! Baby» («Эй, детка») и еще одна жуткая вещь — «I Remember You» («Я помню тебя»). Мы играли и другую — они обе с гармошкой, и потому мы начали использовать ее и в «Love Me Do» просто для аранжировки.) А потом вставили ее в «Please Please Me», затем повторили тот же прием в «From Me To You» и наконец забросили его: он нам надоел (70).
Я всегда любил гитары. У меня еще сохранился мой черный «Рикенбеккер», который прежде был светлым, — это первая хорошая гитара, которая у меня появилась. Она уже не новая. Я храню ее так. ради удовольствия. Эту гитару я купил в Германии в рассрочку. Помню, ее цена, какой бы она ни была на самом деле, тогда показалась мне непомерной» (66).
Джордж : «В первый приезд в Гамбург мы отправились в «Стейнвей», потому что аппаратура у нас была неважная. Там Джон купил свой «Рикенбеккер», и в тот же раз я приобрел усилитель «Гибсон». Понятия не имею, что с ним стало. Он выглядел элегантно, но на этом его достоинства заканчивались.
Мои гитары менялись в таком порядке: первой была маленькая, обшарпанная, за три фунта и десять шиллингов. Второй — «Хофнер-Президент». Она не была электрической, но за несколько фунтов можно было купить звукосниматель, который крепился к нижней части грифа, что я и сделал, — и гитара стала полуэлектрической. (Или же можно было приставить головку гитарного грифа к какой-нибудь полости, к шкафу, буфету или двери, к тому, что могло вибрировать, и поскольку при этом звук резонирует, он несколько усиливался. Я часто играл на гитаре, приставив ее к шкафу.) Гитары «Хофнер» оказались неплохими (особенно после маленькой за три фунта и десять шиллингов). У них был отличный диапазон, они были либо белыми, либо светло-коричневыми. Моя была некрашеной.
Сначала у меня не было усилителя. Первое, к чему я подключился, — была радиола отчима Джона. Она лишь слегка усиливала звук, но это было здорово, если не считать того, что мы портили усилитель и динамики. Джон знал, как пробраться в дом Психа, когда тот отсутствовал. Мы подключались, играли, а потом, когда усилитель сгорал, мы выбирались из дома и несколько недель ждали, пока его починят.
Я поменялся с парнем из группы «Swinging Blue Jeans», отдал ему «Хофнер-Президент», а взамен получил свою третью гитару, «Хофнер-Клаб 40». Следующей стала «Футурама», которую я купил у Фрэнка Хесси, — дрянная подделка под «Фендер Стратокастер».
Пол : «Прежде мне казалось, что я никогда не смогу позволить себе иметь „Фендер“. Даже сейчас у меня иногда возникают странные мысли: мне кажется, что „Фендер“ мне не по карману. (Поразительно, как появляются такие мысли и как надолго они в тебе укореняются.) „Фендер“ для меня по-прежнему несколько экзотический инструмент. И хотя я вполне могу позволить себе купить целую фабрику, гитару продолжаю считать недосягаемой».
Джордж : «Когда я отправился покупать «Футураму», Пол сопровождал меня. Она висела на стене вместе с другими гитарами, Пол подключил ее к усилителю, но не смог извлечь из нее ни звука, поэтому он врубил усилитель на полную мощность. На гитаре было три переключателя, я нажал один, из усилителя донесся жуткий гул, и все другие гитары попадали со стены. Мама подписала за меня договор покупки в рассрочку. То есть часть денег надо было заплатить сразу, а остальное — когда тебя разыщут.
Свою пятую гитару «Гретч», я купил в 1962 году у ливерпульского матроса за семьдесят пять фунтов. Черный «Дуо-Джет». (Чет Аткинс играл на гитарах «Гретч»; на конвертах альбомов он всегда снимался с разными моделями гитары «Гретч».) Она стала моей первой американской гитарой. Ее рекламировали в газете «Ливерпульское эхо». Только Богу известно, как я ухитрился скопить целых семьдесят пять фунтов. Эта сумма казалась целым состоянием. Помню, как я нес деньги во внутреннем кармане, думая: «Только бы меня не ограбили!»
В 1964 году, когда мы жили в нью-йоркской «Плазе», приехав на шоу Эда Салливана, представители компании «Рикенбейкер» пришли к нам и подарили мне двенадцатиструнную гитару. После этой поездки я много играл на ней. Она великолепно звучала. В те дни существовала еще только одна модель двенадцатиструнной гитары с большим и широким грифом (играть на ней требовалось энергично, а настраивать было очень трудно: в струнах разобраться было почти невозможно). У «Рикенбеккера» узкий гриф, с ней легче обращаться. Двенадцать колков расположены очень аккуратно, так, что очень просто узнать, какую струну настраиваешь. Колки для шести обычных струн находятся по бокам, а еще для шести струн дополнительной октавы — снизу, как на старых испанских гитарах.
У Джона уже был маленький шестиструнный «Рикенбеккер» — его знаменитая светлая гитара с коротким грифом, которую он позднее выкрасил в черный цвет. Поэтому, после того как мне в «Плазе» подарили двенадцатиструнную гитару, мы с Джоном стали оба играть на Рикенбейкерах», и само это слово стало почти синонимом «Битлз».
Джон : «Гриф на старой гитаре был не так уж и плох, но в Нью-Йорке с нами встретились люди из «Рикенбеккера». Они подарили мне новый инструмент с великолепным грифом. Именно на такой гитаре мне всегда хотелось играть. А Джордж получил свою потому, что он не хотел, чтобы я единственный из группы играл на «Рикенбеккере» (64).
Джордж : «Во время работы над альбомом „Rubber Soul“ („Резиновая душа“) я играл на „Стратокастере“ в „Drive My Car“ („Можешь водить мою машину“). Я много играл на ней позднее, когда в конце шестидесятых и в начале семидесятых увлекся слайдом. Я перекрасил ее еще до того, как по спутниковому телевидению показали наше шоу „All You Need Is Love“ („Все, что вам нужно, это любовь“). Первоначально она была зеленовато-голубой. Но краска сразу начала трескаться. В то время мы красили все подряд: наши дома, одежду, машины, магазин, — все вокруг. В те дни такие краски, как ярко-оранжевая или светло-зеленая, встречались очень редко, но я узнал, где купить их. Это были очень густые краски на резиновой основе, я купил их и выкрасил „Стратокастер“ — не слишком умело, потому что краска ложилась слишком толстым слоем. А еще я узнал про целлюлозные краски, которые продавались в тюбиках с крышкой в виде шарика, ими я покрыл гриф, а накладку покрасил блестящим зеленым лаком для ногтей, принадлежащим Патти».
Пол : «Мы стали знаменитыми не за одну ночь.
Все началось в пабах, потом мы стали участвовать в конкурсах талантов и наконец попали в клубы для рабочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Я сам, что называется, примитивный музыкант. Имеется в виду то, что я не учился музыке. Я долго не брал в руки инструмент. Но я играю на нем довольно давно, чтобы научиться делать то, чего мне хочется, — самовыражаться (74).
В детстве я много играл на губной гармонике. «Love Me Do» — рок-н-ролл, причем прифанкованный. Весь секрет — в гармонике. (Была такая песня «Hеу! Baby» («Эй, детка») и еще одна жуткая вещь — «I Remember You» («Я помню тебя»). Мы играли и другую — они обе с гармошкой, и потому мы начали использовать ее и в «Love Me Do» просто для аранжировки.) А потом вставили ее в «Please Please Me», затем повторили тот же прием в «From Me To You» и наконец забросили его: он нам надоел (70).
Я всегда любил гитары. У меня еще сохранился мой черный «Рикенбеккер», который прежде был светлым, — это первая хорошая гитара, которая у меня появилась. Она уже не новая. Я храню ее так. ради удовольствия. Эту гитару я купил в Германии в рассрочку. Помню, ее цена, какой бы она ни была на самом деле, тогда показалась мне непомерной» (66).
Джордж : «В первый приезд в Гамбург мы отправились в «Стейнвей», потому что аппаратура у нас была неважная. Там Джон купил свой «Рикенбеккер», и в тот же раз я приобрел усилитель «Гибсон». Понятия не имею, что с ним стало. Он выглядел элегантно, но на этом его достоинства заканчивались.
Мои гитары менялись в таком порядке: первой была маленькая, обшарпанная, за три фунта и десять шиллингов. Второй — «Хофнер-Президент». Она не была электрической, но за несколько фунтов можно было купить звукосниматель, который крепился к нижней части грифа, что я и сделал, — и гитара стала полуэлектрической. (Или же можно было приставить головку гитарного грифа к какой-нибудь полости, к шкафу, буфету или двери, к тому, что могло вибрировать, и поскольку при этом звук резонирует, он несколько усиливался. Я часто играл на гитаре, приставив ее к шкафу.) Гитары «Хофнер» оказались неплохими (особенно после маленькой за три фунта и десять шиллингов). У них был отличный диапазон, они были либо белыми, либо светло-коричневыми. Моя была некрашеной.
Сначала у меня не было усилителя. Первое, к чему я подключился, — была радиола отчима Джона. Она лишь слегка усиливала звук, но это было здорово, если не считать того, что мы портили усилитель и динамики. Джон знал, как пробраться в дом Психа, когда тот отсутствовал. Мы подключались, играли, а потом, когда усилитель сгорал, мы выбирались из дома и несколько недель ждали, пока его починят.
Я поменялся с парнем из группы «Swinging Blue Jeans», отдал ему «Хофнер-Президент», а взамен получил свою третью гитару, «Хофнер-Клаб 40». Следующей стала «Футурама», которую я купил у Фрэнка Хесси, — дрянная подделка под «Фендер Стратокастер».
Пол : «Прежде мне казалось, что я никогда не смогу позволить себе иметь „Фендер“. Даже сейчас у меня иногда возникают странные мысли: мне кажется, что „Фендер“ мне не по карману. (Поразительно, как появляются такие мысли и как надолго они в тебе укореняются.) „Фендер“ для меня по-прежнему несколько экзотический инструмент. И хотя я вполне могу позволить себе купить целую фабрику, гитару продолжаю считать недосягаемой».
Джордж : «Когда я отправился покупать «Футураму», Пол сопровождал меня. Она висела на стене вместе с другими гитарами, Пол подключил ее к усилителю, но не смог извлечь из нее ни звука, поэтому он врубил усилитель на полную мощность. На гитаре было три переключателя, я нажал один, из усилителя донесся жуткий гул, и все другие гитары попадали со стены. Мама подписала за меня договор покупки в рассрочку. То есть часть денег надо было заплатить сразу, а остальное — когда тебя разыщут.
Свою пятую гитару «Гретч», я купил в 1962 году у ливерпульского матроса за семьдесят пять фунтов. Черный «Дуо-Джет». (Чет Аткинс играл на гитарах «Гретч»; на конвертах альбомов он всегда снимался с разными моделями гитары «Гретч».) Она стала моей первой американской гитарой. Ее рекламировали в газете «Ливерпульское эхо». Только Богу известно, как я ухитрился скопить целых семьдесят пять фунтов. Эта сумма казалась целым состоянием. Помню, как я нес деньги во внутреннем кармане, думая: «Только бы меня не ограбили!»
В 1964 году, когда мы жили в нью-йоркской «Плазе», приехав на шоу Эда Салливана, представители компании «Рикенбейкер» пришли к нам и подарили мне двенадцатиструнную гитару. После этой поездки я много играл на ней. Она великолепно звучала. В те дни существовала еще только одна модель двенадцатиструнной гитары с большим и широким грифом (играть на ней требовалось энергично, а настраивать было очень трудно: в струнах разобраться было почти невозможно). У «Рикенбеккера» узкий гриф, с ней легче обращаться. Двенадцать колков расположены очень аккуратно, так, что очень просто узнать, какую струну настраиваешь. Колки для шести обычных струн находятся по бокам, а еще для шести струн дополнительной октавы — снизу, как на старых испанских гитарах.
У Джона уже был маленький шестиструнный «Рикенбеккер» — его знаменитая светлая гитара с коротким грифом, которую он позднее выкрасил в черный цвет. Поэтому, после того как мне в «Плазе» подарили двенадцатиструнную гитару, мы с Джоном стали оба играть на Рикенбейкерах», и само это слово стало почти синонимом «Битлз».
Джон : «Гриф на старой гитаре был не так уж и плох, но в Нью-Йорке с нами встретились люди из «Рикенбеккера». Они подарили мне новый инструмент с великолепным грифом. Именно на такой гитаре мне всегда хотелось играть. А Джордж получил свою потому, что он не хотел, чтобы я единственный из группы играл на «Рикенбеккере» (64).
Джордж : «Во время работы над альбомом „Rubber Soul“ („Резиновая душа“) я играл на „Стратокастере“ в „Drive My Car“ („Можешь водить мою машину“). Я много играл на ней позднее, когда в конце шестидесятых и в начале семидесятых увлекся слайдом. Я перекрасил ее еще до того, как по спутниковому телевидению показали наше шоу „All You Need Is Love“ („Все, что вам нужно, это любовь“). Первоначально она была зеленовато-голубой. Но краска сразу начала трескаться. В то время мы красили все подряд: наши дома, одежду, машины, магазин, — все вокруг. В те дни такие краски, как ярко-оранжевая или светло-зеленая, встречались очень редко, но я узнал, где купить их. Это были очень густые краски на резиновой основе, я купил их и выкрасил „Стратокастер“ — не слишком умело, потому что краска ложилась слишком толстым слоем. А еще я узнал про целлюлозные краски, которые продавались в тюбиках с крышкой в виде шарика, ими я покрыл гриф, а накладку покрасил блестящим зеленым лаком для ногтей, принадлежащим Патти».
Пол : «Мы стали знаменитыми не за одну ночь.
Все началось в пабах, потом мы стали участвовать в конкурсах талантов и наконец попали в клубы для рабочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204