Стоит только послушать, какие истории рассказывает эта Шехерезада бедному ребенку, к которому прислали ее родительская нежность и родительская алчность. То она рисует ей сцены трогательные, ужасные - как дома будто томятся нуждою и как страдают оттого, что вынуждены просить у своего дитяти пособия. - Нешто это легко матери-то? Мать-то, слезами обливаясь, говорила: "скажи ей, Груше-то, мне ведь ее жалко". И рассказчица сама плачет. Глаза у нее всегда на мокром месте. Девочка волнуется, растрогивается и тоже плачет. Сердце ее теперь рвется к семье и готово на всякую жертву - лишь бы только это было в ее возможности. Тетка переменяет вид и заводит песни веселые и уносящие душу стремлениями к дому - она сообщает, как за сестру девочки жених из торговцев сватается и как всему этому легко бы статься, но только у невесты платья с спаньей нет. А как "спанье" шьется - это девочка знает. Не важная бы вещь учредить "спанье" - да не на что. Самого незначительного дела не достает, а через это можно упустить большое счастье! Тут, как хотите, надо на все решиться! - Ведь это свои, а не чужие... И станете ли вы удивляться, что такие по-видимому малые вещи производят большие последствия? Не будьте торопливы и несправедливы - не удивляйтесь. Если самые обыкновенные, неуклюжие, но речистые свахи так часто и так легко обольщают и морочат людей взрослых и иногда даже людей очень опытных, прошедших школу жизни, то есть ли что-нибудь трудного в том, что названного типа "присыльная тетка" свертит с толку и сделает все что захочет с девочкою - с существом еще юным и малоопытным? Нимало! Здесь, в этой родственной игре все козыри на руках "присыльной тетки", и разумеется - всякая игра ею у девочки всегда выиграна. Первые претензионные и неосновательные недовольства хозяевами, первые опыты грубить им и делать им дерзости и ни во что не считать все знаки оказываемого им доброго внимания - все это начинается с "научением присыльной тетки". Чаще всего девочка и начинает обнаруживать свою строптивую глупость тотчас же после посещения ее "теткой", и притом она всегда почти начинает говорить ее же пошлым, ерницким языком. Тут выработались свои известные вокабулы, по которым строятся речи. Тетка так и учит: "ты им скажи такие речи". - Я, мол, не дурочка, довольно того; у меня сродственники - я к своим в деревню поеду или на другое место сойду. "Ты не поддавайся, а отвечай в речь - так и так", - и девочка спешит показать свое знание - она затверживает теткин урок и ищет случая проговорить его, "произнести свои речи". Она ищет повода, к чему бы ей придраться, чтобы почувствовать себя будто в обиде и начать "не поддаваться" и "грубить"... Желаемый случай, разумеется, является скоро. Кто хочет придраться ко всякому поводу, чтобы обидеться, тот, конечно, всегда найдет такой повод. И вот девочка, которую в доме любили и берегли, словно перерождается: лицо ее утрачивает милое и доверчивое выражение, которое к ней располагало, - вместо того она морщит брови, надувает губы на всякое замечание и фыркает, как злой котенок, на каждый доброжелательный совет. Скоро она уже будет пробовать свое искусство "говорить речи". Сначала ей снисходят и только удивляются: "Откуда это? что такое с нею сделалось?.. Было такое милое доброе дитя - и вдруг стал огрызок Город портит простые, добрые нравы.. соседние кухарки, дворники, лавочные сидельцы..." Во всем винят "тлетворное городское влияние", а никому из рассуждающих об этом и в голову не приходит, что это совсем не городское, а самое народное, простое, деревенское, что это привезено из деревни и в рукаве старой рубашки с орехами, - и это, к сожалению, почти всегда так... Но проследуем дальше: пошлость надо только раз попробовать, а потом она уже и сама в себя потянет. Девочка быстро утрачивает милые черты детства, она усваивает привычку "отвечать" как взрослая, - она становится "грубою": неприятною, ее нельзя держать - и ее отпускают... Птичка выпархивает на крышу, а из слухового окна ей навстречу выходит кот... Так было и с тою, о которой я рассказываю. Досаждаемая докучными просьбами родных, девочка Груша стала "разлюбливать" их, а в то же время "с сердцов" она стала отвечать хозяевам "речи", т. е. говорить то, чего сама не думала. Хозяева ей советуют: - Не посылай, Груша, больше, чем можешь. Это не поведет тебя к добру. - Как же я могу своим да чтобы не посылать?.. Они просят. - Отговорись. - Они тетку пришлют. - Не выходи к тетке. - Как же не выходить, - она от родных пришедши. - Что же делать, если твои родные так нерассудительны, что не дают тебе опериться. Это для них же хуже. Бог даст - подрастешь, станешь получать более - и тогда и им помогать можешь. - Всякому свои родные дороги. Это уже "речи" - это слово в задоре, которое не отвечает разговору. Хозяйка на нее посмотрела, как на дитя, заговорившее не своим тоном, и заметила ей: - Ты, кажется, начинаешь говорить не своим голосом? - Очень просто. (Это опять речи.) - Что же ты это так дерзко отвечаешь? - Какие же, в чем эти дерзости? Я просто говорю, свои родные всякому милы (она их в эту минуту ненавидит). Ведь вы своих родных обожаете и принимаете, и я должна такое место иметь, где мне моих родных обожать можно. - Обожай, друг мой, одного Бога и его слова слушайся, а не повторяй чужих глупостей. - Мы много не учены и в Евангелии не читаем... - Очень жаль. - Жаль не жаль, а деться некуда, но своих родителей выручить надо. Она их в ту минуту уже совсем ненавидит и сердита на них, потому что это из-за них она ссорится с людьми, принимающими в ней самое доброе участие. Но уж раз речи начаты - она их докончит; и первое слово о перемене "места" она произнесет сама. Ее еще жалеют, ей еще не думали отказывать, но что тетка ей надиктовала, то ей запало в голову - она свой урок выполнит. Мысль о разлуке пала уже между ею и хозяевами, и через малое время готово ее исполнение. Надо только подлить маслица. Тетка везет его из деревни. Пока девочка училась говорить речи, тетка привезла ей орехов и новое письмо: "пришли нам кофию и чаю, и сахару побольше, да сукна самого получше три аршина сестрину жениху подарить, потому сестра твоя замуж выходит". Девочка сукон не покупала и о цене сукна не имела понятия. - А почем аршин сукна стоит? Тетка тоже хорошенько этого не знает, но отвечает: - Которое ежели хорошее, то, мол, надо дать рубля по три, похуже - то подешевле. Это они (отец и мать) наказывали, мол, чтобы ты беспременно прислала хорошего, - потому что жених хорошего роду, чтобы еще не обиделся на худом сукне, от сестры не отказался. Девочка задумалась, посчитала в уме - сколько три да три, и руками всплеснула!.. Аршин по три рубля, да другой три, да еще третий три... Это значит - надо девять рублей! - Девять рублей! - восклицает она. - Да; уж ты, девушка, постарайся. - Да где же мне их взять... этакую силу денег! - Ну вот! Это ведь не всякий год сестра-то замуж идет... Вы ведь одной утробы, под одним сердцем лежали и одну грудь сосали. Ты ведь не маленькая понимать нынче все можешь, ты материнское сердце пожалей. - Да где мне взять, где мне взять! - Не знаю. Вздумать надо. Ты уж не маленькая. - Все вздумала, мне девять рублей взять негде. - Иди и спроси у хозяев. - Я у них и так уже забралась. - Эка важность! - забрамчись-то и еще можно. Случай такой. Не всякий раз сестра замуж выходит, хорошего жениха ловить надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10