И тоска.
В части событие - привезли первых новых духов. Все в ту же казарму, что приняла когда-то и нас. Цейс больше в карантине не командует - ушел в Можайку. Вместо него старлей по кличке "Тычобля" из "мазуты".
Нам духи уже не интересны почти. Так - любопытно, кто и откуда. Новые лица, все же. "Вешайтесь!", завидя их, не кричим. Это дело тех, кому на дембель через год. Лично мне надоело все уже - вся эта осенне-весенняя круговерть. Складки, бляхи, кокарды, крючки и количество тренчиков на ремнях…
Отпустите, отпустите меня домой… Да сколько ж можно-то…
Через неделю, к общей радости, ушел на дембель Укол. До Нового года, хоть и обещали ему, держать не стали.
"Пиздуй, и не встречайся…"- сказал ему на прощанье Ворон.
Еще неделю назад Укол каждую ночь мечтательно расписывал, как он собирается навалять взводному на свой дембель.
Узнал об этом Ворон, или нет - неизвестно. Но от греха подальше взводный свалил в город в день увольнения Укола.
Укол торжествует, собираясь на инструктаж.
- Чуваки, зла на меня не держите, кого обидел если, - говорит он, шнуруя ботинки.
Их Укол отобрал у Трактора, при мне. Другие, с обрезанными рантами и сточенным каблуком, спрятаны в военгородке, у буфетчицы.
Я лежу на койке. Случайно повернув голову, замечаю стоящего у начала взлетки Кувшина. Тот, очевидно, давно уже делает мне какие-то знаки руками. Стоит он так, чтобы его не было видно с рядов осенников.
Все это удивляет так сильно, что сую ноги в тапочки и иду к Кувшину.
- Ты не охуел дедушку к себе подзывать? - беззлобно усмехаюсь, подойдя.
Кувшин на шутку не отвечает. Собран и бледен - больше обычного.
- Чего такое? - беру его за плечо и веду в сушилку.
Выгоняю оттуда пару копошащихся в куче сырых бушлатов "мандавох". В сушилке стоит плотная вонь сапог и гнилой ваты.
- Вадим… - впервые по имени обращается ко мне боец. - Есть дело…
Блядь, залет, что ли, какой…
- Говори.
Кувшин, глядя прямо в глаза, тихо просит:
- Отпусти меня до обеда. До построения. Пожалуйста.
- Куда?
Кувшин, по-обыкновению, молчит. Бледное лицо его покрывается пятнами.
Упрямый. Не пустить - сам сбежит. Видать, сильно нужно ему.
- Залетишь - сам отвечаешь. Я тебя никуда не пускал. Иди.
Кувшин улыбается одними губами. На выходе оборачивается:
- Спасибо.
Укол c другими осенниками отправляется в штаб. Я не прощаюсь с ним - ухожу курить в умывальник. Выпускаю дым в приоткрытое окно. Хорошая погода для дембеля. Небо, солнце, листва под ногами на влажном асфальте.
На мой дембель листва будет зеленой. А хорошо бы - при голых ветвях еше, в апреле…
Что я буду делать дома - не знаю. Не важно. Главное - дома быть.
Блядь, не сдохнуть бы зимой от тоски.
Вечером - новость с КПП.
Кто-то подловил Укола на выходе из чипка. Тот уже успел переодеться в парадку с аксельбантом и начесанную шинель.
Отмудохали его знатно. И от формы, и от лица - одни ошметки оставили.
Кто его так уделал, Укол не сказал. Переоделся в 'гражданку" и свалил в Токсово на попутном кунге.
После отбоя толкаю Кувшина в плечо.
- Опять про Москву читать? - открывает глаза тот.
Так и ожидаю услышать "Не заебало еще?" в продолжение. Кувшин дерзкий. Пока молчит, но рано или поздно…
- Ну тебя на хуй… - смеюсь. - Мне ж тоже на дембель скоро…
Кувшин делает вид, что не понимает.
- Спи, военный, - говорю ему.
Кувшин поворачивается на другой бок.
Лежу минут пять и тыкаю его кулаком в спину:
- Кувшин!
- Ну чего? - поворачивается боец.
- Не "чаво", а "слушаю, товарищ дедушка"! Совсем охуели, бойцы. Ты вот что скажи - если почти каждый дух может навалять старому… Как же в жизни тогда получается наоборот?
- Я не знаю. У меня времени думать нет. Мне не положено еще, - нехотя отвечает Кувшин. - Вот постарею, стану, как ты… Тогда и подумаю.
- Тогда уже нечем будет, Миша… Давай спать.
Засыпая, удивляюсь - сегодня мы впервые назвали друг друга по имени.
Ночью повалил неожиданно снег, крупными хлопьями - первый этой осенью. Утром начал таять, чавкая под нашими сапогами. Строй опять поредел, как листва у деревьев вдоль дороги.
После развода вместе с Пашей Сексом отпрашиваемся в санчасть.
Сегодня на дембель уходит Кучер. Временно санчасть остается без фельдшера. Замены Кучеру пока не нашли. Но уже известно, что среди привезенных духов есть один из ветеринарного техникума. Его-то и приметил начмед Рычко на замену Кучеру.
- Это пиздец, Игорек, - не верю я своим ушам, когда фельдшер сообщает новость. - Бля, только бы не заболеть за эти полгода. Чего мы без тебя делать тут будем…
Кучер - последний мой друг из старших призывов. Через пару часов его не будет в части.
Даже не хочется думать об этом.
Паша Секс крутит головой:
- Я, в принципе, знал, что солдат - не человек. Но, ветеринар в санчасти - это круто.
- И ведь это даже не смешно, - печально кивает Кучер. - Берегите здоровье.
Сидим у него в боксе и завариваем чифир.
В боксе жарко, и Паша расстегивает пэша. На груди у него просверленная пуля от "калаша", подвешенная на капроновый шнур.
Кучер украдкой подмигивает мне.
Как он тогда догадался, что это моя проделка - загадка. Паше он ничего не сказал про меня. Наоборот, нагнал мистического туману и убедил того в действенности талисмана. Паша уверен, что найденная в яйце хранит его от залетов в самоволках.
Адресами и фотками мы давно уже обменялись. Подарки на дембель убраны в дипломат.
На душе тоскливо. Кучер выходит и возвращается через минуту с двумя склянками.
- Быстро! - шепотом говорит он. - В этой спирт, тут - вода. Хотите, разведите. Я не буду, мне в штаб еще.
Решаем "в запивон".
Спирт обжигает,. перехватывает горло спазмом. Почти мгновенно становится тепло и весело. Глаза немилосердно слезятся. В желудке приятно жжет.
Еще минута - и я пьяный. Совсем разучился пить.
Замечаю, что Пашу тоже повело. Ему-то что, он не залетит. У него - талисман.
Наперебой приглашаем друг друга в гости.
Решаем проводить Кучера до штаба.
Снег уже растаял совсем. Порывистый ветер хлопает полами шинели дембеля. Шинель самая обычная, с хлястиком от другой - видно по цвету. Кучер ежится и встягивает голову в плечи. Нам с Пашей тепло. Спирт еще греет тело, но уже не властен над душой. На ней опять тоскливо.
- Мы тут как сироты без тебя будем, - говорю другу. - Как тебя жены офицерские отпустили-то… Кто им теперь гадать будет?
- Я бы на них порчу и сглаз навел, если бы не пустили, - усмехается Кучер.
У штаба мы обнимаемся. Кучер роется по карманам. Достает пару пачек сигарет.
- Держите, - сует их нам. - До встречи! Давайте!
Паша дергает воротник бушлата:
- Кучер, погодь!
Секс снимает с шеи свой амулет - слегка сплющенный кусочек металла.
- Носи, нас вспоминай, - подкидывает пулю в ладони и отдает Кучеру.
- Это тебе от нас двоих, - подмигиваю я.
Обнимаемся.
Из окна дежурного по части раздается стук по стеклу. Дежурный машет рукой и беззвучно шевелит усами.
Пора на инструктаж.
Кучер поднимается по ступенькам, машет нам рукой.
Хлопает за ним дверь.
Обратно мы с Пашей бредем молча.
Снова налетают серые низкие облака. Опять начинает идти снег. Хлопья падают и сразу же тают. Но это не надолго. Скоро, совсем скоро снег завалит тут все…
Спрятав пальцы в рукавах бушлатов и втянув головы, мы понуро проходим мимо учебной казармы.
На плацу перед ней строится рота духов. Новенькие шинели и шапки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
В части событие - привезли первых новых духов. Все в ту же казарму, что приняла когда-то и нас. Цейс больше в карантине не командует - ушел в Можайку. Вместо него старлей по кличке "Тычобля" из "мазуты".
Нам духи уже не интересны почти. Так - любопытно, кто и откуда. Новые лица, все же. "Вешайтесь!", завидя их, не кричим. Это дело тех, кому на дембель через год. Лично мне надоело все уже - вся эта осенне-весенняя круговерть. Складки, бляхи, кокарды, крючки и количество тренчиков на ремнях…
Отпустите, отпустите меня домой… Да сколько ж можно-то…
Через неделю, к общей радости, ушел на дембель Укол. До Нового года, хоть и обещали ему, держать не стали.
"Пиздуй, и не встречайся…"- сказал ему на прощанье Ворон.
Еще неделю назад Укол каждую ночь мечтательно расписывал, как он собирается навалять взводному на свой дембель.
Узнал об этом Ворон, или нет - неизвестно. Но от греха подальше взводный свалил в город в день увольнения Укола.
Укол торжествует, собираясь на инструктаж.
- Чуваки, зла на меня не держите, кого обидел если, - говорит он, шнуруя ботинки.
Их Укол отобрал у Трактора, при мне. Другие, с обрезанными рантами и сточенным каблуком, спрятаны в военгородке, у буфетчицы.
Я лежу на койке. Случайно повернув голову, замечаю стоящего у начала взлетки Кувшина. Тот, очевидно, давно уже делает мне какие-то знаки руками. Стоит он так, чтобы его не было видно с рядов осенников.
Все это удивляет так сильно, что сую ноги в тапочки и иду к Кувшину.
- Ты не охуел дедушку к себе подзывать? - беззлобно усмехаюсь, подойдя.
Кувшин на шутку не отвечает. Собран и бледен - больше обычного.
- Чего такое? - беру его за плечо и веду в сушилку.
Выгоняю оттуда пару копошащихся в куче сырых бушлатов "мандавох". В сушилке стоит плотная вонь сапог и гнилой ваты.
- Вадим… - впервые по имени обращается ко мне боец. - Есть дело…
Блядь, залет, что ли, какой…
- Говори.
Кувшин, глядя прямо в глаза, тихо просит:
- Отпусти меня до обеда. До построения. Пожалуйста.
- Куда?
Кувшин, по-обыкновению, молчит. Бледное лицо его покрывается пятнами.
Упрямый. Не пустить - сам сбежит. Видать, сильно нужно ему.
- Залетишь - сам отвечаешь. Я тебя никуда не пускал. Иди.
Кувшин улыбается одними губами. На выходе оборачивается:
- Спасибо.
Укол c другими осенниками отправляется в штаб. Я не прощаюсь с ним - ухожу курить в умывальник. Выпускаю дым в приоткрытое окно. Хорошая погода для дембеля. Небо, солнце, листва под ногами на влажном асфальте.
На мой дембель листва будет зеленой. А хорошо бы - при голых ветвях еше, в апреле…
Что я буду делать дома - не знаю. Не важно. Главное - дома быть.
Блядь, не сдохнуть бы зимой от тоски.
Вечером - новость с КПП.
Кто-то подловил Укола на выходе из чипка. Тот уже успел переодеться в парадку с аксельбантом и начесанную шинель.
Отмудохали его знатно. И от формы, и от лица - одни ошметки оставили.
Кто его так уделал, Укол не сказал. Переоделся в 'гражданку" и свалил в Токсово на попутном кунге.
После отбоя толкаю Кувшина в плечо.
- Опять про Москву читать? - открывает глаза тот.
Так и ожидаю услышать "Не заебало еще?" в продолжение. Кувшин дерзкий. Пока молчит, но рано или поздно…
- Ну тебя на хуй… - смеюсь. - Мне ж тоже на дембель скоро…
Кувшин делает вид, что не понимает.
- Спи, военный, - говорю ему.
Кувшин поворачивается на другой бок.
Лежу минут пять и тыкаю его кулаком в спину:
- Кувшин!
- Ну чего? - поворачивается боец.
- Не "чаво", а "слушаю, товарищ дедушка"! Совсем охуели, бойцы. Ты вот что скажи - если почти каждый дух может навалять старому… Как же в жизни тогда получается наоборот?
- Я не знаю. У меня времени думать нет. Мне не положено еще, - нехотя отвечает Кувшин. - Вот постарею, стану, как ты… Тогда и подумаю.
- Тогда уже нечем будет, Миша… Давай спать.
Засыпая, удивляюсь - сегодня мы впервые назвали друг друга по имени.
Ночью повалил неожиданно снег, крупными хлопьями - первый этой осенью. Утром начал таять, чавкая под нашими сапогами. Строй опять поредел, как листва у деревьев вдоль дороги.
После развода вместе с Пашей Сексом отпрашиваемся в санчасть.
Сегодня на дембель уходит Кучер. Временно санчасть остается без фельдшера. Замены Кучеру пока не нашли. Но уже известно, что среди привезенных духов есть один из ветеринарного техникума. Его-то и приметил начмед Рычко на замену Кучеру.
- Это пиздец, Игорек, - не верю я своим ушам, когда фельдшер сообщает новость. - Бля, только бы не заболеть за эти полгода. Чего мы без тебя делать тут будем…
Кучер - последний мой друг из старших призывов. Через пару часов его не будет в части.
Даже не хочется думать об этом.
Паша Секс крутит головой:
- Я, в принципе, знал, что солдат - не человек. Но, ветеринар в санчасти - это круто.
- И ведь это даже не смешно, - печально кивает Кучер. - Берегите здоровье.
Сидим у него в боксе и завариваем чифир.
В боксе жарко, и Паша расстегивает пэша. На груди у него просверленная пуля от "калаша", подвешенная на капроновый шнур.
Кучер украдкой подмигивает мне.
Как он тогда догадался, что это моя проделка - загадка. Паше он ничего не сказал про меня. Наоборот, нагнал мистического туману и убедил того в действенности талисмана. Паша уверен, что найденная в яйце хранит его от залетов в самоволках.
Адресами и фотками мы давно уже обменялись. Подарки на дембель убраны в дипломат.
На душе тоскливо. Кучер выходит и возвращается через минуту с двумя склянками.
- Быстро! - шепотом говорит он. - В этой спирт, тут - вода. Хотите, разведите. Я не буду, мне в штаб еще.
Решаем "в запивон".
Спирт обжигает,. перехватывает горло спазмом. Почти мгновенно становится тепло и весело. Глаза немилосердно слезятся. В желудке приятно жжет.
Еще минута - и я пьяный. Совсем разучился пить.
Замечаю, что Пашу тоже повело. Ему-то что, он не залетит. У него - талисман.
Наперебой приглашаем друг друга в гости.
Решаем проводить Кучера до штаба.
Снег уже растаял совсем. Порывистый ветер хлопает полами шинели дембеля. Шинель самая обычная, с хлястиком от другой - видно по цвету. Кучер ежится и встягивает голову в плечи. Нам с Пашей тепло. Спирт еще греет тело, но уже не властен над душой. На ней опять тоскливо.
- Мы тут как сироты без тебя будем, - говорю другу. - Как тебя жены офицерские отпустили-то… Кто им теперь гадать будет?
- Я бы на них порчу и сглаз навел, если бы не пустили, - усмехается Кучер.
У штаба мы обнимаемся. Кучер роется по карманам. Достает пару пачек сигарет.
- Держите, - сует их нам. - До встречи! Давайте!
Паша дергает воротник бушлата:
- Кучер, погодь!
Секс снимает с шеи свой амулет - слегка сплющенный кусочек металла.
- Носи, нас вспоминай, - подкидывает пулю в ладони и отдает Кучеру.
- Это тебе от нас двоих, - подмигиваю я.
Обнимаемся.
Из окна дежурного по части раздается стук по стеклу. Дежурный машет рукой и беззвучно шевелит усами.
Пора на инструктаж.
Кучер поднимается по ступенькам, машет нам рукой.
Хлопает за ним дверь.
Обратно мы с Пашей бредем молча.
Снова налетают серые низкие облака. Опять начинает идти снег. Хлопья падают и сразу же тают. Но это не надолго. Скоро, совсем скоро снег завалит тут все…
Спрятав пальцы в рукавах бушлатов и втянув головы, мы понуро проходим мимо учебной казармы.
На плацу перед ней строится рота духов. Новенькие шинели и шапки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51