Днем они приносили добычу, а к вечеру вновь отправлялись за ней. Маленькие труженики не щадили себя, добывая тысячи живых и мертвых москитов, работая изо всех сил. Они делали это из уважения к науке, которую впервые сами творили. Они были бескорыстны, эти юные охотники: назначенная премия – копейка за каждую штуку улова – никого из них не привлекала…
Можно было подумать, что Петрищева решила переловить всех москитов на улицах города и таким образом положить им конец. Бывали дни, когда на отдельных участках число плененных насекомых доходило до тысячи. Через три месяца общее число их достигло ста тысяч, не считая улова на липкой бумаге…
Маленькие помощники знали цель этих сборов и время от времени допытывались:
– Не решили еще, Полина Андреевна? Не скоро конец?
Она показывала им карту, на которой весь город был разбит на участки и в каждом отмечено, сколько москитов выловлено в нем.
– Все еще не известно, – отвечала она, – где их в городе больше всего. Как только решим, можно будет приняться за дело.
– А если у меня на участке, – спрашивал один из юных искателей, – окажется больше москитов, чем у других, вы перейдете с лабораторией в наш район?
– Обязательно, – терпеливо объясняла она им. – Где много насекомых, там близко должны быть места размножения.
Подсчеты показали, что железнодорожный поселок Сапунская Горка самый насыщенный москитами район. Можно было надеяться найти места выплода там и решить загадку рождения папатачи.
Экспедиция переселилась туда.
* * *
Москит папатачи был старым знакомым Петрищевой. Она встречала его в Келифском Узбое, в норах грызунов, находила по всей Средней Азии. Это нежное, почти прозрачное создание желто-коричневого цвета с ланцетовидными крылышками давно ее занимало неразгаданной тайной своего размножения. Немногие ученые находили его куколки и личинки в природе или в условиях человеческого жилья.
Полина Андреевна встречала их в разнообразных местах: две личинки в Кара-Кале, в норе черепах, три – в селении Чули, в дупле старого дерева; шкуру куколки москита – в лишайнике инкерманской пещеры в Севастополе. Отдельные личинки ей попадались в глинобитном свинарнике, в норе хомячка, в мусорном ящике Тропического института, в скотном дворе, среди опавшей листвы на огороде, в убежище песчанки и в расщелинах скал. Казалось, что москит откладывает свои яйца где попало…
Можно было бы не задумываться над этой склонностью его, если бы кровосос не поражал человека лихорадкой папатачи – изнурительной болезнью, возникающей внезапно острой болью в спине и конечностях, жаром и расстройством нервной системы. Несчастная особенность москитной лихорадки, которую также называют «климатической», «летней», «трехдневной», «бухарской инфлюэнцей», «трапезундской ханой», «сартянкой», «москиткой» и «собачьей болезнью», – это способность поражать значительные массы людей, не наделяя их иммунитетом. Когда Виленский полк впервые прибыл в Севастополь, в 1908 году, весь личный состав полка переболел москиткой, а некоторые солдаты по нескольку раз.
Бактериологи приготовили против лихорадки вакцину, но польза ее оказалась сомнительной. Случалось, что прививка приводила к заражению и человек заболевал.
Петрищева со своей экспедицией из трех лаборанток, зверолова-охотника, сотрудника и ветеринарного врача прибыла в Севастополь летом 1936 года. Она горела желанием встретить старого знакомого, найти гнездо его выплода и подготовить удар по источникам его размножения. Перед ней был большой застроенный город, в недрах которого москит творил свое черное дело. Здесь он жил, размножался, неведомыми путями набирался заразы и поражал здоровых людей. На смену одному поколению приходило другое, такое же жадное до крови человека, такое же вредное для него.
Коварному и загадочному москиту папатачи Петрищева противопоставила свою настойчивость и ловкость, организаторский талант и неслыханную трудоспособность.
В железнодорожном поселке Сапунская Горка стало шумно и неспокойно. В одном из дворов, в самом центре его, поставили длинный стол и табуретки. Возле свалили чашки и ведра, тарелки и прочий инвентарь. Это был штаб – творческий фокус экспедиции. Сюда стекались школьники с уловом москитов, отсюда следовали распоряжения сотрудникам штаба и добровольным помощникам.
Верная своему правилу вовлекать в орбиту своего влияния как можно больше людей, искать поддержку у населения, она перезнакомилась со всеми в поселке и обрела там друзей. Они приходили к ней в штаб рассказать поселковые новости, предложить свои услуги и кстати узнать, как идут поиски личинок. Никто этих диковинных личинок не видел, и каждому хотелось на них поглядеть.
Во дворе было шумно, и жильцы справедливо негодовали на штаб. Протесты оставлялись без внимания. Они не имели успеха потому, что под угрозу ставился метод работы, самая сущность ее. Отказаться от общества юных помощников, друзей и сотрудников? Что значит ее экспедиция без них?
Поиски личинок в поселке были начаты не очень оригинальным путем. Инструментом изыскания служили обычные ящики, обитые липучками изнутри; местом поисков – любая точка в любом из дворов. Ящиками прикрывали положительно все: отверстия нор грызунов в глинобитном фасаде, гнездо курицы в пещере-курятнике, домашний скарб на кухне, трещины в фундаменте и на деревянном полу. Стены, изрытые грызунами и покрытые трещинами, изолировались по частям густой металлической сеткой. Ящики и сетки время от времени снимались, и на липкой бумаге обнаруживались москиты. Они вылупились здесь из куколок, но их было мало. Эти места не могли быть источником размножения москита папатачи.
Тогда Петрищева изменила систему работы: она стала обходить с помощниками хлевы и загоны, уборные и птичники и ведрами уносила оттуда мусор. Сотни килограммов отбросов просмотрела она под лупой и нашла в них только восемь личинок. Четыре тонны перегноя, навоза и почвы, собранные в открытых местах, при самом тщательном осмотре не дали ничего.
Искательница решила сделать более глубокую разведку: проникнуть в жилища, обследовать подвалы, подполья, чердаки – перенести свое внимание на все, что непосредственно окружает человека. Для этого ей нужны были не только помощники, но и сочувствие людей.
Петрищева пустила в ход свое чудесное оружие – убеждение примером и словом. Она обходила дворы, собирала жильцов и заводила с ними разговоры о москитах. Ее взволнованная речь о вездесущих личинках, невидимо населяющих людские дома, и о самках, питающихся человеческой кровью, вербовала Полине Андреевне соратников и друзей. Когда же слово было бессильно, убеждение не вызывало отклика, на смену приходило свидетельство науки, подкрепленное зрелищем препаратов и садков.
Расширив так круг добровольных помощников, исследовательница пустилась в разведку. Она являлась на квартиры к своим новым друзьям, приводила с собой плотников и принималась за дело.
– Сдвиньте мебель, – приказывала она, – посмотрим, нет ли нор грызунов… Отлично. В порядке. Давайте взламывать полы…
Чудные дела! Хозяйки помогали разрушать свои жилища. Они вооружались топорами и старательно отрывали приколоченные доски.
– Мы займемся подпольем, а вы, – обращалась гостья к рабочим, – загляните в чулан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Можно было подумать, что Петрищева решила переловить всех москитов на улицах города и таким образом положить им конец. Бывали дни, когда на отдельных участках число плененных насекомых доходило до тысячи. Через три месяца общее число их достигло ста тысяч, не считая улова на липкой бумаге…
Маленькие помощники знали цель этих сборов и время от времени допытывались:
– Не решили еще, Полина Андреевна? Не скоро конец?
Она показывала им карту, на которой весь город был разбит на участки и в каждом отмечено, сколько москитов выловлено в нем.
– Все еще не известно, – отвечала она, – где их в городе больше всего. Как только решим, можно будет приняться за дело.
– А если у меня на участке, – спрашивал один из юных искателей, – окажется больше москитов, чем у других, вы перейдете с лабораторией в наш район?
– Обязательно, – терпеливо объясняла она им. – Где много насекомых, там близко должны быть места размножения.
Подсчеты показали, что железнодорожный поселок Сапунская Горка самый насыщенный москитами район. Можно было надеяться найти места выплода там и решить загадку рождения папатачи.
Экспедиция переселилась туда.
* * *
Москит папатачи был старым знакомым Петрищевой. Она встречала его в Келифском Узбое, в норах грызунов, находила по всей Средней Азии. Это нежное, почти прозрачное создание желто-коричневого цвета с ланцетовидными крылышками давно ее занимало неразгаданной тайной своего размножения. Немногие ученые находили его куколки и личинки в природе или в условиях человеческого жилья.
Полина Андреевна встречала их в разнообразных местах: две личинки в Кара-Кале, в норе черепах, три – в селении Чули, в дупле старого дерева; шкуру куколки москита – в лишайнике инкерманской пещеры в Севастополе. Отдельные личинки ей попадались в глинобитном свинарнике, в норе хомячка, в мусорном ящике Тропического института, в скотном дворе, среди опавшей листвы на огороде, в убежище песчанки и в расщелинах скал. Казалось, что москит откладывает свои яйца где попало…
Можно было бы не задумываться над этой склонностью его, если бы кровосос не поражал человека лихорадкой папатачи – изнурительной болезнью, возникающей внезапно острой болью в спине и конечностях, жаром и расстройством нервной системы. Несчастная особенность москитной лихорадки, которую также называют «климатической», «летней», «трехдневной», «бухарской инфлюэнцей», «трапезундской ханой», «сартянкой», «москиткой» и «собачьей болезнью», – это способность поражать значительные массы людей, не наделяя их иммунитетом. Когда Виленский полк впервые прибыл в Севастополь, в 1908 году, весь личный состав полка переболел москиткой, а некоторые солдаты по нескольку раз.
Бактериологи приготовили против лихорадки вакцину, но польза ее оказалась сомнительной. Случалось, что прививка приводила к заражению и человек заболевал.
Петрищева со своей экспедицией из трех лаборанток, зверолова-охотника, сотрудника и ветеринарного врача прибыла в Севастополь летом 1936 года. Она горела желанием встретить старого знакомого, найти гнездо его выплода и подготовить удар по источникам его размножения. Перед ней был большой застроенный город, в недрах которого москит творил свое черное дело. Здесь он жил, размножался, неведомыми путями набирался заразы и поражал здоровых людей. На смену одному поколению приходило другое, такое же жадное до крови человека, такое же вредное для него.
Коварному и загадочному москиту папатачи Петрищева противопоставила свою настойчивость и ловкость, организаторский талант и неслыханную трудоспособность.
В железнодорожном поселке Сапунская Горка стало шумно и неспокойно. В одном из дворов, в самом центре его, поставили длинный стол и табуретки. Возле свалили чашки и ведра, тарелки и прочий инвентарь. Это был штаб – творческий фокус экспедиции. Сюда стекались школьники с уловом москитов, отсюда следовали распоряжения сотрудникам штаба и добровольным помощникам.
Верная своему правилу вовлекать в орбиту своего влияния как можно больше людей, искать поддержку у населения, она перезнакомилась со всеми в поселке и обрела там друзей. Они приходили к ней в штаб рассказать поселковые новости, предложить свои услуги и кстати узнать, как идут поиски личинок. Никто этих диковинных личинок не видел, и каждому хотелось на них поглядеть.
Во дворе было шумно, и жильцы справедливо негодовали на штаб. Протесты оставлялись без внимания. Они не имели успеха потому, что под угрозу ставился метод работы, самая сущность ее. Отказаться от общества юных помощников, друзей и сотрудников? Что значит ее экспедиция без них?
Поиски личинок в поселке были начаты не очень оригинальным путем. Инструментом изыскания служили обычные ящики, обитые липучками изнутри; местом поисков – любая точка в любом из дворов. Ящиками прикрывали положительно все: отверстия нор грызунов в глинобитном фасаде, гнездо курицы в пещере-курятнике, домашний скарб на кухне, трещины в фундаменте и на деревянном полу. Стены, изрытые грызунами и покрытые трещинами, изолировались по частям густой металлической сеткой. Ящики и сетки время от времени снимались, и на липкой бумаге обнаруживались москиты. Они вылупились здесь из куколок, но их было мало. Эти места не могли быть источником размножения москита папатачи.
Тогда Петрищева изменила систему работы: она стала обходить с помощниками хлевы и загоны, уборные и птичники и ведрами уносила оттуда мусор. Сотни килограммов отбросов просмотрела она под лупой и нашла в них только восемь личинок. Четыре тонны перегноя, навоза и почвы, собранные в открытых местах, при самом тщательном осмотре не дали ничего.
Искательница решила сделать более глубокую разведку: проникнуть в жилища, обследовать подвалы, подполья, чердаки – перенести свое внимание на все, что непосредственно окружает человека. Для этого ей нужны были не только помощники, но и сочувствие людей.
Петрищева пустила в ход свое чудесное оружие – убеждение примером и словом. Она обходила дворы, собирала жильцов и заводила с ними разговоры о москитах. Ее взволнованная речь о вездесущих личинках, невидимо населяющих людские дома, и о самках, питающихся человеческой кровью, вербовала Полине Андреевне соратников и друзей. Когда же слово было бессильно, убеждение не вызывало отклика, на смену приходило свидетельство науки, подкрепленное зрелищем препаратов и садков.
Расширив так круг добровольных помощников, исследовательница пустилась в разведку. Она являлась на квартиры к своим новым друзьям, приводила с собой плотников и принималась за дело.
– Сдвиньте мебель, – приказывала она, – посмотрим, нет ли нор грызунов… Отлично. В порядке. Давайте взламывать полы…
Чудные дела! Хозяйки помогали разрушать свои жилища. Они вооружались топорами и старательно отрывали приколоченные доски.
– Мы займемся подпольем, а вы, – обращалась гостья к рабочим, – загляните в чулан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49