Вот он остановил одного из сотрудников и, снимая наползших на него клещей, говорит:
– Берегите себя, нет ничего легче, как пасть жертвой собственной профессии. Земельвейс, ратовавший за антисептику, первым из врачей разгадавший секрет заражения крови, умер от заражения при вскрытии трупа. Доктор Гильотэн – изобретатель гильотины – под ее ножом сложил свою голову. Тот, кто придумал металлические кнопки, указывающие пешеходам безопасные пути перехода по улице, погиб под колесами автомашины… К собственной профессии надо изрядно привыкнуть, тогда лишь забываешь, что она действует как бумеранг. Разумеется, не всякому это удается, – спешит ученый оговориться. – Известно, что победитель при Трафальгаре, адмирал Нельсон, не привык к морю и страдал морской болезнью до самой смерти.
Вечером после тяжелого дня неутомимый исследователь принимался за новое дело. Он завешивал окна в вагончике и долго в темноте перематывал ленты для киноаппарата. Подготовившись к утренним съемкам, он садился за микроскоп tfco страстью изголодавшегося по труду человека вскрывал жуков и клещей, экспериментируя их железами, внутренними органами и мозгом. В тайге, как и всюду, у него возникали другие заботы и дела. В клубе леспромхоза он читал лекции о паразитах, проводил беседы о предупредительных мерах против энцефалита и штудировал с населением тему о вреде насекомых и клещей.
О великих делах и печальных итогах
На опыте удач и ошибок отряда Павловский утвердился в своем первоначальном заключении: переносчика следует искать в очагах заболеваний, там, где энцефалит отбирает свои жертвы, – в недрах тайги, подальше от человеческого жилища. В соответствии с этим он рассыпал отряд по отдельным постам, в нескольких стах километрах друг от друга. Одни разместились в глухом Супутинском заповеднике, другие – в Оборе, третьи – в менее обжитой тайге.
Рыжов и Скрынник работали на прежнем месте; собирали клещей, кормили их на мышах, вскрывали животных и, как в прошлом году, ничего не находили. Злополучных иксодес было видимо-невидимо, а заразить ими мышей не удалось. Двести семьдесят пять грызунов, пойманных на территории леспромхоза, не дали ни одного зараженного клеща. В напрасном труде прошла половина лета.
Иначе обстояло там, где группы находились вблизи очага эпидемии или в недрах дикой тайги. Вместе с микробиологами они могли убедиться, что зараженных кровососов там необычайно много.
– Займитесь зверьками, отстрелянными в дикой тайге-, – посоветовал ученый помощнице. – На них, мне кажется, вы найдете зараженных клещей. В обжитом районе нет смысла искать. Возбудитель, надо думать, гнездится в диких зверях, и только клещи, питающиеся их кровью, становятся носителями заразы.
Предположение это могло показаться слишком смелым, но Павловскому уже многое было понятно. Близилось разрешение запутанной истории с таежным энцефалитом. В руках ученого находились все нити изысканий. Он непрерывно объезжал разбросанные посты, собирая и накапливая материалы, удачи и неудачи помощников, туманное, неясное, противоречивое. Истина с трудом освобождалась от ошибок, от путаницы и ложных надежд. Вдохновенный искатель колесил по тайге то в общих вагонах случайного поезда, то на дрезине, то на лошади верхом. Нет места в кабине попутной машины – он пристроится в ящике, на ворохе груза или просто отмахнет десятка два километров пешком…
Ученый много трудился. Вместе с микробиологом, членом экспедиции, он дни и ночи просиживал за микроскопом или анатомировал с иглой в руках. Он извлекал желудки, слюнные железы, кишечники и нервную систему переносчика, извлекал и экспериментировал ими. Надо было решить, как циркулирует возбудитель в организме клеща, где именно он накапливается и какими путями переходит к человеку. Выяснилось, что задолго до насыщения, еще в первые дни кормления клеща на животном, заразное начало, проникшее с кровью в кишечник, проходит оттуда во все внутренние органы клеща, надолго сохраняя там свою активность. Любой из Зтих органов, растертый и введенный в мозг белой мыши, мог у нее вызвать заболевание. Особенной концентрации достигает возбудитель в слюнной железе кровососа, откуда он, видимо, с укусом переходит в кровь человека.
Это стройное здание фактов и выводов чуть не было поколеблено опытами Рыжова и Скрынник. Следуя совету учителя, они собрали клещей с отстрелянных белок, полосатых бурундуков, зайцев, дроздов и нашли среди них немало зараженных кровососов. Однако заразить ими подопытных мышей исследователям не удавалось.
– Мы делали все, что могли, – жаловалась ученому помощница, – сажали клещей на здоровых животных, давали им пить крови сколько угодно. Некоторые оставались до восьми суток на подопытных мышах – и каждый раз без результатов. Когда же из этих клещей делалась эмульсия и ее вводили Другим мышам в мозг, те заболевали энцефалитом. Похоже на то, что клещ не может укусом выделить заразное начало болезни.
С этим ученый не мог согласиться. Скопление возбудителя в слюнной железе кровососа и опыт отряда в других местах тайги говорили о другом. Однако в жалобах помощницы было нечто такое, мимо чего Павловский не мог пройти. Он не раз уже спрашивал себя: почему при такой зараженности клещей и множестве их в природе эпидемии поражают сравнительно немного людей? Не происходит ли тут с людьми то же самое, что и с мышами, которых бессильны заразить клещи?
– Проделайте ваш опыт еще раз, – сказал помощнице ученый, – посадите на мышей по одному или по два зараженных клеща, дайте им вдосталь напиться крови и проверьте затем подопытных животных. Вы, возможно, найдете у них в крови доказательства иммунитета – антитела.
– Откуда? – не понимала Скрынник.
– Я подозреваю, – продолжал он, – что клещи проэпидемичивают ваших мышей, так деликатно их заражают, что те становятся невосприимчивыми к энцефалиту.
– Вы хотите сказать, – все еще не понимала Скрынник, – что множество клещей из тех, которых мы считали незараженными, на самом деле несли в себе заразное начало…
– Не только это, – перебил Павловский.
– …и спасли наших мышей от заболевания?
– Вы должны им это простить, – шутил ученый, – они с не меньшим усердием и теми же средствами спасают людей. Этим единственно я объяснил бы сравнительную мягкость эпидемии.
Павловский не ошибся: зараженный клещ, три дня питавшийся кровью белой мышки, не заразил ее. В ее крови микробиологи нашли антитела. Медленно заражаемый инфекцией организм вырабатывал в себе иммунитет и становился невосприимчивым к болезни.
Прошел еще год. Миновала зима, и в третий раз из Ленинграда отряд отправился в тайгу. Каждый спешил на старое место, а больше всех Скрынник и микробиолог Рыжов. Павловский сказал им перед отъездом:
– Для нас, паразитологов, весьма важно знать, где зимует возбудитель болезни. Вы должны поспеть к месту прежде, чем клещи с весны успеют насосаться крови. Я полагаю, что вы найдете у них перезимовавшего возбудителя энцефалита.
Для Скрынник было более чем очевидно, что именно так и случится. Евгений Никанорович не такой, чтобы бросать слова на ветер. Никто, как ее учитель, не умеет так взвешивать каждую мысль, все учесть в своих заявлениях. Не такой он человек, чтобы ошибиться в прогнозе…
Далекий край встретил сотрудников морозом и стужей, хотя апрель подходил к концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Берегите себя, нет ничего легче, как пасть жертвой собственной профессии. Земельвейс, ратовавший за антисептику, первым из врачей разгадавший секрет заражения крови, умер от заражения при вскрытии трупа. Доктор Гильотэн – изобретатель гильотины – под ее ножом сложил свою голову. Тот, кто придумал металлические кнопки, указывающие пешеходам безопасные пути перехода по улице, погиб под колесами автомашины… К собственной профессии надо изрядно привыкнуть, тогда лишь забываешь, что она действует как бумеранг. Разумеется, не всякому это удается, – спешит ученый оговориться. – Известно, что победитель при Трафальгаре, адмирал Нельсон, не привык к морю и страдал морской болезнью до самой смерти.
Вечером после тяжелого дня неутомимый исследователь принимался за новое дело. Он завешивал окна в вагончике и долго в темноте перематывал ленты для киноаппарата. Подготовившись к утренним съемкам, он садился за микроскоп tfco страстью изголодавшегося по труду человека вскрывал жуков и клещей, экспериментируя их железами, внутренними органами и мозгом. В тайге, как и всюду, у него возникали другие заботы и дела. В клубе леспромхоза он читал лекции о паразитах, проводил беседы о предупредительных мерах против энцефалита и штудировал с населением тему о вреде насекомых и клещей.
О великих делах и печальных итогах
На опыте удач и ошибок отряда Павловский утвердился в своем первоначальном заключении: переносчика следует искать в очагах заболеваний, там, где энцефалит отбирает свои жертвы, – в недрах тайги, подальше от человеческого жилища. В соответствии с этим он рассыпал отряд по отдельным постам, в нескольких стах километрах друг от друга. Одни разместились в глухом Супутинском заповеднике, другие – в Оборе, третьи – в менее обжитой тайге.
Рыжов и Скрынник работали на прежнем месте; собирали клещей, кормили их на мышах, вскрывали животных и, как в прошлом году, ничего не находили. Злополучных иксодес было видимо-невидимо, а заразить ими мышей не удалось. Двести семьдесят пять грызунов, пойманных на территории леспромхоза, не дали ни одного зараженного клеща. В напрасном труде прошла половина лета.
Иначе обстояло там, где группы находились вблизи очага эпидемии или в недрах дикой тайги. Вместе с микробиологами они могли убедиться, что зараженных кровососов там необычайно много.
– Займитесь зверьками, отстрелянными в дикой тайге-, – посоветовал ученый помощнице. – На них, мне кажется, вы найдете зараженных клещей. В обжитом районе нет смысла искать. Возбудитель, надо думать, гнездится в диких зверях, и только клещи, питающиеся их кровью, становятся носителями заразы.
Предположение это могло показаться слишком смелым, но Павловскому уже многое было понятно. Близилось разрешение запутанной истории с таежным энцефалитом. В руках ученого находились все нити изысканий. Он непрерывно объезжал разбросанные посты, собирая и накапливая материалы, удачи и неудачи помощников, туманное, неясное, противоречивое. Истина с трудом освобождалась от ошибок, от путаницы и ложных надежд. Вдохновенный искатель колесил по тайге то в общих вагонах случайного поезда, то на дрезине, то на лошади верхом. Нет места в кабине попутной машины – он пристроится в ящике, на ворохе груза или просто отмахнет десятка два километров пешком…
Ученый много трудился. Вместе с микробиологом, членом экспедиции, он дни и ночи просиживал за микроскопом или анатомировал с иглой в руках. Он извлекал желудки, слюнные железы, кишечники и нервную систему переносчика, извлекал и экспериментировал ими. Надо было решить, как циркулирует возбудитель в организме клеща, где именно он накапливается и какими путями переходит к человеку. Выяснилось, что задолго до насыщения, еще в первые дни кормления клеща на животном, заразное начало, проникшее с кровью в кишечник, проходит оттуда во все внутренние органы клеща, надолго сохраняя там свою активность. Любой из Зтих органов, растертый и введенный в мозг белой мыши, мог у нее вызвать заболевание. Особенной концентрации достигает возбудитель в слюнной железе кровососа, откуда он, видимо, с укусом переходит в кровь человека.
Это стройное здание фактов и выводов чуть не было поколеблено опытами Рыжова и Скрынник. Следуя совету учителя, они собрали клещей с отстрелянных белок, полосатых бурундуков, зайцев, дроздов и нашли среди них немало зараженных кровососов. Однако заразить ими подопытных мышей исследователям не удавалось.
– Мы делали все, что могли, – жаловалась ученому помощница, – сажали клещей на здоровых животных, давали им пить крови сколько угодно. Некоторые оставались до восьми суток на подопытных мышах – и каждый раз без результатов. Когда же из этих клещей делалась эмульсия и ее вводили Другим мышам в мозг, те заболевали энцефалитом. Похоже на то, что клещ не может укусом выделить заразное начало болезни.
С этим ученый не мог согласиться. Скопление возбудителя в слюнной железе кровососа и опыт отряда в других местах тайги говорили о другом. Однако в жалобах помощницы было нечто такое, мимо чего Павловский не мог пройти. Он не раз уже спрашивал себя: почему при такой зараженности клещей и множестве их в природе эпидемии поражают сравнительно немного людей? Не происходит ли тут с людьми то же самое, что и с мышами, которых бессильны заразить клещи?
– Проделайте ваш опыт еще раз, – сказал помощнице ученый, – посадите на мышей по одному или по два зараженных клеща, дайте им вдосталь напиться крови и проверьте затем подопытных животных. Вы, возможно, найдете у них в крови доказательства иммунитета – антитела.
– Откуда? – не понимала Скрынник.
– Я подозреваю, – продолжал он, – что клещи проэпидемичивают ваших мышей, так деликатно их заражают, что те становятся невосприимчивыми к энцефалиту.
– Вы хотите сказать, – все еще не понимала Скрынник, – что множество клещей из тех, которых мы считали незараженными, на самом деле несли в себе заразное начало…
– Не только это, – перебил Павловский.
– …и спасли наших мышей от заболевания?
– Вы должны им это простить, – шутил ученый, – они с не меньшим усердием и теми же средствами спасают людей. Этим единственно я объяснил бы сравнительную мягкость эпидемии.
Павловский не ошибся: зараженный клещ, три дня питавшийся кровью белой мышки, не заразил ее. В ее крови микробиологи нашли антитела. Медленно заражаемый инфекцией организм вырабатывал в себе иммунитет и становился невосприимчивым к болезни.
Прошел еще год. Миновала зима, и в третий раз из Ленинграда отряд отправился в тайгу. Каждый спешил на старое место, а больше всех Скрынник и микробиолог Рыжов. Павловский сказал им перед отъездом:
– Для нас, паразитологов, весьма важно знать, где зимует возбудитель болезни. Вы должны поспеть к месту прежде, чем клещи с весны успеют насосаться крови. Я полагаю, что вы найдете у них перезимовавшего возбудителя энцефалита.
Для Скрынник было более чем очевидно, что именно так и случится. Евгений Никанорович не такой, чтобы бросать слова на ветер. Никто, как ее учитель, не умеет так взвешивать каждую мысль, все учесть в своих заявлениях. Не такой он человек, чтобы ошибиться в прогнозе…
Далекий край встретил сотрудников морозом и стужей, хотя апрель подходил к концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49