Они просто слипаются вместе и пристают к ткани, образуя тут и там белые порошковые залежи. Приходится перестирывать заново. Но самое страшное, это когда Билл и Бобо надевают что-то белое. Мне в руки эти вещи попадают ржаво-розовыми. Просто произведения современного искусства.
Мастер дзен Судзуки говорил, что разум новичка надо беречь. Так что я твержу себе, что ничего не знаю, что я новичок, почти младенец и не следует ждать от меня слишком многого. Я все делаю в первый раз. Наливаю стакан воды. Воодушевляюсь его чистотой и самим фактом его существования. Делаю глоток воздуха. Затем глоток воды. Вот все, что мне нужно. «Здравствуй, вода!» – обращаюсь я прямо к стакану.
Никто меня никогда не слушает. Но это ничего. Я не молю Господа изменить мою жизнь, потому что вообще мало говорю. «Не надо говорить, чтобы быть услышанным». Я здесь для того, чтобы познавать. Достижения человека измеряются не величиной горы, на которую он карабкается. Дело в красоте каждого шага, в величии того, что ты чувствуешь и видишь… ну, типа.
Однажды в середине дня мой отец, то есть я имею в виду Бобо, стал звать меня, вопя во всю глотку, чтобы я немедленно волочил к нему свою задницу. Я не мог понять, в чем дело. А он продолжал надрываться: «Скорей, кому говорят, сейчас я тебе покажу!» Когда я зашел к нему в комнату, он стоял на другом ее конце голый, еле держась на ногах от принятого джина. Одна рука у него была на поясе, а другой, сложенной лодочкой, он поддерживал свои яйца и член, будто они вот-вот стекут на пол. «Иди сюда, дружище, смотри, что я тебе покажу! А ну-ка, зацени! – произнес он, отодвигая крайнюю плоть. – Во! Как тебе это нравится?» На головке его члена была вытатуирована муха. «Здорово, правда? – спросил он и прибавил: – Болит, скотина! Зато какая работа! Произведение искусства!»
«КОНЧАЙ МЕНЯ ПАРИТЬ, сопляк!» – Костоправ не больно-то ведется на мои россказни. – Меня достала эта твоя история бедной Золушки! Я-твоя совесть. А ты – животное, которое живет с другими такими же животными. Ты меня понял? Мне нужно знать, кто ты на самом деле и что случилось с теми людьми. Я жопой чувствую, когда ты лжешь».
Ладно, долой киношки. Воскресная ночь – их любимое время. Когда они выходят из дома, чтобы убивать. Они говорят, что воплощают промысел Божий, помогая Господу завершить его долгий день. Однако ни Билл, ни Бобо никогда не ходили в церковь. Их религия-убийство. Они просто хватают какого-нибудь распутного парня – малолетнего извращенца (как они их называют) и делают из него отбивную. Они утверждают, что Древний Рим пал именно из-за педерастов. Что все накрылось именно из-за траханья в жопу. Однако они и сами не прочь потрахаться в задницу. Так что мне это не до конца понятно, но я их ни о чем не спрашиваю. Я видел, как Бобо наяривал Билла. А Билл отсасывал у Бобо. Они оба трахают умственно отсталого парня, которого называют Мозоль-в-Жопе и который любит размазывать у себя по члену дерьмо. Я видел это сотни раз. И надо признаться, все это на редкость скучно, даже если они вытворяют всякие штуки с бананами, спагетти, соевой пастой или грязью. Создается впечатление, что они так и не выросли из детсадовского возраста. Например, Билл говорит: «Хочу, чтобы все хлюпало!» Бобо расхаживает в подгузниках с сигарой во рту. Он бросается на Билла, входит в него сзади и кричит: «Визжи, шлюха!» Билл блеет как овца. Он даже не может грамотно сыграть.
Бобо говорит: «Мы убиваем их из-за глупых рож, из-за тупых улыбочек, мать их, из-за деланной веселости или жалких потуг на депрессняк (это все его слова, не мои); мы отрезаем у них губы, потому что они постоянно поджаты или искривлены в гримасе, – видел бы ты, какой видочек у отрезанных, валяющихся в грязи губ, разлученных с подбородком и сморщенным в презрении носом! А эти псевдонезависимые позы, мол, мы хозяева мира, это покачивание бедрами во время ходьбы или мизинцы, оттопыренные с целью демонстрации женственности! А сладкие напитки с непременными вишенками, эти выбритые причиндалы, кожаные куртки, бейсболки козырьком назад, рок-н-ролльные футболки! А как они пялятся на мое брюхо (Бобо очень толстый), а потом намекают, что мне не плохо бы сбросить вес, трахая мертвяков в задницу. Хотя, конечно, на самом деле мы убиваем их ради звука животворящих человеческих воплей. Я вырос в Арканзасе, так что, когда я слышу характерное „у-и-и-и-и-и-и-и-и“, мне приходят в голову свинофермы, а по ассоциации с ними жрачка и …ля. Мы убиваем их ради ощущения добычи в руках, они умоляют, корчатся, бьются в конвульсиях, а потом – сопливый финал. Я без этого не могу».
В НАШЕЙ МУЖСКОЙ МИНИ-СЕМЬЕ я еще и водитель. Водитель, а не фигурка перед лобовым стеклом. Все началось в тот день, когда Бобо попросил меня отвезти его к палатке с буррито. Он велел мне прижаться к обочине перед мостом, но не глушить мотор. Мы были прямо над автострадой. Я мог думать только о том, что нас перевернет через бортик и выбросит под колеса. А я не горел желанием, чтобы это произошло. Я бы, пожалуй, вообще не умирал. Мне хорошо знакомо ощущение дискомфорта. Я не имею ничего против. Бобо велел мне поднять стекло с моей стороны.
На дворе стоял один из самых жарких дней лета. Палило градусов под сорок. Машины с лязгом проносились перед нашим носом. Может, какой-нибудь водитель заметит, если Бобо будет со мной что-то делать; но наверное, свидетель все равно не вернет жертву к жизни.
Как всегда, я просто выполнил то, что он сказал. Я поднял стекло. В конце концов, он старше и умнее меня и должен знать, что делает. Он говорил о человеческом теле и его красоте, о своей любви к гимнастике, борьбе и стрельбе из лука, о своей покойной жене (он был женат?!). (Сначала думаешь: «Че-во?» А потом: «Видно, ни женитьба, ни развод не приведут ненормального в норму».) Потом он говорил про Библию – он пишет новую, и если я умею печатать, он готов платить мне за работу, но я должен обещать, что не буду читать его записи, только перепечатывать. Он сводил все к насосам, стиральным машинам, откачке и смыву. После этого он заявил, что я много значу для него и никогда не должен его покидать, что мы друзья, он во мне нуждается и что разрыв нашей связи есть грех и его это может сильно разозлить.
Я ответил, что тоже в нем нуждаюсь. Не знаю почему. Это вылетело само собой. Я просто пытался подыграть. Когда кто-то говорит мне что-то хорошее, я отвечаю тем же, пусть даже это неправда. Помню, на мне была моя обычная одежда: красная футболка поверх желтой майки с рукавами. Жизнерадостные Цвета. Даже летом я надеваю много одежды – ощущение, что моя кожа более прочная, поднимает настроение, – но в тот день я чувствовал, как жар поднимается по моим ногам, одновременно изливаясь из головы, и его потоки встречаются где-то на уровне груди, чтобы хорошенько меня прожарить. Я готовился изменить свою форму путем плавки. Воздух кончился. Я был мокрый с ног до головы: пот капал с моего лба и струился вниз от подмышек. Бедра ослабели и тоже намокли. Бобо зачем-то включил обогреватель. Он продолжал рассуждать о чистке общества. Он сказал, что принудительное спаривание будет бесполезно при отсутствии клапана мощного спермоотсоса. Меня затрясло. Он повторял мне снова и снова, чтобы я не смотрел в сторону, потому что зрительный контакт несет энергию, мозгочистка зрачок в зрачок, и не смей обманывать меня, отводя глаза, не то мне придется выведать правду другими способами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Мастер дзен Судзуки говорил, что разум новичка надо беречь. Так что я твержу себе, что ничего не знаю, что я новичок, почти младенец и не следует ждать от меня слишком многого. Я все делаю в первый раз. Наливаю стакан воды. Воодушевляюсь его чистотой и самим фактом его существования. Делаю глоток воздуха. Затем глоток воды. Вот все, что мне нужно. «Здравствуй, вода!» – обращаюсь я прямо к стакану.
Никто меня никогда не слушает. Но это ничего. Я не молю Господа изменить мою жизнь, потому что вообще мало говорю. «Не надо говорить, чтобы быть услышанным». Я здесь для того, чтобы познавать. Достижения человека измеряются не величиной горы, на которую он карабкается. Дело в красоте каждого шага, в величии того, что ты чувствуешь и видишь… ну, типа.
Однажды в середине дня мой отец, то есть я имею в виду Бобо, стал звать меня, вопя во всю глотку, чтобы я немедленно волочил к нему свою задницу. Я не мог понять, в чем дело. А он продолжал надрываться: «Скорей, кому говорят, сейчас я тебе покажу!» Когда я зашел к нему в комнату, он стоял на другом ее конце голый, еле держась на ногах от принятого джина. Одна рука у него была на поясе, а другой, сложенной лодочкой, он поддерживал свои яйца и член, будто они вот-вот стекут на пол. «Иди сюда, дружище, смотри, что я тебе покажу! А ну-ка, зацени! – произнес он, отодвигая крайнюю плоть. – Во! Как тебе это нравится?» На головке его члена была вытатуирована муха. «Здорово, правда? – спросил он и прибавил: – Болит, скотина! Зато какая работа! Произведение искусства!»
«КОНЧАЙ МЕНЯ ПАРИТЬ, сопляк!» – Костоправ не больно-то ведется на мои россказни. – Меня достала эта твоя история бедной Золушки! Я-твоя совесть. А ты – животное, которое живет с другими такими же животными. Ты меня понял? Мне нужно знать, кто ты на самом деле и что случилось с теми людьми. Я жопой чувствую, когда ты лжешь».
Ладно, долой киношки. Воскресная ночь – их любимое время. Когда они выходят из дома, чтобы убивать. Они говорят, что воплощают промысел Божий, помогая Господу завершить его долгий день. Однако ни Билл, ни Бобо никогда не ходили в церковь. Их религия-убийство. Они просто хватают какого-нибудь распутного парня – малолетнего извращенца (как они их называют) и делают из него отбивную. Они утверждают, что Древний Рим пал именно из-за педерастов. Что все накрылось именно из-за траханья в жопу. Однако они и сами не прочь потрахаться в задницу. Так что мне это не до конца понятно, но я их ни о чем не спрашиваю. Я видел, как Бобо наяривал Билла. А Билл отсасывал у Бобо. Они оба трахают умственно отсталого парня, которого называют Мозоль-в-Жопе и который любит размазывать у себя по члену дерьмо. Я видел это сотни раз. И надо признаться, все это на редкость скучно, даже если они вытворяют всякие штуки с бананами, спагетти, соевой пастой или грязью. Создается впечатление, что они так и не выросли из детсадовского возраста. Например, Билл говорит: «Хочу, чтобы все хлюпало!» Бобо расхаживает в подгузниках с сигарой во рту. Он бросается на Билла, входит в него сзади и кричит: «Визжи, шлюха!» Билл блеет как овца. Он даже не может грамотно сыграть.
Бобо говорит: «Мы убиваем их из-за глупых рож, из-за тупых улыбочек, мать их, из-за деланной веселости или жалких потуг на депрессняк (это все его слова, не мои); мы отрезаем у них губы, потому что они постоянно поджаты или искривлены в гримасе, – видел бы ты, какой видочек у отрезанных, валяющихся в грязи губ, разлученных с подбородком и сморщенным в презрении носом! А эти псевдонезависимые позы, мол, мы хозяева мира, это покачивание бедрами во время ходьбы или мизинцы, оттопыренные с целью демонстрации женственности! А сладкие напитки с непременными вишенками, эти выбритые причиндалы, кожаные куртки, бейсболки козырьком назад, рок-н-ролльные футболки! А как они пялятся на мое брюхо (Бобо очень толстый), а потом намекают, что мне не плохо бы сбросить вес, трахая мертвяков в задницу. Хотя, конечно, на самом деле мы убиваем их ради звука животворящих человеческих воплей. Я вырос в Арканзасе, так что, когда я слышу характерное „у-и-и-и-и-и-и-и-и“, мне приходят в голову свинофермы, а по ассоциации с ними жрачка и …ля. Мы убиваем их ради ощущения добычи в руках, они умоляют, корчатся, бьются в конвульсиях, а потом – сопливый финал. Я без этого не могу».
В НАШЕЙ МУЖСКОЙ МИНИ-СЕМЬЕ я еще и водитель. Водитель, а не фигурка перед лобовым стеклом. Все началось в тот день, когда Бобо попросил меня отвезти его к палатке с буррито. Он велел мне прижаться к обочине перед мостом, но не глушить мотор. Мы были прямо над автострадой. Я мог думать только о том, что нас перевернет через бортик и выбросит под колеса. А я не горел желанием, чтобы это произошло. Я бы, пожалуй, вообще не умирал. Мне хорошо знакомо ощущение дискомфорта. Я не имею ничего против. Бобо велел мне поднять стекло с моей стороны.
На дворе стоял один из самых жарких дней лета. Палило градусов под сорок. Машины с лязгом проносились перед нашим носом. Может, какой-нибудь водитель заметит, если Бобо будет со мной что-то делать; но наверное, свидетель все равно не вернет жертву к жизни.
Как всегда, я просто выполнил то, что он сказал. Я поднял стекло. В конце концов, он старше и умнее меня и должен знать, что делает. Он говорил о человеческом теле и его красоте, о своей любви к гимнастике, борьбе и стрельбе из лука, о своей покойной жене (он был женат?!). (Сначала думаешь: «Че-во?» А потом: «Видно, ни женитьба, ни развод не приведут ненормального в норму».) Потом он говорил про Библию – он пишет новую, и если я умею печатать, он готов платить мне за работу, но я должен обещать, что не буду читать его записи, только перепечатывать. Он сводил все к насосам, стиральным машинам, откачке и смыву. После этого он заявил, что я много значу для него и никогда не должен его покидать, что мы друзья, он во мне нуждается и что разрыв нашей связи есть грех и его это может сильно разозлить.
Я ответил, что тоже в нем нуждаюсь. Не знаю почему. Это вылетело само собой. Я просто пытался подыграть. Когда кто-то говорит мне что-то хорошее, я отвечаю тем же, пусть даже это неправда. Помню, на мне была моя обычная одежда: красная футболка поверх желтой майки с рукавами. Жизнерадостные Цвета. Даже летом я надеваю много одежды – ощущение, что моя кожа более прочная, поднимает настроение, – но в тот день я чувствовал, как жар поднимается по моим ногам, одновременно изливаясь из головы, и его потоки встречаются где-то на уровне груди, чтобы хорошенько меня прожарить. Я готовился изменить свою форму путем плавки. Воздух кончился. Я был мокрый с ног до головы: пот капал с моего лба и струился вниз от подмышек. Бедра ослабели и тоже намокли. Бобо зачем-то включил обогреватель. Он продолжал рассуждать о чистке общества. Он сказал, что принудительное спаривание будет бесполезно при отсутствии клапана мощного спермоотсоса. Меня затрясло. Он повторял мне снова и снова, чтобы я не смотрел в сторону, потому что зрительный контакт несет энергию, мозгочистка зрачок в зрачок, и не смей обманывать меня, отводя глаза, не то мне придется выведать правду другими способами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77