И не бойся меня. Никакая я не лесбиянка, клянусь тебе. Придет время, и ты убедишься в этом сама.
- Ладно, идем, только осторожно, чтобы никто не видел. Это место знали только двое - я и Генка.
Если бы я был лошадью, то весь блядский пляж сейчас бы слышал, как у меня ухнула селезенка. Боясь спугнуть, не задавая больше вопросов, я послушно шел за ночной феей, чуть осветившей мне перспективу моего дела. Три сосны, упавшие внахлест, образовали нечто вроде шалаша, причем дальний и глубокий его угол был выстлан чем-то мягким и сухим. Это было тем более кстати, что у реки становилось холодно, а шелковая комбинация и легкий халатик грели весьма относительно.
В полной темноте, забившись в этот самый непродуваемый угол, мы тесно прижались, вколачивая друг в друга крупный, бивший нас озноб. Где-то сбоку щелкнул выключатель, и наша пещера осветилась слабым желтым светом подвесной "электромыши".
- Да у тебя тут полный комфорт? Прямо как в баре "Будь как дома".
Она вздрогнула, на минуту перестав дрожать, а после ее заколотило с новой силой. Она отстранилась от меня, настороженная, готовая ко всему.
- Ты там бывала?
- Приходилось, а что?
- Нет, ничего. Давай твои колеса.
- Держи.
- А сама?
- Нет, я только после тебя.
- Тебя как зовут?
- Констанция.
- Имя чудное. Ты первая их глотай, я только после тебя.
- Пожалуйста. - Упрятав две горошины под язык, я имитировал несколько глотательных движений, всем своим видом рисуя, что я на пути к блаженству. Однако повторять она не торопилась, видимо ожидая реакции моего организма.
- Пей, дуреха, чего боишься? Зачем мне тебя травить? Какой смысл? Дай чем-нибудь укрыться.
- Сейчас.
Наконец-то, проглотив таблетки, она протянула мне малиновый пиджак.
- Откуда он у тебя? - чувствуя, как начинает кружиться голова, безразлично спросил я.
- Да так, был у меня один знакомый. Оставил случайно.
- Кто это и когда?..
И тут я с ужасом обнаружил, что таблетки под языком растворились без следа, а значит, через пять минут растворюсь и я, отпустив только что выловленную рыбку.
- Кто и когда? - требовательно и пьяно повторил я.
- А тебе-то какое дело? - глупо улыбаясь, спросила проститутка. - Может, это мое личное дело и самая сокровенная тайна. Крутые колеса, я уже плыву.
- Как его зовут? Чучело, говори же.
- Ничего никому не скажу. Констанция, милая, он любит меня, а я его, а тебя он не любит. Он не любит костлявых баб. Ты же костлявая, а я мягонькая. Вот потрогай вот здесь и здесь. Приятно? Поцелуй меня, моя хорошая, ну поцелуй, пожалуйста, делай со мной все, что ты хотела, я тоже тебя лю-ю-блю... Ну давай, я разденусь вся.
- Заткнись, параститутка, - выворачивал я язык в необъятном небе, улетая в неотвратимом блаженстве.
- Зачем ты так, милая, - слюнявилась улетающая следом соседка. - Не надо, мы же обе проститутки, мы одной крови...
Из блаженного оцепенения меня вырвал истошный вопль. Еще не проснувшись, я открыл глаза и не сразу понял, что происходит. Прямо надо мной с широко распахнутыми глазами стояла полуголая женщина. Даже при сером свете раннего утра я уловил, куда направлен ее взгляд. А направлен он был именно туда, куда и должна смотреть баба, если, конечно, она настоящая. С этим все понятно, но почему такой ужас написан на ее физиономии, что страшного для себя она могла там увидеть?
Невольно я перевел свой взгляд на предмет, так испугавший ее. Убедившись, что все мое богатство в полном порядке, я спросил:
- Ты че орешь, никогда не видела?
- Но, Констанция, ты гермафродитка?
- Какая Констанция? - Наконец-то я все вспомнил и заржал сытым жеребцом. Я-то Константин, а ты, дура, могла бы поправить халатик, а то и присесть на секундочку, эка невидаль для тебя. Что молчишь-то?
- Я испугалась.
- Как козел капусты. У тебя есть чего-нибудь пожрать?
- Под тобой ящик, там должно что-нибудь найтись.
Нагнувшись, я открыл крышку сундука и, запустив руку внутрь, вытащил кучу пакетов. При ближайшем рассмотрении это оказались презервативы.
- Ты меня этим хочешь накормить? Наверное, я похож на Жевастика?
- Ты похож на сбежавшего уголовника, убившего медсестру. Я ухожу.
- Стой. - Я откинул ее к раскрытому сундуку и для верности придавил коленом. - Нам с тобой есть о чем поговорить.
- Не надо, не убивай меня, я никому ничего о тебе не скажу, правда, не убивай, я боюсь! Хочешь, я возьму у тебя? Я хорошо беру, только не убивай. Давай, я сейчас, у меня классно получается, клиенты довольны...
- Тьфу ты, - я грязно выругался, - если б ты не напоминала о своих платных донорах, может быть, я и позволил бы тебе... А теперь слушай внимательно. Я буду задавать вопросы, а ты, умненькая девочка, должна мне все-все рассказывать. Если начнешь хитрить, то заберу тебя как свидетеля.
- Куда? - От страха она опять шлепнулась голой задницей в сундук. И это было очень кстати. Там что-то, звякнув, разбилось. Видимо, осколок воткнулся ей в рабочие зоны. Выскочив пробкой, она заметалась по крохотному шалашу, окрашивая зелень листвы в багрянец блудливой осени. Тоскливо подвывая, она скинула окровавленные плавки, силясь рассмотреть нанесенные травмы.
Проклиная всех чертей, вместе взятых, я повалил ее на низлежащее бревно задницей кверху и попробовал определить тяжесть ранения. В медицине я не силен, но понял сразу, что, кроме филейного мяса, ничего не повреждено. Порез оказался длинным, но неглубоким,
- Да не вой ты, не вой. Целы твои функциональные органы. Перевязать бы чем? Да промыть не мешает.
- В сундуке аптечка, там все есть: бинты, прокладки, дезинфицирующие растворы, спирт...
- Спи-и-ирт? Тогда мы тебя поставим на ноги сегодня.
Помогая фонариком, я вытащил все то, что, по моему мнению, могло пригодиться для операции.
- Как там у меня?
- Как у Мадонны.
- Нет, правда, большой будет шрам?
- Срам большой, а шрам должен исчезнуть, если ты зашьешь рану.
- Как?
- Иголкой с ниткой. Сейчас переоденемся и поковыляем к трассе, ты знаешь дорогу покороче?
Через два часа, в длинном малиновом пиджаке пропавшего Гены и в коротких широких Галкиных джинсах, я сидел в приемной травмпункта с нетерпением пастуха, поджидающего свою овечку.
- Вы ей кто будете? - спросил строгий травматолог.
- Друг, а что, пострадавшая иного мнения?
- Она говорит, что вы ее любовник!
- В современной лексике эти понятия тождественны.
- Умный больно.
- Умный, - согласился я.
- Тогда зачем ты ей жопу распорол?
- Захотел и распорол, я вообще маньяк-убийца! И фамилие мое Щикотило. Понял?
- Ты знаешь, какой диагноз вынесли бравому Швейку на призывном пункте?
- Нет.
- Идиот форменный.
- Рад стараться!
- Слушай, а ты всю ночь ее трахал? Все распухло.
- Рад стараться!
- Ну старайся, старайся, кобель! Сейчас она выйдет. Домой отвезешь, пусть хоть с утра отдохнет.
Такой роскоши ни себе, ни ей я позволить не мог, поэтому сразу же потащил ее в укромный уголок городского сада.
- Теперь говори, - твердо и непреклонно начал я, - все говори. Когда последний раз ты видела Геннадия?
- Ночью - с первого на второе. Он спустился к нам из того ресторана, весь ободранный, в крови и пьяный в стельку. Спрашиваю его: "Что случилось?" Говорит, что упал, споткнулся. Я его сразу утащила в нору, кое-как отмыла, привела в чувство. Потом он говорит, что ему пора возвращаться в ресторан, его там ждут. Я ему говорю: "Не ходи, темень кромешная, а подъем крутой, не дай Бог, шею сломаешь, уговори кого-нибудь из клиентов, чтобы тебя туда подвезли".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36