Космология лжи

Итак, мы утверждаем нечто очевидное: в мире присутствует ложь. Мы обнаруживаем ее как ближайшую феноменологическую данность в первом же шаге рефлексии. Ложь не то чтобы вплетена в ткань слишком человеческого , она и есть эта ткань, материя практического разума. Коммуникация двух разумных существ человеческого типа по сути своей есть обмен обманом.
Ибо общение двух абсолютно тождественных устройств бесполезно , - говорит Ю.Лотман, и необходимая для вступления в коммуникацию разность наличного может быть описана как степень искажения эталона (неважно какого, истины или нуля ). Структуры человеческой коммуникации поддаются рассмотрению в терминах работы ткацкого станка - если принять во внимание как и какую материю он производит. Привод машины, в свою очередь, запускается энергетикой обмана, водоворотом, образующимся в круге всеобщей аферистики. Но мы не будем вдаваться сейчас в подробности процесса прядения нитей, сплетающихся в покрывало майи, в ткань повседневности - гегелевский Weltlauf. Попробуем просто всмотреться в факт присутствия лжи в мире. Среди следствий, вытекающих из наличия лжи, мы обнаружим многое, для чего первым делом необходимо выйти за пределы ограничивающей этической оппозиции ложь - истина , где члены оппозиции жестко отождествляются с полюсами другой дихотомии: добро - зло . Акт трансцендирования, или высвобождающей рефлексии, тут же порождает смотровую площадку, откуда ясно видимы дела лжи, все многоцветье ее модусов - от самых примитивных, где ложь изобличена и тем самым приручена (выдернута из круга перевоплощений) до наиболее отдаленных порождений лжи - таких как вежливость, тактичность, искусство.
В том, что культура есть производное лжи, сходятся такие разные мыслители как Ницше и Толстой, Геббель и Уайльд. Да, производное - но это не первая производная, ибо ей предшествует то, что мы можем назвать онтологией и космологией лжи.
Вот вопрос, требующий серьезного размышления: существует ли ложь в мире до и помимо человека?
Писательница Ирина Полянская, размышляя об обычном базаре, где на прилавках красуются огромные фальшивые овощи, накачанные нитратами, где все весы лгут, и царит закон обсчета и обмера, высказывает удивительную по глубине проникновения мысль: И я, и небо, и помидор, мы лжем - не нитраты сжигают плод изнутри, а все та же немилосердная ложь, прожорливая как трупный червь. Люди думают, что это они ее изобрели, что они ею воспользуются, вот встанут как следует на ноги, сядут на престол, - а потом прогонят ее во имя детей - но на самом-то деле это она изобрела их, она их вылепила и уже не отпустит .
По своей предельности данное заявление перекликается с другим, восходящим к Аристотелю и противоположным по смыслу: ложь не существует, она есть род небытия, отрицающий сущее и не имеющий иной опоры, кроме как в отрицаемом.
Я хотел бы предложить попытку разрешения коллизии не на уровне феноменологии, а обратившись к космологическим версиям. Как соединить аристотелевское, вообще чисто логическое понимание лжи с очевидной интуицией ее предшествия порядку сущего и тем более разуму?
Место лжи - это место провала в субстанциональности сущего, пропасть, через которую не может пройти ни одна каузальная связь. Ложь - излишек Бытия, ее среда это невидимое Богу, именно в этом смысле со времен Платона ложь понималась как небытие. Ибо она вне замысла, вне сферы эйдосов. Онтологически ложь есть эпифеномен Большого Взрыва, слышимость содрогания, испытываемого материей, когда ее пронизывает Дух в творческом акте. Поэтому миражное квазипространство лжи, т.е. отзвука и отблеска может быть изъято из Бытия без малейшего ущерба-ничего не изменится. Но лишь до тех пор, пока не появляется устройство, способное считывать морок, реагировать на отсвет (reflexio), пока не появляется утилизатор миражей - человеческий разум.
С этого момента и начинается обморок бытия (Хайдеггер) или недуг божества , как еще раньше обозначил ситуацию Ф.Геббель. Попробуем пристальнее вглядеться в космологическое начало лжи. Здесь, в своем истоке ложь ничуть не похожа на привычный обман, не похожа она и на аквариумную рыбку, на яркий нитратный фальсифицированный помидор. У нее нет еще не только этического измерения, но даже и субъекта, у лжи на первой стадии еще нет лжеца. Точно так же, если представить себе эволюцию нечисти, то появление Вия можно отнести лишь к самым последним этапам.
Пока мы обнаруживаем колыбель лжи как слышимость содрогания , иными словами - как эхо-эффект творения. Обобщая космогонические идеи, идущие от платоновского Тимея к неоплатоникам и некоторым гностикам, можно представить себе следующую картинку.
Происходит Божественный Выдох, творческая эманация изливается в мир, в ничто, в лишенность . Но заставаемый хаос дотворческого состояния, пресловутое библейское тоху-боху , оказывает преобразующему воздействию Бога некоторое сопротивление (согласно Тимею - неравномерное; как в Греции, так и в средневековой теологии вплоть до Николая Кузанского весьма популярной была мысль, что разнообразие сущего объясняется разной способностью материй вместить Откровение - в результате творение принимает вид некой иерархии: упорядочение, оживотворение, одухотворение, олицетворение... Мы обнаруживаем все градации взаимодействия Логоса со слоями Хаоса - от полной асфиксии до высшей готовности типа духовной жажды. Сопротивление приводит к отбрасыванию какой-то, сравнительно ничтожной, части Творческого Усилия - что как раз вполне уместно будет назвать эхо-эффектом Творения. Отраженная эманация содержит в себе меру сопротивления, непросветленности Вселенной, остаточность хаоса - но не только. Эхо-эффект оказывается одновременно и удвоением, редупликацией дотворческой неупорядоченности, ведь он повисающее свидетельство о конкретном ничто. Вся внутренняя мера разнообразия тоху-боху вынесена теперь на экран и засвидетельствована как негатив сущего, вот только неизвестно пока, кому или пред кем засвидетельствована, ибо центр исходящей эманации не имеет обратной связи. Тут мы сталкиваемся с отрицательным условием всемогущества Бога: Господь не может испытывать страдательных состояний. Обратная трансляция пассивных состояний, т.е. приток свидетельств о несовершенстве, о ничто требует регистрирующего разума иного типа.
Скажем так: есть вещи (если они есть!) которые должны быть неведомы Богу, поскольку такое знание разрушало бы иерархию эйдосов - божественный порядок. Например, в сферу невидимого Богу должно входить человеческое внутреннее, причем не только в смысле фрейдовского подсознания, но и в смысле необитаемости свыше имманентного круга человеческой рефлексии - квази-пространства отзвука, эхо-эффекта вещих слов.
Теология и философия неоднократно подходили к такому понятию как предел разрешимости Божественного Интеллекта, чаще всего прикрывая логическую пропасть словами о непостижимости Воли Бога. Мы можем сослаться на Маймонида, на Исаака Лурию или Спинозу, но лучше обратимся к одному из парадоксов Витгенштейна, содержащемуся в Лекции по этике . Витгенштейн говорит, что если бы некто всезнающий написал бы книгу, в которой было бы изложено все, такая Книга была бы сплошным перечислением фактов - ни одному этическому суждению, ни одной оценке не нашлось бы в ней места.
1 2 3 4 5 6